Свобода, власть и собственность - Белоцерковский Вадим Владимирович - Страница 13

Государственный капитализм, обрекая сектор торговли и обслуживания на жалкое существование, побуждает большое число молодежи из услужающего слоя идти в «интеллигенты». Тот, кто по своим склонностям должен был бы пойти, скажем, в приказчики, идет в писатели! Поспешное и некачественное образование довершает дело создания полуинтеллигенции.

Оппозиционный национализм начал появляться в 60-е годы, когда были окончательно похоронены надежды на либерализацию и в то же время стало ясно, что власти не хотят или не могут провести и полную ресталинизацию. То есть, не способны расчистить путь наверх для молодых кадров полуинтеллигенции с помощью новой массовой чистки «ревизионистов» и «сионистов» — демократически настроенной, настоящей интеллигенции.

О том, что дело обстоит именно так, свидетельствуют выступления и программы самих националистов, наполненные ненавистью к интеллигенции, к ее лучшей части («образованщине» — по Солженицыну), — якобы русофобской, прозападной, проевреенной, захватившей все ключевые позиции в искусстве и науке. И тут же ностальгия по сильной власти, часто — откровенно по Сталину, по «сталинской демократии», когда можно было с помощью доносов расчищать себе дорогу. (Осипов: «Сталин пресек антинациональный шабаш троцкистов!» — «Площадь Маяковского». См. также Симанова, Кочетова, Шевцова и др.).

И у авторитарных националистов, конечно, есть «основания» для ненависти к интеллигенции. Даже гуманитарная интеллигенция, далеко не вся разумеется, состоит из деморализованных и реактивно мыслящих индивидуумов.

Так называемая литература «оттепели», появившаяся после 1955 года, дала такое большое число замечательных писателей и деятелей искусства, обладавших доброй сверхзадачей, что это внушает надежду, что и гуманитарная интеллигенция сумеет в момент кризиса выдвинуть из своей среды значительный отряд искренних демократов, способных трезво мыслить и действовать с чувством ответственности перед страной и народом.

Но и сама по себе литература оттепели, в том числе и художественное творчество Солженицына (!), уже сыграла и будет продолжать играть огромную роль в пробуждении широких слоев советского общества. Эта литература и нынешнее правозащитное движение в СССР представляют собой единый процесс.

Наверное, около 70 % этого слоя составляют сегодня женщины, старики и дети: мужчины по-прежнему бегут из деревни. И слой этот продолжает уменьшаться. Сейчас в сельском хозяйстве занято около 25 % русского населения РСФСР. Из-за этого, а также из-за раздробленности и малообразованности крестьянство в политическом отношении представляется, конечно, достаточно беспомощным.

Заслуживает интереса мнение многих людей, хорошо знающих русское крестьянство, которые очень сомневаются, что колхозники сохранили страсть к земле, к единоличному хозяйству и будут непременно стоять за ликвидацию колхозов. (А не за превращение их в настоящие, независимые коллективные хозяйства).

Между прочим, одним из главных аргументов русского национализма служит утверждение, что русские крестьяне-колхозники живут хуже, чем сельское население в других республиках, и, стало быть, русские находятся в угнетенном положении, эксплуатируются республиками. Действительно, положение русской деревни, особенно в нечерноземных районах, очень неприглядно. Тем не менее, оно лучше, чем положение нерусских земледельцев в плохих для земледелия районах. (Исключение во всем составляет Прибалтика — в силу своего недавнего «западного» происхождения и пристального внимания со стороны Запада и Скандинавии). А главное — националисты странным образом забывают, что и при «национальном» царском режиме русские крестьяне так же бедствовали больше всех, помирали от голода, разорялись от поборов и лихоимства. Притом в царское время в деревне жило почти 90 % русского населения, а не 25 %, как сейчас!

Этот слой и представляет собой тот народ, о котором пишут, и пишут правильно, Амальрик, Синявский и другие. Он весьма многочисленен в больших городах, столицах. С ним ближе всего соприкасаются гуманитарные интеллигенты, судя по нему обо всем народе.

