Голубая кровь - Угрюмов Олег - Страница 18
- Предыдущая
- 18/101
- Следующая
6
Панон-тераваль был голоден и зол. Эта гора мускулов под пятнисто-полосатой шкурой цвета расплавленного серебра, покоящаяся на колонноподобных могучих лапах, сейчас пребывала в непривычном для нее состоянии.
Панон-тераваль – ночной хищник, хозяин гор – никому и никогда не уступал дорогу. Это его именем матери пугали раскапризничавшихся детей, это его появления боялись пастухи, гнавшие стада через крутые перевалы, это с ним предпочитали не связываться даже газарратские милдедины, сокрушавшие своими тяжелыми топорами самые прочные доспехи.
Панон-тераваль был жестоким владыкой. Ему нужны были только кровавые жертвы. Он нуждался в теплом, парном мясе и горячей, свежей крови. Но в его оправдание можно сказать, что сия потребность была у него естественной (иначе бы он сам не выжил) в отличие от людей, которые совершали убийства из мести либо корысти, а то и просто забавы ради.
Горный царь довольствовался малым. Добыв себе жертву, он отдыхал в прохладных пещерах до тех пор, пока голод не звал его на очередную охоту. Этот хищник был славен своим долголетием, и многие ритофо подряд ничто в его жизни не менялось: днем он отсыпался, а ночью рыскал по своим владениям в поисках добычи.
Однако на сей раз спокойное и размеренное течение его жизни было грубо нарушено.
Галдящая, дурно пахнущая орда людей и странных животных, которых панон-тераваль никогда прежде не видел, влилась кипящим широким потоком в долину у подножия его гор.
Эти двуногие и четвероногие так шумели, что пугливые звери поспешили убраться подальше от опасного места, и окрестности пещеры тераваля опустели в считанные литалы. Никто не шел и по горной дороге: ни странники, ни бродячие прорицатели, ни пастухи со своими тучными стадами.
Могучий хищник давно уже не испытывал голода и отвык от этого неприятного состояния.
Ночью, рассвирепевший, он спустился к лагерю. Ярость его была настолько сильна, что заглушила даже могучий голос инстинкта, повелевающий убираться подальше от большого скопления людей. Тераваль отлично знал, какими опасными противниками могут быть двуногие. Не зря его великолепную шкуру портили два корявых длинных шрама, почти, впрочем, не видные под густой шерстью.
Охота у царя гор вышла странной.
Он не промахнулся, и единственный удар его мощной лапы, словно камень, пущенный из биратора, свалил с ног человека, на свою беду отошедшего слишком далеко от лагерных костров и преступившего порог темноты. Однако утащить законную добычу теравалю не удалось.
Человек дико закричал, ощутив, как трещит и раскалывается хребет, наполняя все тело жгучей болью, и к нему бросились товарищи по оружию.
Люди увидели только длинную черную тень огромных размеров и воина, плавающего в луже крови. Зверь остался невредим, – но и не утолил жестокого голода.
Теперь он бродил вокруг своей пещеры, как неприкаянная тень убийцы: ожесточенный, голодный и готовый схватить и разорвать на части всякого, кто пересечет границу его владений.
Юный Хималь действительно знал окрестности Каина гораздо лучше, чем расположение вещей в собственном доме.
В самом деле, старый Микхи не раз выговаривал внуку, что тот не помнит, где хранятся запасы смолы и лежат кожаные ремни и куда следует складывать тонкое шерстяное полотно, сотканное матерью. Хималю не раз и не два доставалось от деда за то, что он пристраивал вещи где попало, исключительно по настроению.
Но в горах юноша разительным образом менялся: он замечал каждый поворот тропинки, каждое растение и каждый камешек. Он мог безошибочно сказать, кто проходил здесь до него, куда пошел и что нес с собой.
Талант следопыта был у него прирожденным. И это признавали все.
О том, что в горах царит грозный панон-тераваль, молодой человек знал не понаслышке. Ему случалось издали видеть огромное гибкое тело, слышать отдаленный рев и находить кровавые следы обильной трапезы зверя.
Хималь отдавал себе отчет в том, что человек, вышедший против панон-тераваля один на один, обречен на мгновенную, но от этого не менее страшную смерть в его горячей алой пасти. Он даже не пытался бы сражаться с таким противником.
Но юноша был уверен в успехе своего предприятия. Ведь днем панон-тераваль спит, и он был убежден, что ему удастся проскользнуть незамеченным мимо зловещего места. А обратно, если боги помогут, Хималь будет возвращаться уже вместе с войском Газарры. Могучий тераваль, конечно, опасен, но вовсе не глуп – он не станет нападать на целый отряд вооруженных людей, чтобы наверняка погибнуть от их дротиков, топоров и мечей. Все было продумано и рассчитано до мелочей. Солнце стояло в самом зените, когда Хималь вступил на территорию зверя. Молодой человек шагал быстро и уверенно, не таясь и не опасаясь за свою безопасность, ибо именно в это время ночные хищники спали самым крепким сном.
Панон-тераваль был разъярен сильнее, чем это вообще возможно.
Яркое полуденное солнце, ненавистный золотой шар, слепил его чувствительные глаза, способные различать мельчайшие детали в кромешной тьме. Очертания предметов расплывались, а из глазниц сочилась тяжелая вязкая жидкость, моментально застывая желеобразными сгустками на великолепной серебристой шерсти.
Зверь хрипло рыкнул.
Хотелось пить. Но ночью он вдоволь налакался из ручья, и теперь жажда не перекрывала острое чувство голода.
По узкой тропинке, по которой лугису – горные козы – ходили на водопой, кто-то шел. Теравалю не нужно было видеть или слышать пришельца. Он просто знал, что его законная добыча наконец пришла в нужное место и теперь сытный обед обеспечен. Потому что невидимый еще некто шевелился, как шевелится крупное животное.
Хищник улегся за камнями, прижал уши к круглой голове. Затаился до поры. Жертва не могла пройти мимо него. Это он тоже знал.
Смерть выскользнула на тропинку и преградила ее.
Деваться было некуда.
Справа и слева громоздились крутые неприступные скалы; сзади – обрыв, отвесная скала, по которой только что вскарабкался Хималь, разодрав колени и локти.
- Предыдущая
- 18/101
- Следующая
