Дважды не живут - Тучков Владимир - Страница 24

• Предыдущая
• 24/45
• Следующая

Поэтому за ним нужен был глаз да глаз.

Между Котляром и Председателем сложились довольно странные отношения. Чтобы не навредить финансовому предприятию, Котляр никоим образом не посягал на единоначалие, публично демонстрируя перед Председателем чуть ли не раболепие. В то же время, если бы тот решился на какое-либо вероломство, без сомнений и колебаний тут же убил бы его.

Председатель же, понимая, что никаких «личных отношений» между ними быть не может, что любые попытки добиться расположения Котляра и тем самым облегчить свою участь в экстремальной ситуации обречены на провал, – как и подобает истинному начальнику, придерживался в отношениях с подчиненным строгого тона.

При этом Председатель мысленно звал Котляра «бандитским комиссаром», Котляр же Председателя – «шакалом-крысятником».

События последних двух недель Котляру сильно не нравились. Потому что во всем этом приключении с дискетой было очень много непонятного.

Непонятно было прежде всего то, почему дискета еще не сработала и не обрушила банк. Ведь Дисковод, которому она попала в руки, уже ходил в Петролеум. И Петролеум, скорее всего, не купил ее, а посоветовал, как попроще и побезопасней распотрошить счета половины клиентов Трейда. Чтобы самим в дерьме не замараться. Однако это были тщетные надежды. Если что, то у Котляра была кассета со съемкой, на которой прекрасно видно, во сколько и какого числа Дисковод зашел в Петролеум и когда он оттуда вышел.

Кстати, копию Председатель послал этому хрену Весельчаку. Чтоб повеселее жилось, чтобы знал: если что, то Трейд утащит с собой на дно и Петролеум.

Еще более загадочной была фигура Дисковода. Катается, блин, по Москве на простом «Жигуле», но при этом какие-то совершенно непонятные его люди пачками гробят трейдовских парней. И абсолютно непонятно, зачем, свалив из квартиры, он взорвал полдома. То ли супер, каких в Москве пока еще не было. То ли чайник, про которых говорят: «Дуракам везет». И что за телка с ним в ботинках американского морского пехотинца? И кто за ним стоит?

Котляр интуитивно чувствовал, что какую-то, вероятно, очень важную, роль во всей этой чертовщине играет Председатель. Наверняка ведет какую-то тройную игру. Если не четверную. Вполне возможно, что он тайно крутил и вертел для того, чтобы под шумок хапнуть и где-нибудь схоронить трейдовские фонды. То есть общак. Но как?

Этого Котляр не мог понять ни на трезвую голову, ни напившись, чтобы снять напряжение этих безумных дней.

Была у него и еще одна головная боль. Если Дисковод и дальше будет мочить его парней с такой же интенсивностью, то скоро придется брать новых. И при этом существовала реальная угроза того, что Петролеум насует в трейдовскую службу безопасности своих людей. А это смерти подобно. Потому что самое главное в любом российском банке – это надежная служба безопасности, которая стережет многие миллионы долларов от разграбления не снаружи, а изнутри. От своих же хануриков, которых когда-то, когда Котляр был еще молодым рецидивистом, называли «несунами». Раньше выносили с заводов гвозди и сиденья для унитазов. Сейчас прут пачки долларов.

Таковы культура и национальный уклад. И не считаться с этим невозможно.

Следопыт наконец-то осознал себя небедным человеком. Это Танцор сразу же отметил по тому, что к встрече гостей он подготовился без всякого выпендрежа. Никакого тебе «Малибу», напитка прыщавого юношества и молодящихся американских старух, никакой паюсной икры, с горкой наваленной в салатницу, никаких ананасов в шампанском. Лишь балык, разделанный на газете «Совершенно секретно», да два десятка «Гессера».

А вот напыщенный Дед приволок трехгранную литровую бутылку «Грантса». Что, впрочем, было вполне понятно и даже неизбежно: чего еще можно ожидать от человека, долгих сорок лет не пившего ничего, кроме токсичной водки Владимирского спиртзавода, и у которого на старости лет завелись кой-какие деньжата?

