Дракон Третьего Рейха - Угрюмов Олег - Страница 8
- Предыдущая
- 8/70
- Следующая
Король Оттобальт начал медленно сползать с трона в полуобморочном состоянии.
Пока его обмахивают опахалами, прыскают в лицо смесью собачьей мочи и мяты и суют под нос флакон с сушеным пометом грифона (дрянью настолько пахучей, что и мертвого может запросто поднять, но только не короля, услышавшего последнюю новость) – отвернемся в сторонку и посплетничаем.
Какой-нибудь сторонний, пришлый, а потому не разбирающийся в здешних интригах человек, наверное, счел бы, что монарх как-то слишком близко принял к сердцу приезд почтенной пожилой дамы; но вот приближенные были полностью согласны в этом со своим повелителем. И хотя сугубо научное слово «катаклизм» не было в ходу при дворе Оттобальта Уппертальского, именно оно сейчас приходило на ум.
Оттобальту тридцать девять лет, и он находится в полном расцвете сил, ума и красоты. Король воистину великолепен у него длинные пышные волосы и густая борода, яркие голубые глаза и гордый профиль. Он запросто может свалить быка ударом палицы и выпить зараз полбочонка имбирного пива. Теоретически может и бочонок, но Оттобальт не выносит имбиря. Он является одним из самых завидных женихов Вольхолла, и ему пора всерьез задумываться над проблемой наследников, но король не хочет жениться. Женщинам он не доверяет, считая их существами более агрессивными, чем дикие лесные пчелы, и более въедливыми, чем собачьи клещи.
Надо бы сказать, что король женщин боится, но говорить такое о славном владыке Упперталя, поразившем своим оружием целых двух великанов и несчетное количество всяких прочих противников, просто неприлично. Даже если так оно и есть на самом деле. Впрочем, короля тоже можно понять: тому есть одна очень серьезная причина.
Она называется «тетя».
И эту проблему нужно рассмотреть подробнее – под увеличительным стеклом.
Свой трон Оттобальт унаследовал пятнадцать лет назад от дяди Хеннерта и с тех пор постоянно участвовал в крупных и мелких войнах, значительно расширив территорию государства и укрепив королевскую власть. Оттобальт был талантливым и, что еще важнее, удачливым полководцем, но счастье и несчастье слишком неравномерно распределились в его жизни, чтобы он мог считать себя баловнем судьбы или любимцем богов. Более того, он полагал, что вправе роптать на них, периодически восклицая «За что?»
Королевство Упперталь было только частью его наследства. В качестве бесплатного приложения к короне Оттобальту досталась безутешная дядина вдова и беспокойные соседи-варвары.
Королева-тетя приезжала за утешением в среднем раза два в год, а заодно наводила в стране и в замке свои порядки.
Варвары вроде в утешении не нуждались, но по их поведению нельзя было утверждать этого наверняка. Во всяком случае, они тоже рвались в Упперталь, как без масла в это самое… и тоже норовили навести везде свои порядки.
Самое страшное, что и тете, и варварам-бруссам удавалось если и не все, то большая часть задуманного. Это было просто невыносимо и могло подкосить даже более крепкого человека. Король пока еще держался, но только пока. Периодически ему казалось, что пора бросать все и уходить в отшельники, но придворные напоминали ему, что в отшельничьем скиту между ним и недовольной тетушкой уже не будут стоять армия, слуги и королевский маг с его заклинаниями. Похоже, что временами только этот аргумент и удерживал Оттобальта на престоле.
Королеву-тетю звали Гедвигой, и она являлась существом настолько необыкновенным, что многие ученые мужи специально приезжали в Упперталь, чтобы познакомиться с ней поближе. Двое из них даже ухитрились написать солидные исследования и получить внеочередную степень в Шеттском университете Теперь они считаются светочами и столпами медицинской науки.
Остальные пока что лечатся.
Если бы в королевстве существовала традиция нанимать на службу опытного психоаналитика, который во всякое удобное время укладывал короля на кушетку и дотошно выпытывал у него давно забытые подробности и впечатления, то стало бы очевидным, что несчастья Оттобальта начались еще в цветущем босоногом детстве.
