Восторг любви - Бейкер Мэдлин - Страница 21

• Предыдущая
• 21/24
• Следующая

— Не совсем. Отец оставил половину имения мне, при условии, что я останусь здесь и буду вести дела, пока Эшли не выйдет замуж или пока ей не исполнится двадцать один.

— Это же замечательно! — воскликнула Дана. Я рада за тебя. Чей, правда.

Чей кивнул. Он был настолько ошарашен таким поворотом событий, что не знал, как реагировать.

Чертов старик! Может, он хотел, чтобы Чей целую жизнь помнил его пренебрежение? Но он бы и без завещания присматривал за Эшли. Большому Джону не стоило его принуждать делать то, чем он и так занимался большую часть своей жизни. Прошлой ночью, после оглашения завещания, они с Эшли поговорили, и она сказала, что он заслуживает не только половину имения, но и все ранчо.

После всего сделанного и сказанного Чей не мог оставить землю и свою сестру.

— В любом случае, — подытожил он, — я не могу оставить ранчо сейчас. У меня много бумажной работы, и мне необходимо проверить все счета.

Дана кивнула.

— Джиллиан собирается остаться на неделю или две, но затем она снова вернется в Солт-Лейк.

— Конечно, — кивнула Дана. Она улыбнулась, стараясь заглушить сердечную боль. — Эшли будет нуждаться в тебе, особенно когда ее мать вернется домой.

Чей обнял ее.

— Я буду скучать по тебе.

— Я тоже буду по тебе скучать.

— Ты напишешь мне, когда приедешь домой?

— Конечно.

— Может, завтра вечером сходим поужинать… нет, я обещал ужин Эшли и ее матери. Почему бы тебе не пойти с нами?

— Не думаю, что это хорошая идея. Все равно мне надо сложить вещи и приготовить дом к отъезду Чей кивнул.

— Я отвезу тебя домой.

В машине Дана села к нему ближе, чем обычно, думая о том, как сильно будет по нему скучать, а вот у него вряд ли найдется свободное время даже на это.

Чей проводил ее до двери и порывисто обнял.

Она обхватила его за шею, и он подумал: как хорошо, что она еще здесь. Его ноздри наполнились ее ароматом — смесью запахов духов, шампуня и нежности.

— Слушай, — сказал он, — когда здесь все уляжется и Эшли будет чувствовать себя лучше, я смогу позволить себе небольшой отпуск. Как ты смотришь на то, если я приеду к тебе в Эштон-Фолс на пару дней?

— Мне бы это понравилось.

— Значит, мы не прощаемся, Дана. Я приеду к тебе, как только смогу выбраться отсюда.

Она кивнула.

— Не забывай обо мне.

— Не забуду.

В свой поцелуй, медленный и проникновенный, Чей вложил всю свою любовь и нежность.

Когда их губы разомкнулись, он увидел слезы на глазах любимой.

Дана разглядывала свою квартиру. Казалось, что она стала меньше. Несмотря на то что ее не было всего три недели, ей казалось, что прошли годы с тех пор, когда она в последний раз была дома. Место не изменилось, подумала Дана, зато изменилась она сама.

Смахивая слезинки, она распаковала вещи, приняла долгий горячий душ, надела ночнушку и села писать письмо Чею. Ее вдруг осенило: вернувшись, она совершила ошибку. Работа приходит и уходит, а такой мужчина, как Чейтон Лон Эльк, был единственным. Он так и не сказал, что любит ее. Она тоже не призналась ему в любви. Но между ними определенно возникло прекрасное чувство, за которое стоило побороться.

Она подошла к окну. Неоновые огни сияли на асфальте. По обеим сторонам дороги тянулись дома, похожие на коробки. На обочине росло несколько пальм. На небе мелькнуло несколько звезд, но увидеть Млечный Путь Дана не смогла.

Не росли здесь и сосны. Все было не так. С утра не будет ни пения птиц, ни белок, прыгающих с дерева на дерево, ни орлов, парящих в небе. И Чей не придет, не постучит в дверь.

Дана принялась на бумаге рассказывать Чею о том, как ей нравилось проводить время вместе, как она ждет очередной встречи с ним, если он найдет время приехать в Эштон-Фоллс.

Откинувшись назад, она вспомнила все, что между ними произошло, его заботу об Эшли, боль, которую он пытался скрыть, когда умер его отец.

— Я люблю его, — прошептала она. — Я люблю все, что связано с ним.

