Пятый постулат - Измайлова Кира Алиевна - Страница 84
- Предыдущая
- 84/96
- Следующая
Мужчины давно расплатились и ушли, а девушка всё перебирала книги в надежде на чудо. Ну не могут же тут издавать только развлекательную литературу! Конечно, в ее мире тоже была такая, но не очень много, и в основном она повествовала о достижениях общевистов и происках врагов: были романы о злобных шпионах капиталистов, которых разоблачали доблестные орлы Вождя, о приключениях первооткрывателей в диких землях, о труде и дружбе, и о любви, конечно, настоящей, общевистской!
— Быть может, барышня ищет что-то определенное? — поинтересовался торговец. Это был морщинистый человечек с продувной физиономией, и он хитро смотрел на Машу.
— Да, но, боюсь, здесь такого нет, — печально сказала она. — Мне нужна энциклопедия. Ну, справочник… Такая книга, где написано обо всём на свете!
— О! Думаю, я смогу вам помочь, — торговец полез под прилавок. — Нынче редко встретишь барышень, интересующихся серьезной литературой, а не всеми этими… Томуазами! Те, кто пишет эти романчики, ничего не понимают в жизни!
Маша кивнула и уставилась на большой том, который мужчина держал в руках. Книжища выглядела крайне солидно, одна обложка с позолотой чего стоила! Просто как энциклопедия, изданная к юбилею Вождя!
— Но это дорогая книга, — предупредил он. — Не для продажи со скидкой! Картинки цветные, бумага отличная…
— А можно… можно взглянуть? — попросила Маша, опасаясь, что у нее не хватит денег.
— Прошу, барышня, — тот протянул ей книжищу. Та показалась Маше даже тяжелее, чем книга Вождя! — Только у нас здесь не читальня, гляньте одним глазком и решайте, будете брать или нет.
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо ответила Маша и открыла первую страницу.
Тут уже додумались до оглавления, и девушка радостно улыбнулась, увидев строки наподобие "Введение в интересную науку" и "Обычаи Западной Брухундии". Наверно, интересная наука — это география, решила Маша и раскрыла том на середине.
Торговец не обманул: книга в самом деле была богато проиллюстрирована. Собственно, она и состояла в основном из картинок! Но, великий Вождь, что было на них нарисовано!.. Маша в ужасе пролистнула еще несколько страниц, думая, что ошиблась и увидела изображение какого-нибудь языческого обычая. Но нет! Толстый том во всех подробностях, с четкими иллюстрациями объяснял, как заниматься самой интересной и самой древней наукой, какую только знают люди, повествуя о любовных обычаях самых разных стран и народов…
— Ну что, барышня, возьмете? Самое полное собрание на сей день! — сообщил торговец, глядя на красную, как свёкла, Машу. — Ошибки первых изданий исправлены, а то, хе-хе, бывало, люди калечились… Написано, мол, вот эту руку сюда, эту сюда, ногу вот так, а надо-то наоборот! Берете?
— Н-нет… — выдавила Маша с трудом. — Боюсь, это мне не по карману. Простите за беспокойство…
Развернувшись, она пошла прочь. Торговец спрятал том под прилавок, вздохнул:
— Эх, молодежь!..
"Какой ужас! — думала Маша гневно. — Как можно?! Книга — самое лучшее, что придумал человек, и… вот так взять и осквернить страницы, на которых можно было напечатать учебник, ну пусть даже роман, подобным?! Кем надо быть для этого?! Что за люди тут живут?!"
Что-то подсказывало ей, что такие люди есть везде: тот же Весь вряд ли бы покраснел, а скорее с интересом просмотрел похабную книжищу от корки до корки и заявил, что ничего нового для себя из нее не вынес. Но для Маши это было чересчур!..
