Белый Паяц - Угрюмова Виктория - Страница 35

• Предыдущая
• 35/85
• Следующая

На его веку случилось еще несколько коротких и удачных для Охриды войн. Он построил в Оганна-Ванке первый университет и огромную башню, с которой звездочеты могли наблюдать за ночным небом. Его библиотека хранила самое полное собрание старинных бестиариев – чуть ли не более полное, чем в библиотеке замка Эрдабайхе, манускриптов гессерских шаманов, рукописей Алкуина, о которых не знала официальная котарбинская церковь, а также редкостных книг, вырезанных на дощечках странного синеватого дерева, привезенных из далекой Айн-Джалуты и, по слухам, выменянных им у какого-то демона.

Все больше времени он проводил в подземельях Ла Жюльетт – но не в казематах и пыточных камерах, а уровнем ниже.

Там было еще что-то – под этой башней, внутри ее. Древние стертые ступени вели к этой тайне, но никто не ходил туда ни в одиночку, ни с королем: это было запрещено. Да и персонал, в общем-то, не страдал чрезмерным любопытством. Любопытство есть свойство развитого ума, а в башне работали те, кого немыслимо было в этом заподозрить. Впрочем, все равно подозревали и все равно тщательно проверяли, отсеивая мало-мальски сообразительных. И потому к публике просачивались только наинелепейшие слухи, которые лишь самый неразборчивый сплетник не принимал за досужий вымысел.

Редкие достоверные факты оберегались столь тщательно, что этой таинственности могли позавидовать даже гро-вантары и котарбинские мистики, знавшие толк в том, как следует хранить опасные секреты.

Незадолго до смерти Печальный король обрел такую силу, что смог самостоятельно убить марбаса, забравшегося в подземелья дворца Альгаррода, и встретиться в открытом бою с Псом Абарбанеля, на которого он случайно натолкнулся, охотясь в лесу. Хотя люди втихомолку судачили, что короли на Псов случайно не наталкиваются, если им не помогут встретиться какие-нибудь «доброжелатели».

Умер он сорока с лишним лет от роду, в самом расцвете, просто так. Странно говорить подобные вещи о смерти человека, но что делать, если иначе никак не скажешь. Однажды утром он сел у окна, подперев щеку ладонью, улыбнулся, закрыл глаза – и больше его никто не видел…

– То есть как это – не видел? – воскликнул Могадор. – Что значит – не видел? Как это прикажете понимать?

– Понимайте так, что его не стало. Вообще. Пфуфф – и нет. В известной нам природе, – сказал Фрагг Монтекассино.

– А гробница?

– Что – гробница? Гробниц можно построить, сколько вашей душе угодно. Только прикажите.

– То есть вы хотите сказать, что когда я каждый раз отправляюсь к месту последнего успокоения моего великого предка, чтобы спросить у него совета и получить поддержку в трудные минуты, – я говорю с пустотой? И там никого нет?! И никогда не было?

– Будем надеяться, что душа его вас слышит, – утешающе молвил Берголомо. – Тысяча лет прошло. Думаю, он все-таки уже умер и душа его отправилась на небеса. А там…

– …прекрасная слышимость, – съязвил Хиттинг, который, как и все его соотечественники, верил не в Пантократора, а в бога – устроителя мира Тарха, его жену, владычицу всех вод Убию, и в сотню-другую богов рангом пониже, ведавших прочими земными делами.

Чегодайцы точно знали, что людской душе нечего делать на небесах после смерти, ибо она обращается в какое-либо иное существо или предмет, необходимый в мире именно в эту минуту. Один может выпасть дождем на поля, другой – прорасти полновесным колосом, третий – вспорхнуть птицей, а четвертый – стать языком пламени. По этой причине они с трепетом относились ко всякой мелкой и незначительной букашке или цветку, что, впрочем, не мешало им быть жестокими по отношению друг к другу и, особенно, к чужим. Воины Чегодая только и ждали разрешения своего повелителя, чтобы пролить чью-то кровь.

– Не кощунствуйте, Гус, – строго сказал Монтекассино, пряча улыбку.

Ему понравилась эта шутка.

– Так куда же он делся? – устало спросил Могадор, смирившись с тем, что рухнула одна из величайших его иллюзий.

