Неправильная женщина (СИ) - Стриковская Анна Артуровна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/106
• Следующая

Мне всегда было с Димкой хорошо. Он будил во мне здоровую чувственность, и я самозабвенно отдавалась, ни о чем не думая и не сожалея. Но сегодня было что-то не то. Вроде все как всегда, но я не такая, как обычно. Не получается заставить себя полностью расслабиться и обо всем забыть. Перестала получать удовольствие от процесса. Возможно, если бы мне хватило ума, я бы постаралась это скрыть. Без толку. Я сама себя застигла врасплох. Я умею притворяться на работе, хотя не получаю от этого удовольствия. В частной жизни я такая, какая есть. И все мои чувства написаны у меня на лице крупными буквами.

Я очень хорошо относилась к Диме. И сейчас хорошо к нему отношусь. Но однажды я себе сказала, что он мне не нужен. Попробовали — убедились. Действительно, не нужен. Глупо получилось. Как будто стянула кусок вкусненького, стала есть, и поняла — не хочу. Я уже перевернула эту страницу, и возвращаться к ней не следовало.

Димка почувствовал неладное.

— Ты сегодня какая-то не такая. Ты что, больше меня не хочешь? — он угадал в самую точку. Но нельзя же мужчине это сказать. И я стала ласкать бедного мальчика, уговаривая себя и его, что всему виной разные разности, навалившиеся на меня, не дающие расслабиться и почувствовать себя на верху блаженства. Он вроде поверил. Всегда веришь тому, во что хочется верить. Но запал прошел, желание угасло, и мы стали, как бы нехотя, одеваться.

Я предложила спуститься и пожарить шашлык. Димка радостно ухватился за эту идею. Почему-то казалось, что шашлычный ритуал, огонь, мясо овощи и вино что-то изменят. Мы спустились во двор, разожгли мангал и часа три коловращались около костра, то раздувая угли, то стараясь сбить пламя. Я нанизывала мясо на шампуры, резала овощи, мыла зелень. Димка старательно ухаживал за мангалом.

Когда мясо было готово, мы развалились в плетеных креслах и принялись за шашлык, запивая его красным вином и томатным соком. Действительно, огонь, вино, приятная физическая усталость разнежили и возбудили обоих. Мы снова поднялись в мою комнату, и на этот раз все было отлично. Просто лучше не бывает.

Тут я отчетливо поняла, что это конец. Конец всей нашей истории. Два года назад страницу перевернула я. Одна. А сегодня это сделал Димка. Может, он еще не осознал произошедшего, но осознает, и очень скоро. Он больше никогда не пригласит меня за город. Мы наконец-то перестали быть любовниками. Мы продолжим перезваниваться, списываться по электронной почте, помогать друг другу в делах, в общем, останемся друзьями. И это очень хорошо, просто замечательно.

Не знаю, понял ли Димка то, что открылось мне, но он лежал со счастливым спокойным лицом. Потом приподнялся и сказал:

— Я принесу тебе сока.

Сказал не с легким заискиванием, с каким разговаривал с тех пор, как мы расстались, а уверенно, с чувством мужского превосходства. Я не успела и слова сказать, как он протопал вниз по лестнице.

Я почувствовала себя легко и хорошо. Свобода! Больше всего я люблю это чувство. Наконец-то Дима меня отпустил. Даже если он этого пока не знает.

Но по глазам вернувшегося с соком Димки я прочитала, что он уже все понял. И принял. Вот и отлично.

Я с удовольствием выпила сок и как-то незаметно для себя заснула. Часа через полтора открыла глаза и никого рядом с собой не обнаружила. Я оделась и спустилась во двор. Дима сидел в кресле и читал что-то свое юридическое. Беллетристика его не привлекает. Мангал он убрал, остатки еды сложил в сумку, все приготовил к отъезду и ждал меня.

За полчаса мы погрузились и поехали в Москву. Я порадовалась, что удалось выехать не поздно. Пробки еще не успели сформироваться, погода была хорошая, люди не спешили возвращаться из-за города. А в Москве в воскресенье просто красота — дороги полупустые. Мы ехали с комфортом, болтали о разных пустяках, смеялись, и ни словом не обмолвились, что это было наше последнее свидание. Дальнейшие встречи, возможно, состоятся, но уже не будут заслуживать этого названия.

