Пятый постулат - Измайлова Кира Алиевна - Страница 67

• Предыдущая
• 67/96
• Следующая

Маша и вправду была настроена решительно. Да что ж это такое, разве могла она, истая общевистка, забыть заветы Вождя?! Нет, надо любой ценой поскорее вернуться в родной мир и забыть это путешествие, как страшный сон.

Маша вдруг вспомнила, что им говорили на уроках о лживых учениях. Что в большинстве религий существовало понятие о враге человечества (то бишь враге народа!), который всячески искушал людей, чтобы те сошли с правильного пути. Видимо, ее тоже искусил какой-то бес, чтобы она задумалась о мелкобуржуазных радостях вместо борьбы за свободу, равенство и братство, чтобы запамятовала об истинных ценностях и настоящей вере!

Но разве можно позабыть прекрасный мир, где все равны и свободны, где никто никогда не будет голодным и не останется без крыши над головой? Разве можно забыть друзей, и родное производство, и величественного Вождя на портретах?!

Нет, ни за что!

Маша шла домой, четко понимая, что ответит отказом на предложение Яныка. Как бы он ей ни нравился, но это все равно должно значить для нее намного меньше, чем общественные интересы!

Книга правильно ее пристыдила, в этом Маша теперь не сомневалась.

Она почти бегом устремилась к дому кузнеца. Нечестно оставлять ему напрасные надежды, лучше сразу сказать, что ничего у них не выйдет.

Но в доме никого не оказалось — он был заперт. Конечно, Маша уже знала, где кузнец прячет ключ, но ей нужен был сам Янык.

Видимо, тот обретался в кузнице, и Маша решительно направилась туда.

Войдя в кузницу, она собралась было окликнуть Яныка, но тут услыхала голос Веся. И как это он тут оказался, если на ногах не стоит, его, извините, до ночного горшка провожать нужно? Но не это потрясло девушку.

Весь говорил такое, что Маша разом замерла на месте, не веря своим ушам.

— Тебе же никто не мешает на ней жениться! — увещевал аристократ. — Отпусти ее сейчас со мной, а потом она к тебе вернется. Да я еще и денег дам на обустройство, приданое, так сказать. Хоть халупу свою перестроишь, в ней же жить нельзя, сущий клоповник!

— Деньги — это славно… — задумчиво согласился Янык. — Опять же лошадку бы купил, а там детки пойдут, тоже много чего нужно…

Весь молчал, давая тугодуму-кузнецу осмыслить все плюсы его предложения.

— Ладно, по рукам! — согласился Янык наконец. — Только коль не вернешь ее — везде найду!

Понятно было, что ему совершенно не хочется отпускать Машу в столицу, но вознаграждение, которое посулил Весь, перевесило сомнения.

— Не грозись, — судя по голосу, Весь усмехнулся. — Верну я ее, зачем она мне сталась, эта девка? Держи задаток. Можешь не считать, не обману.

Маша стояла, как громом пораженная. Выходит, для Яныка тоже важнее всего деньги?! Ладно Весь, тот привык всё покупать и продавать, но Янык?! Нет, права была Книга, совершенно права — никакого замужества, никаких детей в этом прогнившем насквозь мире!

Ей прямой путь в столицу, к Властелину. Придется мириться с обществом Веся, но тут уж ничего не поделаешь — Маша уже давно уразумела, что сама по себе она может и пропасть в этом странном и диком мире. А он уж как-нибудь выкрутится, доберутся они до столицы… Что будет дальше, Маша пока даже загадывать боялась.

Прав был Вождь, говоря: "В политике можно объединяться ради известной цели даже с самим бесом, — нужно только быть уверенным, что ты проведешь беса, а не бес тебя".

Глава 22. Доброе дело

Телега, запряженная мирной Зорькой, неторопливо катилась по дороге. Ни Весь, ни Маша не понукали флегматичную скотину. Девушке было не до того, она слишком погрузилась в свои мрачные мысли, а Весь все еще плохо себя чувствовал и предпочитал, чтобы поменьше трясло, а для этого лучше было пустить лошадь шагом, не то телега станет подпрыгивать на всех колдобинах…

На самом деле, самочувствие у Весьямиэля было преотличным, равно как и настроение, однако он не забывал время от времени стонать и ругательски ругать тряскую телегу и ухабистую дорогу, чтобы Маша не расслаблялась и не забывала, что должна заботиться о раненом спутнике. По правде сказать, от ее заботы иногда впору было скончаться, никакой лекарь бы девицу в помощницы не взял, это уж точно, но выбирать не приходилось.

