Теофил Норт - Уайлдер Торнтон Найвен - Страница 67

• Предыдущая
• 67/83
• Следующая

— Я ваш гость, — обескураженно сказал я. — Постараюсь выполнить ваше желание.

Он опять налил мне и вышел из комнаты. Я услышал, как он зовет: «Люсинда! Люсинда!» (Это было не приглашение, а приказ.) Миссис Боско проскользнула в комнату и села у двери. Доктор уселся за письменный стол.

«Ну ладно, — сказал я себе, — я им покажу». Я изложил подоплеку Почетного Караула, мою первую беседу с миссис Босворт, описал, как мы читали епископа Беркли, как постепенно обнаруживалось, что это «дом, где слышат стены», как семья пыталась убедить доктора Босворта, что он обречен и сходит с ума, описал мою поездку в Провиденс под видом шофера грузовика, покушение на мою жизнь.

К концу рассказа доктор Боско закрыл лицо руками, но не от скуки. Когда я умолк, он сказал:

— Мне никто ничего не рассказывает… Я специалист, которого приглашают под занавес.

В дверях появился слуга. Миссис Боско сказала:

— Ужин подан.

Ужин был восхитительный. Доктор безмолвствовал. Миссис Боско спросила меня:

— Мистер Норт, если вам не скучно, расскажите о своей жизни и интересах.

Я не пропустил ничего: Висконсин, Китай, Калифорния, Оберлинский колледж, Йейл, Американская академия в Риме, школа в Нью-Джерси и, наконец, Ньюпорт. Упомянул я и о некоторых своих интересах и склонностях (шамана опустил).

— Люсинда, пить кофе я приглашу мистера Норта к себе в кабинет.

Было без четверти десять.

— Мистер Норт, я хочу, чтобы в конце лета вы приехали в Бостон. Я назначаю вас одним из своих секретарей. Вы будете сопровождать меня на обходах. Пациентам будет сказано, что я всецело вам доверяю. Вы будете регулярно их посещать. Вы будете докладывать мне интимные подробности биографии каждого из них и причины повышенных психологических нагрузок, если таковые имеются. Вам придется знать каждого из них по имени. Мне редко доводилось узнать имя моего пациента. А ваше как?

— Теофил.

— Ах да, помню. Прекрасное имя. Этимология его когда-то была для меня не только языковой реальностью. Жаль, что теперь это не так. Вы возвращаетесь в Ньюпорт сегодня?

— Да.

— Я условился с Фредом Спенсом, что он вас отвезет. — Это был приказ. — Вот пять долларов — дадите ему, когда приедете. Так вам уютнее будет ехать. На предложение мое сейчас ответа не давайте. Подумайте. Свяжитесь со мной через неделю, считая с нынешнего дня. Спасибо, что пришли.

С миссис Боско я попрощался в передней.

— Спасибо, что пришли, и спасибо вам за ваши умиротворяющие руки. Доктор не часто бывает так терпелив, как сегодня.

Всю дорогу домой я проспал. У дома миссис Киф я уплатил Фреду Спенсу его гонорар и поднялся к себе. Через три дня я написал доктору Боско — с многочисленными реверансами, — что осенью еду в Европу и потому не смогу принять его предложение. Я полагал, что вся эта дурацкая история с шаманством кончилась, но через десять дней увяз в ней по уши.

Мне нравилось мое жилище, но я редко в нем бывал. Работа все усложнялась, и многие вечера я проводил в Народной библиотеке, готовясь к занятиям. В полночь я находил под дверью записки от моей доброй хозяйки: «К вам заходили три дамы и джентльмен. Я разрешила им подождать у меня в гостиной, но в 10 часов мне пришлось их попросить. Своих фамилий и адресов они не оставили. Миссис Дорис Киф». В другую ночь — такая же записка о восьми посетителях. «Я не могу пустить в гостиную больше пяти посторонних. Я попросила их уйти. Миссис Дорис Киф». Наконец, в четверг вечером, когда я был дома, мне позвонил Джо (Святой Джо), дежурный по ХАМЛ.

— Тед, что происходит? Тут двенадцать человек — в большинстве старухи — ждут вас в комнате для посетителей. Я сказал, что вы тут больше не живете. Я не мог дать ваш новый адрес, потому что вы мне самому его не дали… Вот, еще входят. Чем вы занялись — открыли бюро найма? Придите, пожалуйста, отошлите их и скажите, чтобы больше не приходили. Они каждый вечер понемногу приходят, но сегодня что-то особенное. У нас Христианская ассоциация молодых людей, а не приют для престарелых дам. Давайте сюда и отгоните ваше стадо.