Конечно, она ничего не сказала Весю об этом своем приключении, упомянула только о самобеглой телеге, но об этом, как выяснилось, он давно знал. И полагал, что проникнуть во дворец таким способом невозможно: найдут на въезде. Он строил какие-то хитрые комбинации, но объяснять ничего не собирался: с Машей он отдыхал, и кое-каким его изобретениям позавидовала бы и книжка с картинками…
Глава 28. Товарищи Маша продолжала упорно собирать крохи информации, с каждым днем всё больше преисполняясь отвращения к этому миру. Конечно, за проведенные здесь месяцы она уже попривыкла к здешним излишествам, тяге к роскоши, социальному неравенству. Но все равно не понять честной общевистке, чем разряженная дама в шелках лучше оборванного мальчишки, который за мелкую монетку до блеска начищает обувь благородным господам?! По мнению Маши, как раз бедняк намного честнее и порядочнее любого аристократа… Тут девушка запнулась, вспомнив Веся. Впрочем, он тоже был тем еще кровопийцей, не гнушался пользоваться трудом слуг (взять хотя бы ее, Машу!), носить бриллианты, которые спасли бы от голода целый городок! Маша едва не споткнулась на месте от оглушающей мысли: а ведь она, общевистка, не просто спала с врагом народа (в конце концов, она делала это вынужденно… сначала), а стала ему доверять! А полагаться можно только на товарищей, вот только где их взять в этом сумасшедшем мире? На собственном горьком опыте Маша усвоила, что слова 'Я по капле выдавил из себя холуя' — не просто красивое выражение, а истинная правда. Здесь никто, совершенно никто не считал несправедливым такое положение дел, и, прежде чем бороться за революцию, местным жителям следовало выдавить из себя лакеев, осознать всю неправильность царящего сейчас классового устройства общества. Но здесь, к превеликому сожалению, не привыкли думать об интересах общества, все больше о собственных страстях и желаниях. Еще в Перепутинске Маша пыталась должным образом объяснить жителям глубину их заблуждений, однако ее затея не имела успеха. Напротив, какие-то негодяи извратили учение Вождя, научились использовать его для собственного обогащения. Это неправильно! Но больше рассказывать открыто об общевизме Маша не рисковала. Она ярко помнила примеры из учебников, повествующие о том, как преследовали и угнетали проповедников нового общественного строя. Да и на собственном примере успела убедиться, что власть имущие ненавидят поборников свободы и равенства, норовят поскорее упрятать борцов за справедливость в казематы или отправить на каторгу. Здесь Машу всерьез никто не слушал — ни крестьяне, ни горожане, ни рабочий класс. А уж как смеялся над общевизмом Весь! А ведь Вождь учил, что 'Всеобщая вера в революцию есть уже начало революции'. Вот только как этого добиться, как пробиться через недоверие народа, достучаться до его дремлющего разума?! Ведь даже она сама, убежденная общевистка, нет-нет, но поддавалась тлетворным соблазнам этого мира. То с кузнецом едва не осталась, забыв о своей великой миссии, а теперь вот с аристократом шашни крутит… Ладно, там, у эльфов, это было необходимо, но ведь с тех пор прошло пять дней и в городе нет никакой надобности продолжать эту постыдную связь с врагом. Размышлять об этом было стыдно и неприятно. А самым ужасным было то, что Маше попросту нравилось спать с Весем! И вместо того, чтобы думать о революции и Вожде, или на крайний случай, о возвращении домой, Машины мысли были заняты Весем. Краска бросилась девушке в лицо, когда она в полной мере осознала всю глубину своего морального падения. Она подчинилась материальным желаниям, пошла на поводу у аристократа, но это, по крайней мере, простительно, учитывая, как долго у нее не было мужчины. А вот то сожаление, которое Маша испытала у ворот столицы — это уже совсем другое, попахивает предательством интересов партии! Девушка даже остановилась, увлеченная открывшейся ей бездной своего падения. И почему люди