Помимо всего прочего, Весьямиэля отчего-то угнетало пребывание в доме кузнеца вообще и в этом замызганном городишке в частности. Выбравшись, наконец, на свободу, он ощутил искреннее облегчение. Быть может, виной всему были недавние события (мягко говоря, не слишком приятные) а может, интуиция твердила, что пора убираться восвояси, но Весьямиэлю было не по себе, пока Бладинск не остался далеко позади. Теперь же будто рассеялась тень, дорога вела к столице, и мужчина уже начинал строить планы…

Всегда нужно иметь про запас какой-нибудь план, это он давно понял, не то приходится импровизировать, и вовсе необязательно такая импровизация удастся. На этот раз, правда, ему повезло: он припомнил удачный опыт, который провернул с Машиной ненаглядной книгой еще в истории с Властителем равнин, и решил проверить, а не удастся ли использовать этот фолиант еще раз. Убеждать Машу — занятие сложное и травмоопасное, к тому же, "классовому врагу" она не очень-то доверяла, поэтому Весьямиэль предпринял фланговую атаку — надавил на жадность кузнеца, сразу ухватившегося за предложение о приданом (и еще торговался, подлец!). Может, хватило бы одного этого, но Весьямиэль решил подстраховаться и поискать предателя в осажденном городе, фигурально выражаясь.

Книга долго не желала с ним общаться, видимо, не позабыла еще, как Весьямиэль грубо использовал ее не так давно. Однако он был настойчив, а сила Раш'яла заметно превосходила силы книги — та, в сущности, только болтать и умела. Предсказывала, правда, вот только эти предсказания оказывались настолько туманны, что проку от них было маловато. На этот же раз нужно было подходящее и точное пророчество, чтобы Маша и не вздумала сомневаться!

Нужные слова Весьямиэль нашел довольно быстро: Маша оставляла свою книжищу без присмотра, когда возилась по хозяйству, вот он ее и полистал. Сложнее было вступить в сговор с вредной и склочной сущностью книги, однако та всё же прислушалась к словам Весьямиэля. Дело они в этот раз делали одно, и обоим не нужно было, чтобы Маша осталась с кузнецом, хоть и по разным причинам. Книга молчала ровно сутки, потом сдалась и обещала выдать нужное пророчество, как ни противно ей лгать! По мнению Весьямиэля, то, что она в принципе согласилась, говорило о том, что книга и сама подумывала о таком подлоге, только решиться не могла. Ну а по принуждению проделала требуемое, и сработало ведь!

…Размышления Маши были безрадостны: она никак не могла выбросить из головы мысли о Яныке. Упорно вспоминалось, какое у него было лицо, когда девушка решительно заявила, что они немедленно уезжают.

Ему как будто в самом деле было плохо и больно, но, видно, она все правильно поняла — Янык не стал ее останавливать, не пытался уговорить остаться. Он променял ее на обещанные Весем деньги, так что не следовало даже вспоминать о таком корыстном типе. Но она все равно вспоминала и ничего не могла с собой поделать. Это только кажется, что просто забыть любимого и дорогого человека, когда он предает и причиняет боль. На самом деле всегда невольно оправдываешь его, ищешь причины его поведения… Но сколько Маша не перебирала в мыслях эту историю, она так и не смогла обелить поступок кузнеца. И теперь она мучительно пыталась его забыть.

От довольной рожи Веся ее уже тошнило, а каждая радостная улыбка отзывалась болью в сердце. Ему хорошо — позабавился в борделе и дальше поехал! И не забивает себе голову глупостями вроде любви и привязанности, думает только о себе и поступает, как хочет… "А может, и правильно?" — мучительно раздумывала Маша. По крайней мере, так жить проще — ни о ком не заботиться, ни на кого не оборачиваться, не бояться обидеть…

"Нет, так нельзя! Лучше любить и терять, чем никогда не любить", — вспомнила она к месту.

• Предыдущая
• 67/96
• Следующая