Мегаклон - Костин Сергей - Страница 25

— Кок просто тупая скотина! Ему нравится бить других. Он получает от этого удовольствие, — вскрикнул Анд.

К разговору решил присоединиться Рин, он опёрся на локоть и сказал:

— Это только часть правды. Кок считает себя другим. Он считает себя высшим существом. И поэтому имеет право поступать с другими грубо.

— Я и говорю, скотина.

— Но почему он считает себя другим? Что в нём особенного?

— Вероятнее всего, потому, что он больше других знает о традициях флота. Помните, он говорил, что на нём весь флот держится.

— То есть, если какой-то индивидуум захочет возвыситься над другими, ему не обязательно обладать какими-то врожденными талантами или развивать силу или ум. Нужно просто сказать другим: «Я лучше вас», и если кто-то не согласится с этим, нужно сделать ему больно. А если не поможет и это, то убить его. Получается, что для доминирования необходимы самомнение и сила. Правильно?

В помещении надолго повисла тишина. Затем Анд сказал:

— У меня дома, в общем, так и происходит. То, что ты называешь самомнением, маскируется разными словами. Борьба за свободу, за демократию, за равенство, за жизненное пространство. Никто не хочет выглядеть скотиной, вот и придумывают благовидные предлоги. Но побеждает всегда тот, кто сильней. Ну, почти всегда.

— Это мне понятно. Я столетиями наблюдал за теми, кто создал меня. Я с тобой согласен, Анд. Одно дело, когда ты висишь на высокой орбите и наблюдаешь, а события разворачиваются далеко от тебя. И совсем другое дело, когда ты участвуешь в этих событиях. Когда от удара упал ты, затем Рин, я понял, что следующий буду я. Я получил большой поток информации, в основном от тела синта. Но ещё была информация из моей памяти, информация о боли, с которой я уже познакомился. Информации было много, и периферия отказалась подчиняться. Я снова стал просто наблюдателем, как большую часть своего существования. Поток неформатной информации не ослабевал. Но мне не хотелось возвращаться на электронные носители.

Анд расхохотался и долго не мог остановиться. Когда он смог говорить, то произнёс:

— Гы, дружище. Неформатный поток информации — это страх. Испугался! Наделал в штаны! Сел на измену! Не знаю, хорошо это или плохо. Гы, ты испытываешь эмоции. Ты становишься живым.

— Я тоже так думаю, — сказал Рин.

— Я не против стать живым. Но мне неприятно испытывать страх. Что приятно, а что нет, я различаю.

— Как не крути, страх — самая сильная эмоция. Не удивительно, что твои ощущения начали просыпаться именно из-за страха. Страх не только сильная и, как ты выразился, не приятная эмоция, но и ещё очень полезная эмоция. Потому что страх, позволяет выжить, — сказал Рин.

— Пока мне знакомы только боль и страх. Боль — это реакция синта на внешний раздражитель. Это мне понятно. Я понимаю, почему боль не должна быть приятной. От неприятностей разум стремиться быстрее избавится, чтобы тело меньше страдало. Но почему страх тоже должен быть неприятным?

В надстройке опять повисла тишина. Потом заговорил Анд:

— Наверное, точно так же, как и боль, страх плохо действует на тело. И тело стремится быстрее избавиться от него и подгоняет разум. Во время стресса тело вырабатывает адреналин и другие гормоны. Это увеличивает реакцию и силу, что должно помочь быстрее избавиться от источника опасности. Может быть, в это время тело работает с перегрузками и поэтому стремиться избавиться от этого.

— Звучит логично, — сказал Гы.

Разговор стих, когда небо уже стало сереть, а Ожерелье из яркого материального объекта превратилось в череду призрачных пятен. Поспать синтам удалось совсем немного. Дверь открылась, в неё задом вошёл Дарт:

— Просыпайтесь. У нас сегодня много работы. Я принёс вам завтрак. Это избавит вас от посещения камбуза, — Дарт доставал горшочки из сетки и расставлял их на полу. — Хотя, если кто соскучился по коку, то, пожалуйста, пусть идёт на камбуз.