так склонны закрывать глаза на собственные грехи и ошибки, при этом замечая все промахи окружающих?! Маша была слишком честна, чтоб не осознать с ужасом, как далеко ее могла увести связь с Весем. От гнетущих мыслей ее отвлекли крики совсем неподалеку. Маша встрепенулась, подняла глаза и только сейчас увидела, что неподалеку небольшой цветочный рынок, где три дородные торговки сноровисто бьют худощавого мальчишку лет двенадцати, держащего в руках несколько букетов цветов. Вокруг собралась толпа, люди с интересом смотрели на это безобразие, обмениваясь мнениями и комментариями. Маша с ужасом поняла, что окружающие одобряют это издевательство, полагая, что мальчику правильно досталось: он осмелился продавать цветы, не получив разрешения и не оплатив местовую пошлину… Девушку с головой накрыло возмущение. Наставления Веся о том, что нужно вести себя тише воды и ниже травы, моментально выветрились из головы, и она лишь подумала мельком: хорошо, что не дала клятву, иначе пришлось бы нарушить слово общевистки! Там, впереди, творилось бесчинство, а все остальные считают избиение несчастного сущей безделицей, более того, развлечением! 'Вот бы их самих так! Сразу бы поняли, каково это! — мелькнуло в голове Маши, пока она решительно прокладывала себе дорогу через толпу. Последний рывок, и Маша бросилась к мальчику, легко отшвырнув в сторону ближайших его обидчиц. Силы ей было не занимать, так что выполнить задуманное удалось легко. Не успела толпа ахнуть, как Маша оказалась перед жертвой, уже едва стоящей на ногах, заслоняя его собой и сжимая в руках сумку, которую торопливо сдернула с плеча еще по дороге. К сожалению местных воришек, ничего ценного там не было, не считая, разумеется, драгоценной книги Вождя, которая при случае могла превратиться из источника мудрости в подмогу при самообороне. Торговки, еще недавно с увлечением пинавшие несчастного мальчика, недоуменно остановились, не зная, что делать дальше. Они чувствовали свою правоту, но вот бить девушку, у которой столь тяжелая рука — это совсем не то же самое, что мутузить хлипкого парнишку. К тому же стараниями Веся одета Маша была хорошо и добротно, так что накинуться на нее торговки не рискнули. А Машу уже трясло от негодования и ярости. Напрочь забыв, где она находится, девушка принялась честить негодяек на все корки: — Как можно обижать слабых?! И ради чего, ради мелкой монетки?! Неужели вы не понимаете, что он такой же человек, как и вы, что ему больно и страшно? Прав был Вождь, нет ничего страшнее власти человека над человеком, потому что это порождает эксплуатацию и злоупотребление! Неужели вы не понимаете, что жизнь человека вовсе не равноценна деньгам, что вы поступаете бессовестно и подло?! Одна из торговок, женщина в ярком изумрудном платке, странно дисгармонирующем с платьем фиалкового цвета, выступила вперед: — Ты, девка, нас жизни не учи. Мы в своем праве, что мальца проучили. Может, мы и переборщили малость, не до смерти ж его пинать… Так что теперь пусть проваливает и впредь на наше место не зарится! Маша не стала с нею спорить, ведь самое главное, что мальчик жив. В глазах паренька стояли слезы, а губы подрагивали — его цветы растоптали вздорные торговки, и теперь ему предстояло ни с чем возвращаться домой, не сумев заработать даже нескольких монеток. Все, что он получил — лишь синяки да ссадины, но это не страшно, они заживут. А вот маленькая сестренка… Ведь она хочет кушать, а денег совсем не осталось… Торговки вернулись к своим прилавкам, и толпа начала потихоньку разбредаться, что-то разочарованно ворча и обсуждая увиденное. Маша обратилась к мальчику со словами утешения, хотела предложить ему хоть немного мелочи (сколько-нибудь солидных сумм ей Весь не доверял), но тут ее дернули за рукав и оттащили в сторону. Темноволосый мужчина лет сорока оттеснил ее в проулок и разъяренно прошипел: — Ты что творишь?! Совсем с ума сошла, так рисковать? Маша