Кошачье шоу - Дуглас Кэрол Нельсон - Страница 64

Темпл старалась не выглядеть пораженной. Конечно, Мэтт останется! Она слишком интересовалась им, чтобы он мог вот так просто бросить ее и съехать. И разумеется, ее чувства и желания не зависели от того, что он хочет или собирается сделать.

Когда она зашла в комнату, точь-в-точь как ее собственная, только более пустую, ее неожиданное разочарование не было связано с неустроенностью интерьера, а скорее с тем, что он не отражал в себе его хозяина и был Табула Раса, отбрасывающей Темпл обратно к ребусу и великой непредсказуемости столь интересного ей предмета.

— Располагайся, — указал Мэтт на диван, благоразумно обитый материалом в черно-бежевую клетку, чтобы скрывать пыль, грязь и поношенность. Потом поправил себя: — То есть, садись.

Сам он присел на пару составленных вместе деревянных ящиков.

— Мне так неудобно, что я беспокою тебя, но меня кое-что ужасно тревожит, и я не вижу выхода.

— Что? — спросил он, тотчас же заинтересовавшись. Проблемы его не пугали, они даже наоборот служили ему спасительным укрытием, и Темпл понимала это. Пока он был способен концентрироваться на ком-то другом, ему можно было не думать о самом себе.

— Я знаю кое-что об одном человеке, что никто больше не знает, — ответила она, понимая, что говорит ужасно по-детски.

— И ты пытаешься решить, затеять ли шантаж или нет? У нее не было настроения шутить.

— Я пытаюсь понять, должна ли я оставить этот секрет только для себя или нет.

— А почему твое знание так обременительно?

— Потому что оно касается кое-кого из окружения Бландины Тайлер.

На лице Мэтта теперь бушевали догадки: оно волновалось, словно вода под действием ветра.

— Обычно ты обличаешь что-то, а не скрываешь. К чему вдруг такая перемена?

— Это… очень личное. Человек просто поделился со мной, потому что я случайно оказалась рядом в критический момент.

— И это дало трещину в твоей любви к раскрытию преступлений?

— Я не профессионал, Мэтт. Я даже не отчаянный любитель. Я ничего не могу поделать, раз я продолжаю… находить улики и узнавать что-то о людях. Но это все так мало и неправдоподобно.

— Ничего, что связано с возможным убийством, не может быть неправдоподобным.

— Я знаю. Вот почему влипнув во что-то, можно оказаться в такой большой беде. А этому человеку столько бед учинили.

Его карие глаза вдруг стали настолько холодными, насколько это было возможно при их теплом сиянии.

— Нам всем причиняли боль, — пробормотал он, словно думая о ком-то другом, а потом печально добавил: — Начиная лет с трех, — его взгляд скользнул обратно к Темпл и был напряженным и полным решимости. — Слушай, я в такой же ситуации, что и ты. Только мое молчание касается профессиональной стороны. И мне все еще очень нелегко из-за этого.

— Тебя кто-нибудь исповедовал?

— Ну, в манере разговоров. Это неофициально, но с этической точки зрения мои руки связаны. Я думаю, что так и буду сидеть, сложа их.

Темпл почувствовала, что глаза ее округлились, а голос стал тише:

— Мэтт, ты думаешь, мы говорим об одном и том же человеке?

— Сомневаюсь, — сухо ответил он. — Но ты пробудила во мне ужасное любопытство. Кто же, интересно, тебе доверился? Это не была исповедь, Темпл. У тебя есть свобода совести и гражданский долг, или инстинкты…

— Или любопытство, — закончила она нервно. — Зачем люди рассказывают мне секреты?

Он рассмеялся на ее недовольство:

— Потому что не похоже, что ты можешь им навредить.

— Но это может сделать меня самым опасным для них человеком.

Мэтт кивнул:

— Давай надеяться, что никто из исповедовавшихся тебе не узнает об этом, особенно, если твои подозрения не беспочвенны.

— Ох, я не знаю. Похоже, что последнее время я многое делаю неправильно.

— Почему ты так говоришь?

Темпл приподняла руку, а потом уронила ее на диванную подушку, на которой сидела:

— Черныш Луи ушел куда-то слишком надолго. И я боюсь, это из-за кошки, которую я принесла домой с выставки.