Настало время рассказать Чею о своих чувствах. Но не на бумаге. Дана разорвала письмо и выкинула его в корзину для мусора. Она подошла к телефону и сняла трубку, но телефонный разговор тоже не казался ей правильным решением.

Выход из сложившейся ситуации нашелся неожиданно.

Завтра же она уволится с работы и переедет в Вордман-Холлоу. Даже если это окажется самой большой ошибкой, которую Дана когда-либо совершала, она собиралась последовать за своим сердцем.

Босс долго не мог поверить, что она уходит. Он умолял ее остаться, обещал повысить зарплату. Но в конце концов пожелал ей удачи и написал ей такую рекомендацию, что у постороннего человека могло бы сложиться впечатление, будто она написала ее сама, к тому же он выдал зарплату за следующие две недели, объяснив это тем, что Дана «это действительно заслужила». Мама и папа не могли поверить, что она переезжает в Вордман-Холлоу навсегда, и пытались ее отговорить. Отец заявил, что никогда не видел ее такой порывистой и решительной. Мама просила подождать хотя бы парочку недель, позволить Чею сделать первый шаг, одуматься и не совершать ошибку. Но Дана не могла больше ждать. Глубоко в сердце она знала, что поступает правильно.

Следующие две недели она провела за сортировкой всех своих вещей, деля их на две группы: то, что она собиралась взять с собой, и то, что должно было остаться. Она позвонила в сервисную компанию и заказала фургон для перевозки вещей, позвонила в редакцию местной газеты и отказалась от подписки, а также сделала еще тысячу и одну мелочь. Пообещав родителям, что приедет к ним на Рождество, Дана прыгнула в машину и отправилась в Вордман-Холлоу.

Она добралась до своего домика в горах глубокой воскресной ночью. Несколько мгновений она просидела в машине, разглядывая свой новый дом.

На последней ступеньке крыльца Дана обернулась и посмотрела на небо. Оно было настолько чистым, что дух захватывало. Млечный Путь тянулся, как дорога в рай. В небе низко висела желтая луна.

Зайдя в дом, она сразу подумала о том, чтобы позвонить Чею и сообщить о своем приезде, но решила немного подождать. То, что она хотела сказать, лучше произнести, глядя в глаза, а не по телефону. Она хотела видеть его лицо, когда скажет, что любит его.

Не в силах сидеть спокойно, она прошла по дому, убирая чехлы с мебели. Пройдя в спальню, Дана разложила в шкафу свою одежду, запихнула чемоданы в самый дальний угол. Что бы ни случилось, они ей больше не понадобятся.

После этого она бродила по дому, решая, где повесить свою любимую картину, купленную в прошлом году на выставке. На ней был изображен воин на большом черном коне, причем воин был поразительно похож на Чея. В итоге она повесила картину над камином — на самом видном месте в гостиной.

Воскресным утром Чей сидел на кухне с кружкой кофе в руке. Анна Мей учила Эшли готовить пирог из тыквы. Эшли должна была быть в школе, но простудилась и решила остаться дома на несколько дней.

Девочка попросила маму остаться на ранчо, но Джиллиан отказалась. Она сказала, что ее жизнь в Солт-Лейк, рядом с мужем, и что она с огромным нетерпением будет ждать ее там. Чей был немного удивлен, узнав, что Эшли решила остаться на ранчо. Хотя вообще-то этого следовало ожидать, ведь сестренка недолюбливала мужа Джиллиан и постоянно сравнивала его с Большим Джоном.

Чей вздохнул. Было неимоверно сложно управлять ранчо, вести бухгалтерию, следить за рабочими и присматривать за сестрой… Слух об их родственных отношениях с Эшли пронесся над Вордман-Холлоу как лесной пожар.

Джиллиан и Клаудиа заказали Большому Джону памятник из белого мрамора, который гласил:

Джон Мэтъю Вордман,

Любимый отец Эшли Марии и Чейтона Лона Элька.

Люди на улице и на ранчо теперь смотрели на Чея совсем по-другому. Теперь он не был чернорабочим Большого Джона. Он был законным владельцем самого большого ранчо в этой части страны. Иногда ему казалось, что он держит на своих плечах весь мир, что все постоянно смотрят на него, ждут, когда он ошибется. Всю жизнь он был обычным пастухом. И вот, нежданно-негаданно, случилось так, что от него зависит, будет ли семейное ранчо процветать, или его ждет банкротство.

• Предыдущая
• 21/24
• Следующая