ошалела от такого напора — она могла поклясться, что никогда не видела этого человека, а тот продолжал разоряться: — Ты хочешь, чтоб нас всех замели? Там же стукачи были в толпе! Разве ты не понимаешь, что нельзя прилюдно произносить политические речи? Девушка только хлопала глазами, искренне не понимая, чего от нее хочет этот странный незнакомец. А тот рассматривал ее во все глаза, а потом вдруг пребольно стиснул ее локоть и поинтересовался: — Ты откуда взялась? Что-то я тебя не припомню. Новенькая? Или подсадная утка? Последние слова он буквально прошипел. — Оставьте меня в покое! — выкрикнула Маша. — Никакая я не утка, и вообще, чего вы от меня хотите?! — Тише, дура! — шикнул на нее мужчина, торопливо оглядываясь по сторонам, не слыхал ли кто. Даже если кто-то и расслышал слова девушки, то предпочел не обратить внимания. Теперь Маша его хорошо разглядела. На вид он совершенно не казался сумасшедшим: приятный человек, одет аккуратно, хоть и бедно. И высоченный, почти на полголовы выше Маши. — Быстро говори, кто ты и откуда знаешь о Вожде? — продолжил незнакомец нетерпеливо и встряхнул Машу за плечи. Тут уж она не выдержала, с силой оттолкнула его от себя и возмутилась: — Как вы смеете со мной так обращаться? Тот процедил, прищурившись: — Ясно. Ты, видно, одна из тех дураков, что прониклись идиотским учением какого-то сумасшедшего! Маша вспыхнула от гнева. Да как он смеет?! — Не смейте так о нем говорить! — запальчиво заявила она, делая шаг вперед. В гневе она даже забыла, что незнакомец крупнее ее самой, и, видимо, сильнее. Маша покрепче сжала сумку с заветной Книгой и продолжила. — Это самый светлый, самый искренний и великий человек! На лице мужчины внезапно проступили облегчение и радость, он ласково улыбнулся и сказал: — Слава Книге, ты в самом деле из наших. Прости за эту небольшую проверку, но мы опасаемся шпионов Властелина! Маша только захлопала глазами, и тут до нее дошло! Он сначала говорил о Вожде в таком тоне, а потом извинился за грубые слова… Неужели он — общевист?! Но из мира Маши или из этого? А если из этого, то, выходит, здесь есть общевисты?! Мужчина нахмурился и уточнил: — Но почему ты не говоришь, кто тебя привел к нашим? Может, и не стоило откровенничать со случайным знакомым, но девушка не выдержала. Слишком скучала она все это время по надежному товарищескому плечу, чересчур устала быть одна во враждебном мире. — Я просто не понимаю, о чем вы говорите! — объяснила Маша. — Я Меня никто не приводил, я сама по себе! — Но откуда тогда тебе известно о Вожде? — вновь делаясь подозрительным, уточнил мужчина. Маша пожала плечами и достала свою верную Книгу. — Я почти наизусть знаю Книгу Вождя! — гордо заявила она, демонстрируя свое учебное пособие. Брюнет с недоумением всмотрелся в обложку, не в силах прочитать заголовок, но потом, видно, заметил символы на книге, и в его взгляде проступило благоговение. Он перевел восторженный взгляд на Машу и прошептал: — Так ты и есть Избранная! — Никакая я не избранная, обычная швея-машинистка. — возразила Маша, но не удержалась от похвальбы. — Правда, я лучшая в области! Даже Второй Секретарь это признал. Но мужчина ее будто не слышал: — Ты избрана, чтоб нести свет истинного учения в этом мире! Он вдруг глубоко поклонился и закончил: — Рад тебя приветствовать! — Вождь завещал никому не кланяться! — возмутилась Маша. Да как же это так — собрат-общевист и бьет ей поклоны?! — Прости, — смутился мужчина. Он вновь торопливо осмотрелся и сказал, понизив голос: — Тут не место для таких разговоров. Пойдем со мной! — Куда? — поинтересовалась Маша тоже не без подозрения. Увы, жизнь в этом мире научила ее осторожности, а идти невесть куда неведомо с кем… — К нашим, — ответил он спокойно. Девушка просияла — она увидит товарищей! — и согласно кивнула. Нет, всё-таки он общевист, и, похоже, настоящий, так что опасаться, скорее всего, нечего… — Зови меня Впередсмотрящий, — еле