Великие химики. В 2-х томах. Т. 1. - Манолов Калоян - Страница 30

5 июня того же года она была распущена, а все бумаги опечатаны. Лавуазье держался спокойно и уверенно, так как считал, что «Откуп» действовал согласно закону и нет причин для предъявления обвинения откупщикам.

В Париже, однако, было неспокойно: наступил период, когда многие вопросы решались гильотиной.

10 сентября в дом, где жил Лавуазье, явилась полиция. Два дня шел тщательный обыск, но документов, на основании которых можно было бы предъявить ученому обвинение, не нашли. Спустя две недели всем членам «Откупа» поручили самим подготовить отчет и представить его до 1 апреля 1794 года. Лавуазье энергично взялся за работу. Для него, который в течение двадцати пяти лет составлял отчеты и доклады «Генерального откупа», не представляло труда показать, что все дела в обществе решались согласно закону[216].

24 ноября 1793 года Революционный комитет отдал приказ об аресте всех членов «Откупа».

Лавуазье работал в своем кабинете. Его жена, побледневшая и осунувшаяся за эти дни, не отходила от окна: сердце ее было неспокойно.

— Надо что-то немедленно предпринять, — сказал Лавуазье.

— Но что? — заплакала Мария.

— Спрячусь на время у булочника. А ты пойдешь в Национальный конвент, в Революционный комитет, будешь просить декрета о моей реабилитации. Моя научная деятельность, мои открытия, наконец, новая наука, созданная на основании моих открытий, — достаточная гарантия, чтобы оставить меня на свободе и не впутывать в расследования.

Но просьбы жены оказались напрасными. Госпожа Лавуазье всюду встречала учтивый, но холодный отказ. Тогда Лавуазье сам направился в Революционный комитет. Он добровольно вошел в тюремную камеру, надеясь, что на суде он сможет опровергнуть обвинения.

— Антуан Лоран Лавуазье! Вот копия обвинительного акта. Завтра вы предстанете перед Революционным трибуналом.

На рассвете вместе с остальными откупщиками его повели в Революционный трибунал. Пятнадцатиминутная консультация с назначенными трибуналом защитниками…

Заседание трибунала длилось недолго: обвиняемым вынесли смертный приговор[217].

8 мая 1794 года опустился нож гильотины на голову гениального ученого. Франция приговорила к смерти своего великого сына — мир потерял одного из величайших умов человечества.

КЛОД ЛУИ БЕРТОЛЛЕ

(1748–1822) 

Почтовый дилижанс из Женевы остановился у трактира в Аннеси. Здесь кучер обычно задерживался недолго: пассажиров, как правило, не бывало, и он, быстро управившись с почтой и немного передохнув, снова трогался в путь. Но на этот раз у двери его ждал пассажир — стройный юноша в черном сюртуке. Белокурая большеглазая девушка стояла рядом, склонив голову на его плечо. Вскоре погрузили багаж, и молодые люди стали прощаться.

— Счастливого пути, Клод!

— До свидания, Жаклин!

Дилижанс тронулся, колеса застучали по булыжной мостовой. Затем он свернул на извилистую дорогу: слева синело озеро Аннеси. Вон там, на крутом берегу почти у воды расположилась родная деревня Таллуар[218]. Быть может, мать смотрит сейчас из окна на дорогу, что вьется в горах, и думает о сыне.

— Прощай, Таллуар! Прощай, милая сердцу Франция! Свидимся ли снова, Жаклин?

Он вглядывался в снежные вершины гор. Где-то там, в глубине, Монблан.

Дилижанс резко затормозил. Клод, вздрогнув, огляделся: «Неужели уже Шамбери?» Едва успели сесть новые пассажиры, как дилижанс тронулся в путь. Еще одна остановка — ночлег в Сен-Жан-де-Морьенн, — а там уж и до границы рукой подать.

Турин, столица Пьемонта, покорил молодого Бертолле своей красотой. Улицы, величественные здания, собор в готическом стиле — все нравилось юноше. Но не для обозрения красот города приехал он в Турин. Клод мечтал стать врачом, потому и выбрал этот город — ведь именно там находился один из самых старинных университетов Италии.

