Философский камень гомеопатии - Симеонова Наталья Константиновна - Страница 17

Объединение Розенкрейцеров с Вольными Каменщиками привело к созданию Ордена франкмасонов. Первоначальная цель братства — строительство духовного храма. Бог именовался Великим Архитектором Вселенной, а символом масонства стал молоток каменщика. Каждая ложа стала именоваться храмом, в который ведут символические колонны, точно такие, которые были в притворе храма Соломона. Очевидно, в эпоху Просвещения были серьезные мотивы, побуждавшие знатных персон, ученых и даже королей брататься с простыми каменщиками. Много протестантских пасторов были членами этого братства. С XIX века начались гонения на масонов и отлучение их от католической церкви. Со временем организация сильно трансформировалась.

На Фрэнсиса Бэкона (1561–1626), знаменитого англичанина, часто указывают как на одного из отцов науки. Благодаря ему эксперимент как научный метод получил интенсивное развитие. Я обратила внимание на то, что основные труды Фрэнсиса Бэкона и Ганемана называются одинаково — Органон.

Самые важные публикации Бэкона начались с работы «Распространение образования» (The advancement of Learning) в период правления Джеймса I, еще до публикации манифестов розенкрейцеров. Его следующие публикации, включая работу «Новый Органон» (Novum Organum), выходили в одно время с манифестами розенкрейцеров.

Основной целью Бэкона, как он для себя ее понимал, было составление четкого плана всеобщего образования и освоения всех важнейших наук. Его идеалы обучения не отличались принципиально от идеалов розенкрейцеров. Реставрация образования, или Великая Реставрация, как он говорил — Magna Instauratio, — была самой приоритетной целью Бэкона.

В первом разделе работы «Распространение образования» Бэкон обсуждает теологические причины того, почему иногда приобретение знаний считалось еретическим или атеистическим и уводило людей от Бога. Речь шла о гностиках, победу над которыми христианская церковь считает завершенной: «То было не чистое познание человеком природы, послужившее причиной падения. То было гордое познание добра и зла с намерением человека дать Закон самому себе и не зависеть больше от Бога. На самом деле никакое количество знаний самой сущности вещей не может быть чрезмерным, и восхвалять разум незаслуженно. Ничто так не заполняет ум, ничто так не расширяет Душу, как только Бог. Как сказано в Библии: «Не видел того глаз, не слышало того ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Господь для любящих Его». Это значит, что Бог создал разум как зеркало, способное отражать вселенную, как глаз, принимающий свет для тех, кто жаждет этот свет принять. Поэтому разум не только доволен разнообразием вещей, но также старается выяснить законы, которым они следуют. И если такова величина разума, значит не существует опасности заполнить его любым количеством знания. Но только тогда, когда знание приобретается без правильных поправок, оно становится ядом и злом. Поправкой, которая делает знание превосходным, является милосердие, т. е. согласно св. Павлу, «любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

Бэкон наверняка привлек внимание Палатината, и все же никто не может точно сказать, был ли Бэкон розенкрейцером.

Неверно было бы считать Бэкона только ученым-экспериментатором. В книге о Бэконе Паоло Росси («Фрэнсис Бэкон. От магии к науке». Лондон, 1968) привел доказательства того, что Бэкон обучался алхимии, магии и каббалистике Ренессанса у настоящих магов.

Бэкон говорил о необходимости введения в систему образования естественной магии и астрологии, которые он хотел видеть в преобразованном виде, алхимии, которая оказала глубокое влияние на него самого, колдовства как инструмента мага, и других подобных предметов. Исследователи, заинтересованные в представлении фигуры Бэкона в выгодном для истории материалистической науки свете, не упоминают эти взгляды и направления научных исследований знаменитого английского ученого.

Фрэнсис Бэкон не был первым и единственным ученым, который понимал пользу введения во всеобщее образование практической магии, астрологии и алхимии. Такие попытки до и после него постоянно предпринимались. Так, Платон с уважением относился к магии Зороастра, считая ее в каких- то отношениях даже лучшей основой воспитания, чем афинская.

Как человек, Бэкон отличался от тех англичан, которых я уже упоминала. Он в полной мере осознавал враждебность Джеймса I — короля, возглавившего «охоту на ведьм», и чувствовал страх перед силами, которые ополчились на магию и алхимию. Вскоре после опубликования работы Бэкона «Распространение образования», Джеймс I публично отверг Джона Ди. Поэтому Бэкон вел себя осторожно, в то же время существенно продвигаясь по государственной службе. Европа и Англия вступили в самый суровый этап охоты на ведьм и преследований всего того, что противостояло власти церкви. Протестантские страны были самыми жестокими в своих преследованиях инакомыслия.

Бэкон в каком-то смысле даже открещивался от таких персон, как Роберт Фладд, т. к. считал их поведение неблагоразумным. До публикации романа «Новая Атлантида» Бэкон старался не обнаруживать своих идеалистических взглядов на систему просвещения, очень похожих на манифесты розенкрейцеров. Эта недатированная рукопись была найдена и опубликована спустя год после его смерти.

«Новая Атлантида» — утопический роман, в котором описано идеальное государственное устройство, как всегда у утопистов, — на необитаемом острове.

Деятельность Бэкона привела к созданию Английского Королевского научного Общества, которое было основано для научных исследований, а также как форум для обмена идеями, чтобы дать возможность ученым играть полезную роль в обществе.

Потом это общество оказалось во власти одного из его выдающихся членов — Илии Эшмоула, эрудита и антиквара, более известного в качестве одного из основателей масонства. Его считают соединительным звеном между розенкрейцерами и масонством. Он был инициирован в Германии в Братстве Розенкрейцеров, составил первые масонские обряды с учетом розенкрейцерской эзотерической символики.

Бэкон, посвятивший свою жизнь науке и просвещению, не представлял прогресс науки в виде прямой линии. На этот счет у него была весьма специфическая точка зрения, свидетельствующая о том, что он был правоверным христианином. Он представлял великое обновление науки, как и весь путь развития человечества, как возврат к состоянию Адама перед падением — состоянию чистого и безгрешного контакта с природой. Подобный взгляд на прогресс поддерживал Корнелий Агриппа.