слышно представился он и снова оглянулся. — Это мой позывной. Маша подумала, что ведет он себя слишком приметно, слишком часто озирается. Весь как-то сказал, что всякие таинственные жесты и шепот привлекают внимание, а если хочешь оставаться незамеченным, то нужно делать вид, что ты целиком на ладони, со всеми помыслами и чаяниями, тогда никто ничего не заподозрит. Она решила непременно объяснить это попозже своему новому знакомцу, а пока просто последовала за Впередсмотрящим (интересно, как его можно кратко называть: Вперед или Смотр?) по улицам. Ее новый знакомец петлял по городу, уверенно ориентируясь в хитросплетении проулков и перекрестков. Мужчина явно опасался потерять свою драгоценную спутницу, а потому крепко держал ее ладонь, не выпуская, даже когда толпа пыталась их разъединить. Маша уже устала и даже запыхалась (передвигаться в толчее было не так-то просто, сил на это уходило, по ее впечатлениям, не меньше, чем на фабричную смену; к тому же никто и не думал об окружающих, все стремились пройти первыми, не пропускали детей, стариков и женщин, словом, кошмар!). Наконец, Впередсмотрящий остановился перед большим зданием из красного кирпича. Постройка казалась хмурой и неприветливой, большинство окон были закрыты ставнями, а в стены намертво въелась серо-коричневая пыль. Оглянувшись, Маша поняла, что они находятся на окраине, в рабочем квартале — строения здесь сильно отличались от изысканных домов центра города, в них, казалось, отражается, будто в зеркале, бедность и безысходность их обитателей. 'Вот они, недовольные властью! Настоящие пролетарии! — подумала Маша, пока Впередсмотрящий стучал в дверь. Стук был какой-то странный, будто мужчина подавал условный сигнал. Да так оно, по всей видимости, и было — дверь стремительно распахнулась. Хмурая седовласая женщина смерила их подозрительным взглядом и коротко поинтересовалась: — Пароль? — Рабочие всех миров — сплачивайтесь! — отбарабанил мужчина такой знакомый Маше четвертый Весенний постулат и добавил: — Не держи нас на пороге, опасно, сама знаешь! Еще и пароль спрашиваешь, не узнала, что ль? Та с серьезным видом произнесла отзыв: — Кто наши враги и кто наши друзья — вопрос, который имеет в революции первостепенное значение! — И только потом добавила, уже совсем другим тоном: — Так ты с девкой какой-то пришел, отколь я знаю, кто она такая? — Будет болтать, Надежда! — отрезал Впередсмотрящий недовольно и переступил через порог. Женщина посторонилась, пропуская гостей. Когда дверь за их спиной закрылась, Маша даже слегка вздрогнула, такое гнетущее чувство вдруг нахлынуло на нее. Но девушка решительно напомнила себе о необходимости материалистического взгляда на мир, который не подразумевал таких глупостей, как предчувствия и заполошные мысли. Впередсмотрящий провел ее на кухню. Это замызганное помещение не могло быть ничем другим, если судить по очагу и обилию кухонной утвари, что громоздилась на столе и висела по стенам. Маша невольно подумала, что в таком хлеву она бы побрезговала и поросят кормить, не то что людей! Похоже, здешних обитателей не волновали не только удобства, но и элементарная гигиена. Или это маскировка?.. Но долго раздумывать об этом Маше не дали. Впередсмотрящий отодвинул в сторону грязный половичок, под которым обнаружился люк в подпол. Рывком откинув крышку люка, мужчина взглянул на Машу и сделал приглашающий жест. Но девушка не торопилась следовать его указаниям, она не могла уяснить, зачем им понадобилось спускаться в погреб, где добропорядочные хозяйки хранят соления и запасы на зиму. А что могут хранить там революционеры?! Маше привиделось вдруг, что там штабелями громоздится оружие и сложены трупы расстрелянных врагов, и она почувствовала, как к горлу подступает комок. Впередсмотрящий заметил ее колебания, но видно, неправильно их истолковал: Он весело улыбнулся и сказал с гордостью: — У нас все как положено, настоящее подполье! Тут