Голубая кровь - Угрюмов Олег - Страница 95
- Предыдущая
- 95/101
- Следующая
Соседняя часть стены рухнула, осыпав его пылью и обломками. Шетширо-циор поднялся – маленький, жалкий, похожий на мохнатый столбик с черными глазками…
Над ним нависала храпящая лошадиная морда. Всадник высоко занес истекающий голубым клинок.
Садеон охотно бы закрыл глаза, но аухканы не умеют этого делать…
– Отойди от него! – рявкнул Руф.
Килиан отшатнулся от гигантского волосатого червяка и обернулся к брату. Наконец-то они встретились при свете дня.
Несколько эстиантов неосмотрительно бросились на человека
/чудовище/ ,
угрожавшего их командиру, преодолевая страх перед ним, немыслимым, казавшимся порождением кошмара.
Он так легко, почти небрежно развернулся, что Килиан не сразу понял, что остался один на один с командиром вражеского войска.
/Такой шанс нельзя упускать. Я должен убить его… Я уже убил его однажды – это должно повториться!/
Четверо эстиантов лежали на земле, бессильно раскинув руки, и их глаза удивленно глядели на проплывающие там, в недоступной вышине, облака.
Другие сражались с охранниками Двурукого, и это сражение больше походило на побоище. Ни один эстиант не мог противостоять мощи пантафолта и нечеловеческой стремительности тагдаше. Кайнен не знал, как называются эти аухканы, но видел, что они принадлежат к разным родам войск…
/О чем я думаю? Идиот!/
Они обменялись с Руфом первыми ударами. /Действительно идиот! Я ни разу не мог его победить еще при жизни, что я хотел сделать с ним после смерти?!/
– Это Арзу бакан, – негромко произнес Руф. Или эти слова раздались прямо в разгоряченном сознании Килиана?
– Арзубакан из рода пантафолтов, – продолжал Двурукий, тесня брата.
Обычно всадник имеет преимущества перед пешим, но сейчас конь плясал и горячился, солнце слепило глаза, меч казался хрупким и ненадежным, а собственное тело – неповоротливым и до жути беззащитным.
– Зачем?! – выкрикнул Килиан, понимая, что Руф играет с ним, как сытый тисго гоняет по полю отчаявшуюся жертву, прежде чем вонзить в нее свои острые когти. – Зачем ты мне это говоришь?!
– Хочу, чтобы ты знал, кто убьет тебя. Сильнейший рывок сбросил Килиана с коня. Он грянулся оземь, приподнялся, мотая головой, оглушенный ударом. Последний выпад должен был последовать именно сейчас. Но…
– Мне некогда, – сказал Руф. – Уходи. Уходи с поля битвы – тебе тут не выжить. Ты слишком смел и слишком слаб, чтобы остаться в живых.
Он повернулся, покидая место сражения – этот участок Города снова перешел к аухканам. Отряд эстиантов был уничтожен, и шетширо-циор принялись восстанавливать стену.
Обстрел Города значительно ослаб, ибо жаттероны исправно выполняли поставленную перед ними задачу. Почти ни одной месгенеры не осталось в распоряжении таленара Аддона, и всего несколько бираторов еще могли наносить повреждения вражеской крепости. Возле них сейчас кипел отчаянный, яростный бой.
Килиан уперся обезумевшим взглядом в широкую спину, закрытую черным панцирем.
/Он не должен уйти.
Даже если я не имею права на этот поступок, если я вдвойне преступник, предатель и подлец – я все равно не могу отпустить его.
Если он умрет, таленару будет легче одолеть чудовищ…/
Ему было страшнее и отвратительнее, чем в прошлый раз. Страх он испытывал перед Руфом, отвращение – по отношению к себе. Неужели он не способен ни на что другое, кроме предательских ударов?
/Рука Омагры погрозила ему, но он не внял предостережению мерзкого окровавленного обрубка. / .
Впрочем, мысли эти – вернее, обрывки мыслей – пронеслись молниеносно. Он знал одно: Двурукий – предводитель вражеского войска – может быть побежден и уничтожен и нельзя упускать такой шанс.
Килиан вскочил на ноги и бросился на брата.
Его расширенные глаза столкнулись с безразличным взглядом черных немигающих глаз. Что-то острое и беспощадное, круша ребра и хребет, проникало в него, обжигая жидким огнем. Боль вспыхнула сразу в нескольких точках мгновенно ослабевшего тела.
– Что это?
– Арзубакан из рода пантафолтов, – четко сказал Руф. – Я не имею права умереть…
Он легко выдернул меч из раны, и оттуда неостановимым потоком хлынула темная кровь.
– Должен был… я… – прохрипел Килиан, вонзая скрюченные пальцы в свой панцирь и пытаясь разодрать металл. С пальцев сдиралась кожа, но он их не чувствовал. Боль растекалась по его телу так стремительно, что в сознании не укладывалось: как это можно терпеть?
– Понимаю, – сказал Руф, обнимая его. – И я должен.
Килиан запрокинул голову: над ним танцевало пьяное небо цвета чужой крови.
– Глаза… какие…
Руф снял шлем.
И последнее, что видел хранитель Южного рубежа, – это темные фиолетовые глаза с золотыми искрами…
5
Тряслась земля. Небо внезапно потемнело, и его прочерчивали алые и золотые всполохи. Казалось, сам воздух ревел смертельно раненным зверем.
Те, кто столкнулся у Города-на-Холме, не знали да и не хотели знать, что сейчас рушится весь мир Рамора. ;
Океанские волны, похожие на лазоревые горы с белопенными вершинами, хлынули на берега, и уходила в кипящую от ярости воду непокорная Ар-дала. Трещали, стонали и разбивались о несокрушимые скалы гордые ее корабли под желтыми парусами.
Обрушился в изумрудную бездну дворец газарратских царей, и статуя Магона Айехорна упала на дно недалеко от статуи какого-то древнего правителя…
Рухнул храм Эрби в Ирруане, похоронив под развалинами двух стариков, которые возносили молитвы своей богине, моля ее защитить таленара Аддона и прорицателя Каббада, а также всех, кто участвует в сражении с аухканами.
Там, где был Ирруан, теперь проходила страшная рана на теле земли, и оттуда хлестала огненная кровь…
Лежавший у подножия хребта Чегушхе вольный Шэнн был залит кипящей лавой и засыпан пеплом.
Неистовый смерч снес Леронгу, унеся с собой жизни нескольких тысяч мирных граждан…
Груды дымящихся обломков остались на месте гордого и неприступного Каина. Старенького Микхи засыпало камнями в тот момент, когда он лихорадочно записывал на табличках все, что происходит с людьми, надеясь на то, что будет кому это прочитать…
- Предыдущая
- 95/101
- Следующая
