Джура - Тушкан Георгий Павлович - Страница 54
- Предыдущая
- 54/174
- Следующая
– Ага, очень тяжелый курджум, я вижу! – радостно сказал Кучак, бросаясь к Джуре.
Кучак извлек из мешка большой бурдюк.
– Это айран, – сказала Зейнеб. – А вот рис, видите? Кучак сам вынул лепешки, завернутые в платок. – Пшеничные! – гордо сказала Зейнеб, передавая их Джуре, молча стоявшему у костра.
IV
Смущенный Джура сидел и с напускной важностью рассказывал Зейнеб о том, как они жили с Кучаком в пещере. Зейнеб, слушая, вертела в руках нож и вдруг вскрикнула:
– Да ведь он с золотыми насечками!
– Разве это золото? – спросил Джура и, вспомнив о найденном богатстве, добавил: – А знаешь, мы нашли…
Но тут Кучак зашептал ему на ухо:
– Не говори Зейнеб о золоте. Аксакал говорит, что хитрости одной женщины хватит на поклажу для сорока ослов. Джура нахмурился, но промолчал.
– Что же вы нашли? – спросила с любопытством Зейнеб. Но Кучак, чтобы отвлечь Зейнеб, закричал:
– Я вам сейчас расскажу хорошую сказку о смерти Кукотая-батыра… Ну, видите, в котле закипела вода!
Зейнеб развязала платок, опоясывавший её, и расстелила у костра. На скатерти Кучак разбросал лепешки и куски колбасы из уларов. Он положил еды гораздо больше, чем этого требовалось для троих человек. Это означало довольство, достаток. Кучак говорил без умолку: он хотел, чтобы Зейнеб забыла о своем вопросе.
Все придвинулись к еде.
– Берите, берите! – сказал Кучак, показывая на еду. – Берите! – сказал Джура.
По обычаю, в кишлаке первым приступал к еде наиболее уважаемый член рода. Таким был здесь Джура. Он важно протянул руку и не спеша взял кусок лепешки.
Зейнеб ела колбасу и хвалила её. Она была горда тем, что сидела между храбрыми охотниками и получала лучшие куски. Зейнеб знала, что, выйдя замуж, она станет рабой мужа и не сможет проводить время в обществе мужчин.
Они поели колбасы и напились чаю. Джура рассказывал о Тэке, об охоте.
Ночь была безветренная, но Кучак перенес угли и казан в пещеру и раздул большой огонь.
– Эй, Джура, принеси сухих дров! Да захвати с собой Зейнеб. R{ ведь сам знаешь: если женщина стоит около казана, плов не удается.
Никто не умел варить так хорошо плов, как Кучак, а кто варит хороший плов, тому в это время все должны подчиняться. И Джура послушно пошел за дровами, а сзади, не поспевая за ним, побежала Зейнеб.
Не успели они отойти от пещеры, как их догнал Кучак. Он подбежал к Джуре и прошептал ему на ухо:
– Не говори Зейнеб о золоте, а то я буду тревожиться, и плов подгорит.
– Хорошо! – сказал Джура и зашагал дальше.
Кучак, запыхавшись, прибежал в пещеру. Пока кипятилась вода, он семь раз промыл рис и щепкой выловил соринки. Потом он растопил в котле много жиру и опустил в кипящий жир мелко нарезанное молодое, нежное мясо. Поджав ноги, он сел возле казана, как гордый жрец, и, вдыхая пар, тихо замурлыкал.
Кучак снял с огня казан и отставил в сторону, накрыв крышкой и тулупом. Угли медленно угасали, покрываясь серым пеплом. А Джура все не возвращался.
Кучак рассердился:
– Я один съем плов! Плов не может ждать: он остынет и потеряет вкус.
«Променять плов на девушку!» – подумал Кучак и, взяв блюдо, пошел к казану.
В это время в пещеру стремительно вошел Джура и швырнул дрова на пол. Они раскатились во все стороны.
Кучак открыл было рот, чтобы выругать его, но, заметив, что Джура сердит, воздержался.
За Джурой молча вошла Зейнеб и тоже бросила дрова. Она опустилась на колени у костра и начала раздувать его. Кучак понял, что они почему-то сердятся друг на друга. Джура сел у костра. Зейнеб постелила достурхан и, взяв чайник, плеснула немного горячей воды на руки Джуры. Тот помыл руки и вытер их матерчатым поясом.
– Несу, несу! – закричал радостно Кучак.
Высоко поднимая огромное дымящееся блюдо плова, он поднес его к костру и опустил на достурхан. Зейнеб восторженно захлопала в ладоши.
– Откуда вы достали такое красивое блюдо? – спросила она и удивленно посмотрела на Джуру.
Кучак посерел и даже как будто сморщился. Он незаметно толкнул Джуру локтем.
– Нашли, – нехотя ответил Джура.
– Где нашли? – настойчиво спрашивала Зейнеб. Она понимала, что от неё что-то скрывают.
– Ешьте плов, он стынет. Берите, берите! – приглашал Кучак, и голос его дрожал и срывался от волнения.
Джура взял рукой горсть горячего жирного плова и, сжав в пальцах, чтобы рис не рассыпался, бросил его в рот. – Хороший плов! – похвалил он и облизал пальцы. Плов был действительно вкусный, но Кучак ел плохо: он боялся за судьбу найденного золота. Если Зейнеб узнает о золоте, она расскажет аксакалу, и он заберет себе все богатства. На дне блюда обнажились изображения людей и зверей. – Смотрите: вот медведь, лисица! – весело говорила Зейнеб, показывая пальцем.
После плова пили чай.
– Слушай, Кучак, – сказал Джура, – Зейнеб рассказала мне, что после того, как из кишлака уехали большевики, туда из Кашгарии приезжал Тагай. Аксакал должен Тагаю золото ещё с прошлого года, и Тагай грозил, что он осенью опять приедет и заберет горностаевый тулуп аксакала и всех девушек. Он все расспрашивал, где красные джигиты и сколько их. Хотел узнать, где мы…
– Аксакал хочет, чтобы ты, Кучак, женился, – сказала Зейнеб. – Он говорит, что уже прошел год, как умерла твоя жена, и нехорошо мужчине быть неженатым. Он говорил еще, что и Джура должен жениться на его внучке Биби. А мне… – тут голос Зейнеб дрогнул, – мне аксакал велел готовиться стать женой Тагая. За меня Тагай даст аксакалу пять кутасов, десять коз и простит, что мы его не приютили зимой. Жаль, что все это я узнала после отъезда красных джигитов из рода большевиков. Они бы помешали всему этому, я уверена. Они говорили нам, что приедут в будущем году. А ещё они говорили, что в других кишлаках… кишлаков, оказывается так много!… в других кишлаках больше нет аксакалов. – Как – нет аксакалов? – удивленно спросил Кучак. – А кто приносит жертвы духам?
– Ивашко сказал: духов никаких нет, – тихо сказала Зейнеб, – и аксакалы это знают.
– Не говори глупостей! – сказал Кучак сердито. – Как это нет духов?… Молчи!…
– А девушки Сет и Зара, – продолжала Зейнеб, немного смутившись, – вышли замуж за караванщиков из Дараут-Кургана… Тагай ещё говорил, что у него много лавок в Кашгаре и что я каждый день буду есть пшеничные лепешки и плов. Он прислал в подарок мне кольцо. – И она показала золотое колечко с бирюзой. Джура со злостью вырвал кольцо и швырнул его в костер. Зейнеб заплакала и, схватив полено, начала рыться в догорающих углях.
- Предыдущая
- 54/174
- Следующая