до Маши дошло, что он имеет в виду. Но какая была необходимость подпольщикам скрываться непременно в подполе в прямом смысле слова? Маша так и не поняла, было ли это проявлением специфического юмора, или же последователи учения Вождя всерьез решили, что это необходимо. Девушка покрепче стиснула сумку с Книгой и принялась спускаться по крутым ступенькам… Подвал оказался неожиданно большим, почти с обеденный зал на обычном постоялом дворе. В нем были установлены полтора десятка столов, живо напомнивших Маше парты в школе, только расположены они были полукругом возле трибуны. За ними сидели около десятка мужчин. Освещался зал масляными лампами, какими в этом мире пользовались исключительно бедняки, поскольку чадили они нещадно, а света давали мало. 'Ученье — свет! — невольно вспомнилось Маше. При таком свете попробуй, поучись! Нет на них отдела по охране труда! Но местным революционерам ничуть не мешали плохая освещенность и дым: они еще и вовсю пыхтели трубками, при этом оживленно обсуждая какую-то животрепещущую тему. В общем гаме толком было ничего не разобрать, до Маши доносились только отдельные отрывки разговора: 'Вождь', 'руководящая роль', 'пролетариат'. Маша с радостью поняла, что всё-таки попала по адресу. Как же прекрасно было осознавать, что она наконец среди своих, в окружении товарищей! Но тем, похоже, было не до нее. Спор набирал обороты и в запале революционеры не замечали ничего вокруг. Впередсмотрящий громко окликнул друзей: — Товарищи, разрешите вам представить Машу, она посланница самого Вождя! Увы, на него никто не обратил внимания! Именно в этот момент, окончательно исчерпав аргументы, оголтелые революционеры повскакивали со своих мест и принялись мутузить друг друга, превратив собрание в общую свалку. Хорошо еще, Машу и Впередсмотрящего, стоящих чуть в стороне, возле лестницы, не трогали, разбираясь по-товарищески, между собой. Девушка беспомощно оглянулась на Впередсмотрящего, но тот только пожал плечами и объяснил чуть виновато: — У нас часто бывают дебаты. Это — дебаты?! Объяснять суть расхождений можно и нужно без применения грубой силы, иначе такое обсуждение ни к чему хорошему не приведет, уж это-то Маша усвоила твердо. На уроках истории ее учили, что партия должна быть единой, иначе множественность мнений приводит к раздробленности революционных сил, а это сводит на нет единый порыв трудового народа. Как можно призывать трудящихся к революции, объяснять им учение Вождя, если и сам не слишком хорошо его знаешь? Именно поэтому родном мире Маши постоянно действовали политкружки, регулярно проводились партсобрания и собрания молодых общевистов, да и общими праздниками не пренебрегали. Ведь нужно твердо осознавать, что ты являешься частицей чего-то большего, единого фронта, что весь народ в общем порыве готов подняться ради свержения эксплуататоров! Но ей сейчас-то делать? 'Нужно уметь работать с тем человеческим материалом, который есть в наличии. Других людей нам не дадут', - всплыла в голове Маши подсказка, сказанная голосом Книги. 'Надо их разнять и объяснить суть заблуждений! — решила Маша, достала верную Книгу из сумки и отважно ринулась в гущу сражения. Впередсмотрящий только восхищенно цокнул языком, наблюдая, как девушка раздает удары направо и налево, и как моментально утихает драка. — Даешь интеллигентные методы ведения политической дискуссии! — приговаривала Маша, с каждым словом опуская на чьи-то головы тяжеленную Книгу. Это орудие пролетариата действовало на собравшихся иначе, чем на Веся — терять сознание никто не торопился, видно, головы у них были покрепче, но все же Книга сработала не хуже холодного душа. Маше хватило буквально нескольких минут, чтоб навести порядок в оплоте общевизма. Потирая шишки и ноющие головы, поборники революционных идей окружили Машу. Отбиваться они не пытались — то ли считали неприличным бить женщину, то ли вообще дрались не всерьез, а лишь