Помещения университета казались довольно мрачными, но для восторженного юноши они были озарены вечным огнем науки. Он был счастлив, он мог теперь посещать лекции по медицине, фармации, химии.

А какие богатства хранила библиотека при Туринском университете! С юношеским рвением Бертолле с головой ушел в науку и вскоре стал любимцем профессоров. Это позволило ему ближе познакомиться с преподавателями и начать исследовательскую работу.

В 1770 году Бертолле была присвоена ученая степень доктора медицины. Полученный диплом был аккуратно свернут трубкой, перевязан красной лентой и лежал на столе в его комнате. Двадцатидвухлетний Клод Бертолле — теперь доктор… Он шел по улицам и мечтал о будущем. Вдруг сзади кто-то хлопнул его по плечу.

— Ах, это ты, Симоне! Ну и напугал же меня!

— О чем задумался, дружище? Видно, одолевают важные проблемы?

— Действительно, важные, Симоне. Вот, простился с университетом. А теперь что делать, куда податься?

— Мир большой. Если хочешь, приходи ко мне. Аптека у меня большая, найдется и для тебя работа.

— Великолепная идея, тем более что мне не хочется уезжать из Турина. Пожалуй, приму твое предложение.

Молодой Симоне обучился фармацевтическому делу несколько лет назад и начал работу в аптеке своего отца. После его смерти Симоне пришлось взять управление аптекой в свои руки. Клод познакомился с ним в лабораториях университета, и вскоре они стали друзьями. В аптеке Симоне Бертолле работал не покладая рук. Еще в университете он читал труды Лемери, Кункеля, Шталя… Теперь Бертолле решил изучить их подробнее и глубже. Его интерес к химии день ото дня возрастал, а потому он все чаще стал проводить химические опыты в лаборатории аптеки.

Прошло два года с тех пор, как Клод поступил к Симоне. Но работа эта не могла удовлетворить молодого ученого. Он понимал, что надо еще долго и многому учиться.

— Ты всегда был хорошим другом, Симоне, но нам придется расстаться, — как-то сказал Клод другу.

Я давно ждал этого,. — ответил Симоне. — Наблюдая, как ты читаешь Кункеля и с каким воодушевлением работаешь в лаборатории, я понял, что ты недолго задержишься у меня. Ну выкладывай, что ты теперь задумал.

— Буду учиться химии.

— Да ты уже все изучил. Что тебе еще надо?

— Много тайн скрыто от наших глаз, Симоне. Надо учиться. Вот только не решил, куда пойти, но…

— Раз выбрал химию, надо ехать в Лейден либо в Париж. В Турине тебе уже нечего делать.

— Думаю выбрать Париж.

На следующий день Бертолле собрал свой багаж, и дилижанс повез молодого ученого на родину. Отдохнув несколько месяцев в Таллуаре, Бертолле переехал в Париж.

В университете он познакомился с Торншеном, молодым человеком, не так давно приехавшим из Лейдена. Они быстро сдружились. Торншен работал помощником в исследовательской лаборатории университета. Однажды он дал Бертолле учебник химии профессора Бургаве[219] «Основания химии», лучшее в те времена руководство. Торншен вскоре убедился, что Бертолле обладает обширными познаниями в химии, и в сущности в этой области знаний он был достаточно хорошо подготовлен. В лаборатории, где работал Торншен, требовался молодой помощник. Он рекомендовал туда Бертолле. Через несколько недель Бертолле получил назначение. Перед ним открывалась дорога в большую химию.

Исследования, которые проводил Бертолле, носили самый разнообразный характер. В это время из исследовательских лабораторий Франции, Англии, Швеции и Германии приходили вести о великих открытиях. Пристли открыл кислород, Шееле удалось получить «дефлогистированную муриевую кислоту» (хлор), Лавуазье открыл закон сохранения веса веществ[220]. Зарождалась новая теория горения. Бертолле занялся изучением хлора. Что представлял собой этот газ, было загадкой. Шееле назвал его дефлогистированной муриевой кислотой, но теперь, когда флогистонная теория была отброшена, все надо было изучать сызнова.