Рос он сиротой при дворе своего дяди, и уже тогда непреклонная тетя категорически запрещала ему играться со скипетром, обменивать королевскую корону на наконечники брусских стрел или гунухские клейкие сладости; а также протестовала против того, чтобы племянник, он же наследник, забавлялся трофейными черепами хабсских вельмож (которые, как известно, отличаются от прочих костяным выростом посреди лба и роговыми пластинами над ушами), в то время как дядя Хеннерт в двух шагах от него принимает хабсских же послов. Когда бы Оттобальту было известно высокоученое слово «деспот», он не преминул использовать его в отношении Гедвиги.
Но один случай окончательно подавил юного Оттобальта, а заодно и короля Хеннерта и всех его подданных, включая доблестную гвардию. Произошло это, когда юккенские циркачи выступали во дворе замка, показывая фокусы вроде глотания цветочных горшков и рогатых шлемов, жонглировали горящими факелами, стоя на пальцах на лезвии меча, и предсказывали будущее всем, кому не лень было полюбопытствовать. Были у них и дрессированные животные. А главным их козырем был неописуемых размеров мечезубый пумс, в железном ошейнике и на трех толстенных цепях. Толпа глазела, ахала и не рисковала подходить ближе чем на шесть шагов.
Люди очнулись только тогда, когда несмышленый королевский племянник уже подобрался к рычащему пумсу почти вплотную и тянул пухлую ручонку с ярко выраженным намерением подергать хищника за усы. Все остолбенели. А королева Гедвига трепещущей (насколько позволяла ее комплекция) голубицей сорвалась со своего кресла, подскочила к мальчонке и к зверю, отпихнула, подхватила на руки, оттащила и только потом вдумалась. И оказалось, что смятенная королева, как и все взволнованные женщины, немного перепутала объекты, в результате чего Оттобальт, отброшенный ее могучей рукой к цветастому шатру, ревел во все горло, а ошалевший от ужаса пумс, придавленный к пышной груди Гедвиги, скреб волочащимися задними лапами землю и тихо подвывал.
После того ни один человек во всем Уппертале и даже в ближайших окрестностях не смел противиться воле своей повелительницы. А жаль.
Неземное явление, в миру зовущееся до боли примитивным словом «тетя», поражало умы и сердца похлеще, чем удар молнии, землетрясение, наводнение и пожар единовременно. Так, она была способна подойти к шеренге солдат, что дисциплинированно справляли малую нужду на заднем дворе, в строго отведенном для этих целей месте, и потребовать, чтобы они немедленно прекратили, спрятали, подтянули штаны и сдвинулись на три-четыре метра вправо. А после – продолжили. Особо бывали отмечены те, кто оказывался в состоянии продолжать после такой встряски.
На кухне королева Гедвига тоже управлялась неплохо. Всего за несколько часов ей удавалось спрятать котлы и казаны, а также сковороды, кастрюли и бесчисленное множество предметов поменьше в такие труднодоступные места, что повар разражался истошными воплями при одном только взгляде, брошенном на его разоренное гнездо. Обычным результатом тетиной бурной деятельности являлось его – повара – неистовое желание оставить королевский двор и уйти в отшельники. С этим прошением он являлся к Оттобальту. Король, который и сам все время мечтал о том, как бы половчее смыться из дворца, в остальных подобной слабости духа не выносил. И поскольку повар был непреклонен, то приходилось существенно повышать ему жалованье, после чего он возвращался на кухню, где с горьким упорством потревоженного комара расставлял на место все свои причиндалы. Пробовали грозить смертной казнью, но на фоне тети любое наказание блекло и меркло. Сами палачи на весь долгий период пребывания королевы Гедвиги во дворце увядали. Энергии и энтузиазма у нее было хоть отбавляй, а совершенно оригинальный, недоступный прочим мыслящим существам, взгляд на вещи наделял ее страшной разрушительной силой.
Придворный маг таился как мышь под метлой, а слуги и служанки всевозможных рангов общались между собой исключительно серией разнообразных стонов и вздохов – слова были бессильны.
- Предыдущая
- 8/70
- Следующая