чтобы выпустить пар. — Ты кто такая? — негостеприимно пробурчал один из них, в чьем облике странно сочетались седые как лунь волосы и молодое лицо. — Это Маша, она Избранная и посланница Вождя! — подал голос Впередсмотрящий. Все дружно обернулись, но понимания не проявили, видимо, революционерам изрядно досталось: не такими уж легкими были удары Маши, вот и заторможенность налицо! — Она та самая, из другого мира! — пояснил Впередсмотрящий. Вот теперь на лицах проступило осознание, и даже благоговение. Видимо, в глазах революционеров она действительно была избранной! — Голос Вождя, — прошептал один из подпольщиков, худенький паренек лет шестнадцати. — Пусть это и будет ее позывной, — улыбнулся Впередсмотрящий. — Теперь среди нас ты будешь зваться Голос. Маша благодарно кивнула, чувствуя, как от эмоций перехватывает горло. Это была великая честь! — Расскажи нам о Вожде и о своем мире! — попросил кто-то в стороне, и Маша, взойдя на трибуну, принялась рассказывать… О равенстве и братстве, о том, как прекрасно быть среди товарищей, трудиться и жить среди равных… О том, как зреют богатые урожаи на полях Родины, как каждый стремится сделать как можно больше ради процветания общего мира… А потом посыпались вопросы, и вот тут Маша несколько растерялась. Попробуй, объясни, почему так, а не иначе! Маша знала, как правильно, но не всегда могла растолковать, отчего это так. И хотелось плакать, когда не хватало слов, когда в обращенных на нее глазах читалось непонимание, а она не могла правильно объяснить мудрость Вождя. Но Маша старалась изо всех сил, стремясь поделиться своей верой, показать товарищам всю оглушающую правильность общевизма! Поначалу девушку очень удивилась тому, что идеи Вождя, оказывается, смогли укорениться в этом неприветливом мире. Она все не могла понять, откуда в столице взялись товарищи-общевисты?! Но загадка легко разрешилась: оказывается, не все столь невнимательно слушали ее проповеди в Перепутинске, как это казалось самой Маше. Кто-то из друзей Впередсмотрящего прислушивался к поразительным рассказам об ином мире, хоть и не казал своей заинтересованности, чтоб не вызвать подозрений власти. Впоследствии он перебрался на заработки в Ксандират и поведал обо всем товарищам — таким же бедным трудягам, как и он сам. Вот так и пошло-поехало. А ведь Маша искренне полагала, что посеянные ею семена общевизма не взошли на каменистой почве… Для нее не было тайной, что здесь собрались юные идеалисты и те, кому терять уже попросту нечего. Они ничего не понимали в революциях, да и Маша мало что об этом знала. Конечно, она помнила школьные уроки, но там рассказывали только в общих чертах, больше останавливаясь на сути общевистского учения, а не на методах революционного движения. У нее не было необходимых знаний, не говоря уж о практических навыках. 'Все революции делают дилетанты'. Конечно, Маша помнила это хрестоматийное высказывание, однако как именно непрофессионалы должны бороться с махиной власти и многочисленными эксплуататорами?! Если рассуждать здраво, у них очень мало шансов на победу. Горсточки революционеров недостаточно для свержения прогнившего строя, их же пока едва набиралось два десятка! К тому же среди этих немногочисленных апологетов общевизма тоже не было единства, они уже разбились на два крыла (левых и правых), которые с пеной у рта спорили о допустимости террора и о том, достаточно ли просветительской работы для дела революции. Маша приняла сторону противников террора, полагая, что пока слишком рано применять силовые методы. Орлята Вождя должны окрепнуть, встать на крыло, нести идеи общевизма в народ! А вот когда народные массы будут готовы, тогда уж можно браться за дело… Сам Вождь утверждал, что: 'Идеи становятся силой, когда они овладевают массами'! Нужно добиться, чтоб любой в народе знал, что орлята — защитники простых людей, что они борются за лучшую жизнь…
- Предыдущая
- 84/96
- Следующая
