Копье милосердия - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 71

• Предыдущая
• 71/82
• Следующая

В 1599 году он переработал свой дневник путешествия по Ближнему Востоку и издал его в 1601 году. Книга выдержала около двадцати изданий на польском, немецком, латинском и русском языках. Со временем князь Николай Радзивилл стал одним из крупнейших землевладельцев Великого княжества Литовского. В 1586 году он основал Несвижскую ординацию*. По его ходатайству Стефан Баторий пожаловал Несвижу магдебургское право. В браке князь имел шестерых сыновей и трех дочерей. Современники сильно завидовали его необычайно крепкому здоровью и удачливости в делах, ставшей притчей во языцех.

Что касается Мордка, то в Берестье он больше не появлялся. Что с ним случилось в далеком Стамбуле, не смог узнать даже Шаул Валь. А другие — тем более.

Более занимательно сложились судьбы двух остальных героев повествования — Ивашки Болотникова и потурнака Ивана Грязного. После двух лет пребывания в Запорожской Сечи Болотников попал в плен к татарам и его снова продали в рабство туркам. В качестве гребца-невольника он участвовал в ряде морских сражений и был освобожден из плена немцами. Они привезли его в Венецию, где Болотников первое время жил на немецком торговом подворье, расположенном вблизи моста Риальто через Большой канал. Затем он возвратился в Россию.

При возвращении домой ему довелось побывать в Германии и Польше. Слухи о спасении царевича Дмитрия привлекли его в Самбор, к Лжедмитрию I. Самозванец долго беседовал с ним, а затем снабдил письмом к князю Григорию Шаховскому и отправил в Путивль в качестве своего личного эмиссара и «большого воеводы».

Иван Исаевич Болотников организовал собственную армию в южных районах России, сражался под Москвой, Калугой и Тулой. После гибели Лжедмитрия I в 1606 году он начал боевые действия против правительства Василия Шуйского, именуясь «воеводой царевича Дмитрия», который, как утверждал Болотников, остался жив и должен скоро появиться лично. Московиты активно его поддерживали, в особенности крепостные крестьяне. После победы войск Шуйского в октябре 1607 года Болотникова сослали в Каргополь, а затем ослепили и утопили.

Но самым интересным было то, что командиром одного из отрядов армии Болотникова был… Иван Грязной! Хитроумный Ванька недолго пробыл в янычарах. При первой же возможности он оставил пост и сбежал из армии османов. При этом он зарезал янычарского агу, не забыв прихватить с собой казну отряда.

Вернувшись из басурманских земель, теперь уже снова Ванька Грязь на семь недель поступил под начало церкви, чтобы честно и без утайки рассказать о том, что с ними происходило: не принял ли он чужой веры, не проходил ли «скверных» обрядов и еще много чего. На удивление, в этих вопросах Ванька не солгал (скажем так: почти не солгал; некоторые моменты он все же утаил). Он сказал, что принял мусульманскую веру, но под сильным принуждением. Поэтому ему пришлось выполнить все установленные в данном случае правила, а главное, покаяться в грехах. После этой процедуры Ваньку отпустили на все четыре стороны.

Разбогатевший благодаря казне янычар Ванька Грязь завел свое дело, но вскоре опять оказался во Вшивом ряду московского торга, потеряв почти все свои деньги на тайных сделках, обещавших баснословно большую прибыль, но на поверку оказавшихся обманом. Не хватило у него ни ума, ни опыта, ни сноровки заниматься купеческим ремеслом. На добрые дела у Ваньки хитрости почему-то недостало.

Долго ли он или недолго околачивался в привычной роли старьевщика, про то неведомо. Но когда Иван Болотников осадил Москву, Ванька Грязь примкнул к одной из шаек, в основном состоявших из беглых холопов, которые своими набегами и разбоями держали столицу в осадном положении, а вскоре стал и ее главарем.

Когда войско Болотникова ушло из-под Москвы, так и не взяв ее, Ванька почуял беду одним из первых и перебежал на сторону царя Василия Шуйского. Возможно, ему и не миновать бы плахи, но Ванька Грязь пришел в лагерь царя не с пустыми руками.