— Ты не удивлена этому? — спросил Мэтт, который сам был сильно удивлен. — Нет, Луи никогда бы так не поступил. Коты всегда защищают свою территорию.

— Но она такая душечка и тоже вся черная.

— Цветовое сочетание не может успокоить разгневанного зверя, когда дело касается его территории. Ее стерилизовали?

— Пока нет.

— Тогда Луи может к ней и присмотреться, и тогда ты окажешься с кучей котят на руках.

— Вот это уж точно мне ни к чему. Бедная Икра! Не знаю, что и делать. Может, я смогу подыскать ей другой дом. И тогда Луи вернется?

Голос Темпл вдруг зазвучал сипло: она подумала, что выгнала Луи, принеся домой соперницу, хоть и из блага.

Мэтт долго смотрел на нее, однако сам выглядел довольно шокированным. Потом Темпл поняла, что ее страхи по поводу дезертирства Луи отражали более раннее дезертирство другого ее сожителя большего размера — Макса Кинселлы. Только в этот раз она сама спровоцировала побег.

— Я унесу кошку как только смогу, — поклялась она, совсем позабыв о своей моральной дилемме.

Как отличный, проницательный духовный наставник Мэтт воздержался от ответа, что, возможно, было уже слишком поздно.

Я долго бродил, вспоминая об ошибках молодости. Но даже самой долгой прогулки было бы недостаточно, чтобы перечислить их все. И вот мысли мои привели меня к событиям сегодняшнего дня, а дорога, случайно, — к моему водопою, отелю «Кристал феникс» и казино.

Хотя день был жаркий — скажем, 43 градуса в тени — меня колотило от холода. Когда не по годам мудрая Икра, известная также под кличкой Полуночница Луиза, спросила меня куда я ухожу, я сказал, что это касается религии. Видимо, она сомневалась, так что я сказал, что занят важным делом, от которого зависят жизни многих котов, и что мне некогда сидеть тут и трепаться с новоприбывшей мелюзгой.

Возможно, я был груб с девчонкой, но мне нужно было поскорее свалить оттуда и хорошенько подумать. Никогда не думал, что грехи прошлого настигнут меня так внезапно. Если честно, я даже не считал свое прошлое грешным, пока воочию не увидел, к чему привели мои безрассудные поступки: к сломанной судьбе кошечки. Очевидно, эта потерянная малышка крайне нуждается в мужской защите. В прошлом я тоже искал мужской защиты (своей собственной), правда в совершенно другом свете. А теперь на меня неожиданно свалился груз ответственности… родительской ответственности.

Несомненно, по городу туда-сюда стайками бегали тайные плоды моей молодости, о которых я даже не подозревал. Как бы там ни было, я до этого момента не сталкивался ни с одним из них во плоти и в мехе. Это вновь обретенная, выношенная ответственность сильно меня напугала. Это как, если бы я повстречал свое собственное приведение.

Я неслышно огибаю «Кристал феникс», и погружаюсь в яркое, сочное пространство между двумя белыми крыльями, обнимающими главное здание отеля с той стороны.

Туристы, поджаривающиеся на раскаленном солнце вокруг бассейна, точно французские тосты. Но я игнорирую крики толпы и запах поджарки — какао-масло, которым они себя обмазывают.

Потом я тихонько ползу под высокими цветами, пока наконец не достигаю своего заветного и заповедного пруда, таинственного центра моего спокойствия, моего места для размышлений, приюта и убежища.

Карпы скользят прямо на сверкающей поверхности воды, в золотом хранилище сияющих чешуек и нежной плоти под ними. Оранжевые, черные, бело-голубые и так далее, и так далее. Эти карпы — создания довольно выпендрежные, особенно когда их зовут золотыми рыбками.

И все же, даже их мерцающие плавники не смогли отвлечь меня от мрачного настроения. Я раздумываю над вариантами и решаю, что единственный благородный выход — это отправиться на место преступления и постараться еще вдвое больше, чтобы спасти осиротевших котов. Когда парень расстроен из-за каких-то домашних неурядиц, нет ничего лучше тяжелой работы для прочистки мозгов и сознания. Ну, это, конечно, не работа.