– За разгадку этой тайны орден, гро-вантаров предлагает такое щедрое вознаграждение, что даже я бы соблазнился, – ответил ему великий логофет. – Но увы. Котарбинская церковь тоже не знает ответа на этот вопрос.

– А кто в гробнице?

– Далась вам эта гробница, ваше величество, – фыркнул мавайен. – Пусто там. В гроб положили только его мантию, пантуфли – это надо же было до такого додуматься! – и одну из книг с пророчествами. Забавное сочинение, если не знать, о чем идет речь.

– Вы во всеуслышание заявляете, – спросил король зловещим, каким-то свистящим шепотом, – что осмелились потревожить покой венценосного праха?!

– Упаси боже, – выставил перед собой ладони великий магистр. – Во-первых, не я, а мой далекий предшественник. Во-вторых, как мы могли потревожить покой того, кого там в помине не было? А в-третьих, если бы вы знали, ваше величество, чей только покой мы не нарушали за долгую историю ордена, вы бы с удовольствием занялись гонениями на гро-вантаров.

– Нашли самоубийцу, – буркнул его величество. – Я хорошо помню уроки своего наставника.

Когда принцу Могадору исполнилось пятнадцать, отец представил ему невысокого, приятного в обращении, ладно скроенного молодого человека по имени Элмерик, оказавшегося ордофангом, то есть старшим рыцарем гро-вантаров. Помнится, принц еще оскорбился, что его воспитателем будет не великий магистр и даже не старший магистр, а всего только обычный воин. Ну, не обычный, но ведь не в этом же дело.

– Тебе и параболана хватило бы с головой, – ответил тогда отец на его жалобы. – Лучше скажи спасибо за честь.

И он сказал, причем весьма скоро.

– Давайте же вернемся к пророчествам, – предложил король, очнувшись от воспоминаний.

– Я, например, всегда хотел знать, отчего за ними буквально охотятся… – Де Геррен хотел сказать «все кому не лень», но подумал, что это не слишком уместная идиома в отношении столь высокопоставленных лиц, а другой не находил.

– …все службы, отвечающие за безопасность государства, в том числе за духовную, – пришел ему на помощь Хиттинг.

– Вот-вот, – обрадовался генерал, восхищавшийся всяким казуистом, умевшим сложить из обычных, в общем-то, слов замысловатую фразу. – Совершенно верно.

– Дело в том, что большинство предсказаний вашего славного предка, ваше величество, сделаны относительно событий, долженствующих произойти в далеком будущем. Через тысячу лет.

– То есть теперь?

– Вот именно. Долгое время эти разрозненные рукописи, книги и просто отдельные листы с обрывками текста никого не интересовали. Все знали о пристрастии Горвенала к горячительным напиткам, о его богатой фантазии и непростой жизни.

– Короче говоря, его считали безумным.

– Что-то вроде того. Но негоже, чтобы один из величайших монархов Охриды, высоко вознесший знамя нашей страны, вошел в историю простым сумасшедшим. Во всяком случае, так решила его убитая горем вдова. А может, ею двигали совсем другие побуждения. Может, это была маленькая и сладкая женская месть за годы унижений и обид? Кто знает? Но именно она первой издала приказ, обязывающий каждого, кто найдет какую-либо рукопись Печального короля, немедленно сдать ее в либо в Сумеречную канцелярию, либо в орден гро-вантаров. Она бы очень облегчила нам дальнейшую работу, когда бы пообещала своим подданным хотя бы мизерное вознаграждение. Но королева была чрезвычайно скупа.

– Что поделаешь – массилийка! – воскликнул Хиттинг.

– Вы говорите о моей бабушке. Хотя и весьма далекой, – возмутился король.

– Тысячу извинений, мой повелитель, – искренне огорчился Гус и поклонился, прижав руки к груди. – Не учел.

– Словом, даже если кто-то что-то находил, то не спешил порадовать повелительницу бескорыстным подношением. А главное – никто особенно не искал.

– И орден гро-вантаров бездействовал? – изумился Де Геррен. – Разрешите вам не поверить, любезный мавайен.

– Вынужден признать, что мы не проявляли особого интереса к наследию Печального короля, полагая это сугубо личным делом королевской фамилии. Нам его письмена представлялись…

• Предыдущая
• 35/85
• Следующая