Пятый постулат - Измайлова Кира Алиевна - Страница 60
- Предыдущая
- 60/96
- Следующая
— С другом, поди? — огорчился тот и опять засмущался: — Прощения просим, ежели чего не то спросил, разумения-то нету, голова чугунная!
— Ну что вы, — поспешила успокоить его девушка. — Это… ну, попутчик просто. Он по делам пошел, а я вот лошадь повела перековать. Потом должны встретиться, а если ему ждать придется…
Что может наговорить Весь в нынешнем его состоянии, Маша даже представлять не желала! И так понятно, что ничего хорошего.
— Ясно, хозяин, поди? — догадался кузнец. Видно, он был не таким простаком, каким казался. — И строгий?
— Что-то вроде того, — уклонилась от прямого ответа Маша, взяла лошадь под уздцы, погладила.
— А меня Яныком звать, — сообщил вдруг мужчина. Дичко как-то незаметно ретировался, видно, повинуясь незаметному жесту. — Янык Кузнец, меня все тут знают! Вот, от батюшки кузница досталась, как в силу вошел, так с тех пор тут молотом и орудую. Вон, подмастерье даже есть, дела на лад идут…
— А я Маша Звонкая, — уже привычно представилась девушка. — Проездом тут.
— А сама-то кем будешь? — спросил кузнец любопытно.
Маша замялась. Говорить, что она артистка, не хотелось: уже поняла, как тут относятся к подобному люду, а кузнец был таким приятным парнем… Не хотелось, чтобы он отвернулся от нее по такой глупой причине, или того хуже, решил, что с бродячей артисткой всё дозволено! От такого, пожалуй, не отобьешься, как от печальной памяти Ронана-дикаря! Он выше Маши больше, чем на голову, а уж плечи неохватные… Такому не то что молот, а и наковальня, наверно, детской игрушкой кажется!
— Да из поселка я одного, — сказала она, наконец, полуправду. — Работала там, ткачихой была. А потом так вышло, что пришлось на другое место перебираться…
— Уж не обессудь, если обидел чем! — испугался кузнец, отщипывая от кожаного фартука клочки, видно, нервничал. Точно, такому и клещи не нужны, если что! — Я это сглупу… У нас, вишь ли, мужики в семье завсегда сильные, а вот бабы — те умом сильны удаются. Правда, сестру мою старшую и тем, и другим боги не обидели: я пока не возрос, она у отца в кузнице подмастерьем была…
Маша невольно поперхнулась и попятилась. До чего ж тесен мир! Взять вот так и налететь на брата тетки Бессы! Конечно, ее имени кузнец не назвал, но вряд ли в окрестностях сыщется еще одна женщина-молотобоец… Главное, ничем не выдать знакомства с нею, а то мало ли… Вроде пока их с Весем не искали, но как знать?
— Ну что вы, вы меня ничем не обидели, — сказала девушка. — Просто неприятно говорить об этом. — Тут ее осенило, она вспомнила сказки Раххана-Хо, наверно, и принялась импровизировать: — Матушка померла, батюшка на другой женился, а у нее свои две дочки, постарше меня, да куда как нехороши собой. К тому же и по хозяйству ничего толком не умеют, избалованы! Я и подай, и принеси, и скотину обиходь, а еще и другая работа есть… А батюшка тоже помер недавно, так меня вовсе поедом съели! Ясное дело, на меня парни заглядываются, а сводным сестрам — шиш… Разве мачехе такое понравится? Вот подумала я, подумала, да и решила податься лучшей доли искать. Прибилась к одному путешественнику, он человек неплохой, — тут Маша невольно скривилась, — только вспыльчивый очень. Ну да я не пропаду, работать умею, уж найду себе дело!
— Негоже девке одной-то, — покачал головой кузнец, что-то обмысливая. — Всяк обидеть норовит!
— Ну, меня не больно-то обидишь, — хмыкнула Маша и вытащила из соломы на телеге свой молоток, верное оружие. — Как залеплю промеж глаз, живо отстанут!
Янык посмотрел на нее с еще большим уважением.
Маше же просто приятно было разговаривать с парнем, который не лез сходу к ней под юбку, с уважением даже обращался… Тут такие редко встречались, когда еще попадется такой славный собеседник из простого трудового класса! А Весь… Маша прикинула, сколько прошло времени. Да он не скоро еще со своими забавами покончит, в прошлый раз всю ночь шлялся, окаянный! Правда, на этот раз у него денег куда как поменьше, но всё равно… Не куковать же ей одной на телеге посреди улицы! Правда, нехорошо отвлекать кузнеца от работы, но он вроде и сам не особенно стремится снова приняться за дело…
— Что же это я вас отвлекаю… — сказала она все же для очистки совести.