Как раз на тот момент Шуйский осаждал Тулу, где укрылся Иван Болотников. Бои под Тулой длились немногим более трех месяцев. Ни атаки осаждавших, ни истощение продовольственных припасов не ослабили энергии и твердости Ивана Болотникова и его воинов. И неизвестно, сколько еще времени продолжалась бы эта осада и чем бы она закончилась (особенно после того, как между царскими полководцами возникли разногласия), не явись к Шуйскому два больших «хитродельца» — Ванька Грязной и Мешок Кравков. Они посоветовали царю запрудой реки Упы затопить Тулу. Что и было сделано.

После этого следы Ваньки теряются. Он будто провалился в преисподнюю. Ни в одном из документов той эпохи не встречается его имя. Хотя купцы-московиты, которые лично знали Ваньку и побывали в Кракове, будто бы видели там человека, очень похожего на старьевщика Вшивого ряда. Он носил монашеское платье и прислуживал в костеле. Но опять-таки, это были всего лишь слухи.

Автоинспектор повелительно взмахнул своим полосатым жезлом и Глеб в досаде чертыхнулся — опять!.. Его уже останавливали полчаса назад, и ему вовсе не хотелось снова пускаться в полемику с прожженными дорожными мздоимцами по поводу правил дорожного движения. Не дослушав, что там плетет ему круглый, как пончик, сержант с красным плоским лицом, на котором можно было делать отбивные, Глеб достал из кармана полсотни баксов, ткнул их в руки автоинспектору, едва не силком забрал свои права и рванул с места сразу под сто километров в час.

Глянув в зеркало заднего вида, он отметил про себя, что лицо сержанта стало еще шире — похоже, у служителя дорожной Фемиды (или как там назывался идол автоинспекторов) была замедленная соображалка, и он только сейчас понял, СКОЛЬКО ему перепало за здорово живешь. Широко улыбаясь, осчастливленный сержант смотрел Тихомирову-младшему вслед, пока тот не исчез за бугром. Наверное, ему очень хотелось помахать вслед Глебу носовым платочком и сказать голосом фрекен Бок из мультфильма про Карлсона: «Возвращайся поскорее, ми-илый…».

Глеб затормозил и его БМВ остановилась на обочине. На этот раз автоинспектор оказался рангом значительно выше сержанта — капитан. «Ого! — подумал Глеб. — Такому чину придется отвалить сотку. Наверное, работает в центральном аппарате ГИБДД и попросился у начальства немного попастись на асфальте. Сопливые дети, больная жена, свирепая теща, которая продыху не дает, пеняя за безденежье… Что ж, мужика понять можно. Наверное, капитану по рации доложился давешний сержант, что к нему приближается щедрый спонсор».

— Капитан Белевич! — козырнул автоинспектор. — Ваши документы.

Глеб вылез из машины и отдал ему свои права.

— Товарищ капитан, я ничего не нарушил… — завел он елейным тоном обычную в таких случаях «песню» всех автомобилистов.

Временами Глеб бывал в ударе и разыгрывал шутки ради перед очередным автоинспектором целое представление, после которого его отпускали едва не с доплатой, лишь бы он побыстрее убрался. Но сегодня настрой был совсем не тот, что нужно. Мысль об отце, замурованном в подземельях Несвижа, не покидала его ни на минуту. Как он там держится и живой ли?

— А это мы сейчас посмотрим. Прошу, сюда, — указал капитан на служебную машину марки «форд» с мигалками на крыше. — Залезайте в салон…

— Чего ради?! — возмутился Глеб. — Я вам верю на слово. Сколько?..

— Что значит, сколько?

— Меня не интересует, что там я нарушил. Но коли это так и есть на самом деле, готов заплатить за свой проступок немедленно. Сотки «зеленью» хватит? И заметьте, даю такую сумму лишь по доброте душевной и только потому, что сегодня я почему-то очень щедрый.

— Вы предлагаете мне взятку?! — Глаза капитана недобро сощурились.

— Упаси Бог! И в мыслях не держал. Штраф, всего лишь штраф. Если вы так желаете, то можете выписать мне квитанцию.

— Выпишем, — с угрозой пообещал капитан. — А пока — в машину!

— Нет! — отрезал Глеб.

У него внутри вдруг появилось неприятное чувство. Оно еще больше усилилось, когда Глеб обратил внимание на напарника капитана. В каких он чинах, сквозь стекло Глеб не разобрал, но его взгляд — хищный и злобный — ощутил едва не физически.

• Предыдущая
• 71/82
• Следующая