Слой этот более всего деморализован и «алкоголизирован», разобщен и подавлен идиотизмом советской жизни, развращен «новым классом» партийной олигархии. Причину понять нетрудно. Сектор торговли и обслуживания, повторю, влачит жалкое существование в условиях госкапитализма: отсутствие свободной инициативы сказывается здесь особенно пагубно. Нищенские зарплаты побуждают почти к поголовному воровству (обворовываются при этом и государство и клиенты), незаинтересованность в добросовестной работе достигает максимума, труд обслуживания («обжуливания»!) поэтому, естественно, никем не уважается и т. д. В результате, недовольство жизнью сублимируется в многочисленные фобии. В ненависть к евреям, грузинам, армянам, украинцам, татарам, интеллигентам, студентам, иностранцам, туристам, автомобилистам, и, наконец, друг к другу.

Именно наличие этого слоя и его качества заставляет с особой тревогой относиться к нарождающейся в среде гуманитарной полуинтеллигенции идеологии «клерикал-нацизма». В услужающем слое эта идеология может дать зловещие всходы. (С помощью «садовников» из КПСС и КГБ!).

В случае же, если КГБ будет парализован или разгромлен, этот слой вряд ли сможет быть серьезно опасен: настолько он уже деморализован и разобщен, что совершенно не способен к мало-мальски организованным действиям, кроме разрозненного хулиганства.

И самое главное — этому слою способен эффективно противостоять мощный инженерно-рабочий слой, характеристику которого я специально оставляю под конец, и сейчас, перед тем как перейти к нему, сделаю еще одно существенное уточнение.

В СССР в результате специальных усилий и процесса концентрации капитала в центре (при госкапитализме капитал не ищет вакуума) возникла колоссальная разница в условиях жизни между столицами и провинцией, особенно между Москвой и провинцией. В Москве сосредоточены все гигантские министерства, научные и культурные учреждения с огромной армией обслуживающего персонала. В Москве можно сделать карьеру, съездить за границу, продать привезенные оттуда вещи, подкупить ими «нужных» людей. В Москве выше заработки и более сносный досуг. Москва значительно лучше снабжается, больше строится жилья. Можно сказать, что Советский Союз является колонией Москвы и ряда ее вассальных столиц. В известном смысле вся страна работает для того, чтобы в Москве всегда была сносная в материальном отношении жизнь, так как Москва — это и витрина для Запада.

В то же время Москва лучше снабжена и «стукачами» КГБ. И в Москве сильнее, чем где бы то ни было, поработала коса террора, выкосив целые слои активных людей, место которых заняли любители «сладкой» жизни со всех концов страны и изо всех слоев населения. Сталин хорошо учел опыт всех прежних революций и первым делом позаботился о том, чтобы снизить революционный потенциал столиц, и преуспел в этом.

В результате москвичи сейчас фактически складываются в особую национальность — так отличаются они по своему характеру в худшую сторону от большинства провинциальных людей. И пессимистический взгляд на народ объясняется также и тем обстоятельством, что многие интеллигенты судят о народе по его московским представителям.

Когда после долгих командировок я возвращался в Москву, то всегда с особой остротой замечал, как отличаются глаза и лица столичных людей. Едва ли не у каждых двух встречных из трех виделась в глазах эта характерная «московская» смесь настороженности и наглости, цинизма и хитрости, трусости и агрессивности. У «простых» смесь эта виделась явно, а у тех кто «в шляпах» в прикрытом виде. В конце концов я определил для себя этот тип людей словом «овце-волки». Овцы по отношению к тем, кто выше их по положению, и волки по отношению друг к другу. А общепринятое наименование: жлобы. Или по-старому холуи. Там где господа, там и холуи. Но когда сами господа — холуи, то нетрудно вообразить, что представляют собой холуи у холуев!