Друзья хмуро поблагодарили Дарта и принялись за еду. Дарт не обманул, работы было действительно много. Из-под палубы подавали разобранные на части метательные орудия. Затем части складывали у бортов и приступали к их сборке. На каждый борт приходилось по восемь метателей. Когда орудия собрали, из-под палубы начали подавать снаряды к ним. С короткими перерывами на обед и ужин работа шла весь день. Только с заходом солнца синты добрались до своих гнёзд и повалились на них. Гы собирался продолжить вчерашний разговор, но его никто не поддержал.

Проснулись рано. Было ещё темно, но с палубы уже доносились голоса. Синты не рискнули выйти наружу и узнать в чём дело. Вскоре пришёл Дарт, принёс горшочки с едой. Пока синты ели, он объяснял:

— Подходим к опасной зоне. Как только рассветёт, эскадра перестроится. «Забияка» будет на самом верху, остальные суда займут места ниже и чуть сзади. На флоте такое построение называется лесенка. Это даёт возможность прикрывать судам друг друга сверху и снизу, — Дарт вздохнул и продолжил. — А раз лесенка, значит, жди горилоидов. Как мы не пытались, а незаметно к ним не подберёшься. Наш «Забияка» будет в центре атаки. Планеры не очень хорошо маневрируют, а мы окажемся прямо у них на пути. Так что, другую цель они искать не станут. Все гостинцы достанутся нам.

На палубе царило оживление. Элты деловито сновали в разные стороны. Но вскоре последние приготовления были закончены. Наступила тишина. Метатели приготовили к бою. Вдоль бортов, в плетёных доспехах и круглых касках, выстроились стрелки.

— Вон там, чуть ближе к корме, — Дарт показал рукой, — три бочки с водой. Вам лучше укрыться там. Если увидите, что-то горит, хватайте вёдра и заливайте. Опять же, люк рядом, если что, ныряйте туда. Но внизу лучше не будет. Ну, я пошёл. Удачи вам. — Дарт нахлобучил на голову каску и побежал к своему месту у борта.

Друзья спрятались за бочками и стали ждать. Время тянулось медленно. Ничего не происходило, в воздухе висело напряжение. Солнце стояло высоко, но видимость оставляла желать лучшего. Вокруг плавала легкая дымка. Солнце поднялось ещё выше, потеплело. Туман не рассеялся, стало душно.

— Внимание, цель! Справа по борту! — крик раздался с крыши рубки.

Элты с левого борта перебежали на правый. Остались только те, кто обслуживал метатели. Справа приближались две линии планеров.

— Заряжай! На дальнюю дистанцию! — скомандовал тот же голос с рубки.

Обслуга метателей забегала вокруг машин. Элты развязывали холщёвые мешки с камнями. И высыпали их в ковши метелей.

Планеры приближались. В их построении ничего не изменилось. Когда на планерах уже можно было рассмотреть диски пропеллеров, послышался вой.

— Давай! — голос с рубки был усилен рупором.

Элты одновременно вышибли палками крепёжные сошки. Рычаги метателей описали дуги, одновременно ударились об упоры и освободились от снарядов. Через минуту в цепи планеров появились разрывы. Метатели тут же стали перезаряжать. «Забияка» сделал поворот на девяносто градусов вокруг своей оси и выстрелил с другого борта. Второй залп оказался менее результативным. Сказалась спешка при наведении. Все же несколько планеров развалились в воздухе. Превратившись в обломки, они полетели вниз. Планеры приблизились, и вой синтов стал оглушительным. Пришёл черёд стрелять планерам. Стало заметно, что построение больше никто не соблюдает. Уцелевшие планеры собрались в бесформенное облако, заботясь лишь о том, чтобы не столкнуться друг с другом. Пилоты открыли стрельбу. Большинство стрел взорвались, ударившись о борт. Но некоторые попали в фальшборт. Элты потеряли несколько стрелков ранеными и убитыми. Ни один метатель не пострадал. Несколько снарядов попали в рубку и палубу. Палуба загорелась, тушить её было не кому. Тем временем планеры приблизились на расстояние выстрела арбалета. Элты выстрелили, но без видимых результатов. Первая волна планеров, вопя, пронеслась над «Забиякой». Один планер врезался в рубку, но скорее всего это была ошибка пилота, а не намеренный таран. Раздался треск разрушаемой машины, и обломки упали на палубу. Жгут, приводящий в движение пропеллер, выскочил из-под обломков. Извиваясь, он запрыгал по палубе.