Я поспешил туда. Толпа уже не вмещалась в комнату для посетителей. Некоторых я узнал — слуги из «Девяти фронтонов», «Оленьего парка» и даже из дома миссис Крэнстон. Начались рукопожатия.

— Ох, мистер Норт, совсем ревматизм замучил.

— Ох, мистер Норт, так спина болит, что спать не могу, всю ночь ворочаюсь.

— Мистер Норт, рука — поглядите! Утром час не могу разжать.

— Леди и джентльмены, я не врач. Я не знаю азов медицины. Прошу вас обратиться к настоящему врачу.

Стенания стали громче:

— Ох, сэр, они только деньги берут, а ничего не помогают.

— Мистер Норт, положите руку мне на колено. Бог вас вознаградит.

— Сэр, нога. Шагу ступить не могу.

Часть детства я прожил в Китае, и неизмеримые беды людские были для меня не внове. Что я мог сделать? Во-первых, очистить вестибюль. Я наложил руку там и сям; подержался за одну-другую лодыжку; крепко провел ладонью по чьим-то хребтам. Особенно я налегал на затылки. Я старался сделать пациентам больно (они вскрикивали, зато сразу верили, что это «помогает»). Мягко подталкивая их к выходу, я накладывал ладонь на лбы, бормоча по-латыни первые строки «Энеиды». Затем я сказал:

— Это — последний раз. Больше не приходите. Вы должны всегда ходить к своим врачам. Спокойной ночи, и благослови вас Бог.

Вернувшись к миссис Киф, я рассеял толпу, собравшуюся и там.

Я страшился воскресного вечера — и не зря. Подходя к «X», я еще издали увидел, что они опять собрались и привели новых; очередь тянулась из общежития на тротуар. Я собрал их всех вместе и устроил посреди улицы митинг.

— Леди и джентльмены, я ничем не могу вам помочь. Я болен так же, как вы. У меня болит каждая косточка. Пожмем руки и пожелаем друг другу спокойной ночи.

Я побежал обратно к дому миссис Киф, где тоже собралась толпа. Я распустил ее с теми же словами. Миссис Киф наблюдала за нами из окна. Когда посторонние ушли, она отперла мне дверь.

— Ох, мистер Норт, я этого долго не выдержу. Я запираю дверь, а они ходят вокруг дома и стучат в окна, как будто они нищие, а я их в метель не пускаю погреться. Вот тут вам письмо принесли.

«Дорогой мистер Норт, мне было бы очень приятно увидеться с Вами сегодня вечером в половине одиннадцатого. Ваш искренний друг Амелия Крэнстон».

В половине одиннадцатого я прибыл на Спринг-стрит. Комнаты быстро пустели. Наконец не осталось никого, кроме миссис Крэнстон, мистера Гриффина и миссис Грант, ее главной помощницы по пансиону. Я сел рядом с миссис Крэнстон, которая казалась сегодня особенно крупной, приветливой и благодушной.

— Спасибо, что пришли, мистер Норт.

— Простите, что долго не появлялся. Расписание у меня с каждой неделей все плотнее.

— Да, мне докладывали… в два часа ночи разъезжаете по Авеню на велосипеде, подкармливаете диких животных. — Миссис Крэнстон было приятно показывать свое всеведение. — Миссис Грант, будьте добры, скажите Джиму, чтобы принес напитки, которые я поставила в ледник. — Нам подали джин с содовой, а я уже знал, что это — признак чего-то необычайного. Она понизила голос: — У вас неприятности, мистер Норт?

— Да, мадам. Спасибо вам за письмо.

— Вы стали очень знамениты в определенных кругах. В четверг вечером и сегодня мои гости только о вас и говорили. Так или иначе, вы вернули к жизни доктора Босворта, и теперь он скачет по округе, словно пятидесятилетний парнишка. Так или иначе, вы избавили мисс Скил от головных болей. Слуги внимательно наблюдают за хозяевами, мистер Норт. Сколько пациентов вас ждало сегодня вечером?

— Больше двадцати пяти в одном месте и десяток в другом.

— Через неделю очередь вытянется на квартал.

— Помогите мне, миссис Крэнстон. Я люблю Ньюпорт. Я хочу пробыть здесь до осени. Нет у меня «электрических» рук. Я мошенник и самозванец. В первый вечер я не мог выгнать их из здания. Вы бы видели их глаза — лучше быть мошенником и самозванцем, чем… жестоким. Я же не причинил им вреда, правда?

• Предыдущая
• 67/83
• Следующая