— Кого нас? — с удивлением оглянулся Янык. Из кузницы доносился звон молота — видно, подмастерье и сам что-то мог делать, мелочь какую-нибудь. — Дичко вон работает, а тут я один…
— Ну, я про вас и говорю, про вас, — Маша знала, что показывать пальцем на собеседника невежливо, но тут без этого было не обойтись, и она указала молотком.
— А! — рассмеялся кузнец. — Это ты ко мне, как благородному обращаешься, что ли? Придумала тоже! Засмеют же!..
Маша невольно улыбнулась в ответ: так забавно было видеть белоснежную улыбку на черном от копоти лице. "А Янык симпатичный, — отметила она невольно. — Сажу отмыть, будет красавец хоть куда! Прямо статую молотобойца с него лепи!"
Янык вдруг насторожился, прислушался. Маша тоже навострила уши, но расслышала только отдаленный гул и вроде бы крики.
— Что это? — удивленно спросила она.
— Пожар, похоже, — проронил он. — Да вон, повернись, зарево видно…
И правда, над низкими крышами домов вставало зарево пожара, теперь уже отчетливо слышны были голоса людей: призывали тащить воду, да побольше!
— Это где ж полыхнуло-то? — вслух подумал Янык, а Маша невольно подумала, что горит совсем неподалеку, в той стороне, где остался Весь.
— Да похоже, опять веселый дом, — сказал Дичко, подходя сзади. Это был стройный парнишка — и не подумаешь, что в кузнице работает!
— Цыц, ты, охальник! — нахмурился кузнец.
— А что такого-то? — удивился тот. — Они что ни год по два раза горят! Там же тряпок не счесть, вечно пьяные все в лоскуты, а долго ли свечу опрокинуть? Но, — заметил он справедливости ради, — до сих пор еще никто до смерти не сгорел. У девки одной волосы обгорели, было дело, а дядька один в окно выпрыгнул и ноги сломал, а чтоб так…
— Ты куда, Маша?! — спохватился кузнец.
— Присмотри за Зорькой! — прокричала она на бегу, вовремя сообразив, что с неповоротливой телегой на узких улочках ей сейчас будет не развернуться. А что на кузнеца можно положиться, она не сомневалась, сбережет и лошадь, и телегу, и пожитки… А она только сбегает и посмотрит, всё ли в порядке…
Народу на пожар бежало много: кто помогать тушить, а кто просто поглазеть. Мальчишки забирались на коньки крыш, чтобы лучше видеть, пронзительными голосами обсуждали происходящее: "Вон-вон, смотри, водовоз подъехал, сейчас дело шибче пойдет! Ага, ребя, смотрите, девки совсем без ничего бегают! А вон на дяденьке штаны горят, вот умора-то!"
Маша ничего смешного в пожаре не находила, это же несчастье! Пускай горит такое вот… заведение, люди же погибнуть могут! Если даже и такие негодящие, как ее попутчик, но все равно люди!
— Куда прёшь! — толкали ее со всех сторон, когда она пробиралась к месту происшествия. Хорошо, телегу оставила, с ней бы тут точно не пробраться! — Посторонись, самим не видно!
— Соседние, соседние дома поливайте! — закричал кто-то, и бочка водовоза со скрипом поползла, куда указывали.
Паника, хаос — так ли работали у Маши на родине пожарные команды, если вдруг что случалось! Ну да там люди были специально обученные, а тут что?
Маша быстро раскинула мозгами, выхватила у какой-то зазевавшейся бабки ведро и кинулась ближе к горящему дому — якобы помогать заливать.
Что-то затрещало…
— Поберегись! — выкрикнуло сразу несколько голосов, полураздетые (а некоторые и вовсе голые) девки кинулись врассыпную, народ попятился, но это всего лишь упал карниз.
— Крыша провалится скоро! — прокричал пузатый дядька. — Остался там кто, нет?
— А даже если и остался, — ответил другой, прижимавший к себе сразу двух перепуганных женщин из сгоревшего борделя (как же не полапать-то на дармовщинку; а может, это был клиент, не желавший упускать своего). — Туда уж не подлезть!
- Предыдущая
- 60/96
- Следующая