Около подъезда мы расстались. Я было хотела его пригласить выпить чаю, но поняла, что это будет чересчур. Дима дружески поцеловал меня в щеку, сказал, что позвонит, и уехал.

Дома я посмотрела на часы. Было всего-навсего восемь. Неплохо, смогу отдохнуть перед трудовой неделей.

Я позвонила родителям. Попала на папу, расспросила его, как прошел день, не нужно ли чего и порадовалась, что все в порядке. Димка действительно вчера завез гору продуктов, даже кое-что лишнее. Катька была, но уже уехала. В данный момент должна находиться на пути к дому. Мама чувствует себя неплохо, но общение с Катей ее утомило, и она дремлет. Я попросила ее не будить и передать привет.

После этого разговора возникло чувство, что я выполнила свой долг. Можно отдыхать. Есть не хотелось — шашлык так и стоял поперек организма. Надо было вовремя выпить какие-нибудь пищеварительные таблетки. А вот чай не помешает. Пока я ставила чайник, загремел замок, и появилась моя дочь.

— Мамуся, как съездила?

— Отлично! Чая хочешь?

— Не откажусь. Я привезла слойки, бабушка угостила.

— Она что, слойки пекла? — я удивилась. Моя мама прекрасно готовит, но печь она прекратила лет восемь назад, слишком утомительно.

— Да нет, твой Дима им привез. Просто как на Маланьину свадьбу. Ну, она и поделилась с любимой внучкой.

— Слава Богу, я уж испугалась. Встанет к плите, а потом загремит в больницу на месяц. А Сережка где, ты не в курсе?

— Пошел гулять с Иваном и девочками, — Иван — Сережкин друг, почему-то не желает, чтобы его звали Ваней, — они скоро придут.

Как бы в ответ на эти слова дверь снова загремела. Пришел Сергей. Один.

— Привет, мамуль, как поездка?

— Хорошо. Чай будешь?

— Буду! Я бы съел чего-нибудь.

— Хочешь слойку? — встряла Катерина.

Сережке слойка — что слону дробина. Надо бы ему отбивную зажарить, а к ней картошки, или макарон.

Парень схватил слойку и моментально отправил ее в рот.

— С вишней? Класс! А мясо в этом доме имеется?

— На второй полке в холодильнике возьми себе отбивную, и пожарь. Если хочешь, почищу к ней картошечку.

— Не надо, — заявил мой сообразительный сын, — Я открою баночку с горошком и возьму лечо.

Понимает, что мне сейчас совершенно не хочется готовить. А мясо мой сын жарит так, что и я могла бы позавидовать.

В результате мы с Катей пили чай, а Сережа жарил мясо. Когда мы допили и ушли с кухни, он расположился там с комфортом. Занял весь стол, разложил еду, пристроил книжку к холодильнику. В общем, приготовился наслаждаться жизнью. Раньше я пыталась его ругать за чтение за едой, но не могу это делать искренне. Сама грешна. Поэтому я ушла к себе, чтобы не видеть этого безобразия.

Катя, как водится, села на телефон.

А я попробовала читать, но не пошло. Приняла ванну, включила телевизор и под его болтовню задумалась. Мои личные переживания отвлекли меня от какой-то важной информации. Что мне такого сказали вчера вечером? И кто?

Мама отпадает. Шеф? Нет, он ничего такого не сообщил. С Листвянским мы не разговаривали. Танька! Она говорила, что Егоров интересовался нашей фирмой. Спрашивал о нас Каплевича. Сегодня воскресенье, звонить Толе было бы наглостью. А завтра можно. Но нужно ли? Вряд ли он что-то знает. С другой стороны, Каплевич человек простодушный. Не интриган. Он родился, вырос и получил образование в Соединенных Штатах. Хоть Толя и работает в России не первый год, сохранил американскую ментальность: абсолютно беззащитен перед хорошо выстроенной интригой. Невероятно умный и хитрый в делах, в личных отношениях он прост, как правда. Всем известно, что перед ним нет смысла притворяться. Егоров мог ему проговориться. Ну, хоть какую-то крупицу истинных своих интересов приоткрыть. Мне бы и намека хватило.

Решено. У Каплевича по плану аудит в октябре. Позвоню ему якобы подтвердить наши намерения. Если есть что-то для меня интересное, он сам расскажет. Особенно если его не просили молчать. А если не расскажет, значит, просили. И это тоже показатель.

• Предыдущая
• 27/106
• Следующая