Сели за стол.

– Ну, что, блин? – начал Танцор на правах второго по старшинству и первого по жизненному опыту, отхлебнув пива из горлышка. И опасливо покосился на Деда, который отхлебнул виски не меньше, а может быть, и больше. – Давай, Следопыт, бери листочек бумаги. И черти всякие схемы, как это менты в кино делают. Итак, что мы имеем?

– Мы имеем, – старательно, с высунутым от усердия кончиком чуткого языка, рисуя на бумаге кружочки, начал Следопыт, – Трейд. И в нем двух главных действующих лиц – Председателя и Котляра, начальника службы безопасности. Снаружи Трейда, как бы снаружи, находится серьезная криминальная группа, которая и является настоящим владельцем банка. Назовем ее «советом трейдовских авторитетов».

– А внутри Трейда, что ли, только эти двое? – спросила Стрелка, с большим интересом рассматривая мэйнфрейм, жужжащий как минимум двадцатью вентиляторами.

– Эти двое – главные. Все остальные ничего не решают. Причем они разные, как бы из разных команд. Котляр – цепной пес, поставленный советом авторитетов. Председатель особо ничем с этой бандой не повязан. Кроме, конечно, денег, – объяснил Следопыт, спрятав наконец-то язык в то место, где ему и положено было быть.

– Так, рисуй еще Весельчака из Петролеума. – Танцор посмотрел на Деда и обнаружил, что в его бутылке уже осталось граммов девятьсот. – Дед, так цельную бутыль и выхлебаешь?

Дед, погруженный в глубокое раздумье, ничего не ответил. Лишь махнул рукой: мол, не лезь, не до тебя.

Танцор понял, что психоделики не миновать. И продолжил:

– К сожалению, про Весельчака мы мало что знаем.

– Вы-то, может, и мало, – выпятил грудь Следопыт, – а я по Сети полазил и кое-что узнал. Как ни странно. Петролеум принадлежит именно Весельчаку, и никому более. У него довольно замысловатая траектория. После московского университета почему-то пошел в авиационный техникум, преподавать политэкономию. Потом стал директором «дома быта», где всякие ремонтные мастерские и ателье. Был под следствием по поводу крупной растраты, но выкрутился. И стал директором крупной овощной базы на Северянке. Потом наступила перестройка…

– Так что, у него никакого образования? – перебила Стрелка. – В смысле, финансового.

– Самородок. И вот этот самый самородок, когда при Горбачеве все уже начали робко подворовывать, провернул крупное дело. Открыл в Фирсановке подпольный заводик, на котором гнал водку из гнилых овощей. Впрочем, не только из гнилых, не случайно в ту пору север Москвы терзала суровая цинга. А поскольку в стране была борьба с пьянством, то водка народом ценилась очень высоко. Водка в больших объемах пошла на Дальний Восток, где обменивалась у браконьеров по четкому тарифу: ведро икры за бутылку водки. Икру закатывал в банки и пересылал это «красное золото» на Тайвань…

– Ага, – сообразил Танцор, – а оттуда в Россию компьютеры. Точно?

– Точно. Тебе бы это пораньше сообразить. Был бы сейчас человеком.

– Я, блин, тогда на сцене блистал, продвигал русское искусство на Запад.

– А умные люди, как видишь, продвигают на Восток сивуху. Короче, лотом встал в колею и делал все то же, что и другие: спекуляция ваучерами, а затем экспорт нефти и цветных металлов. Из всего этого и вырос Петролеум. А сейчас к нефти добавилось оружие.

– Что именно? – очнулся Дед, у которого в бутылке было уже граммов восемьсот.

– Ракетные установки «Игла». Разработка коломенского КБ. А выпускают на заводе Дегтярева в Коврове. Официально продают в Индию, а налево толкают в Африку.

– Отлично, отлично! – непонятно почему оживился Дед. И захватил инициативу. – Так, рисуй, давай, загадочных челябинских защитников Танцора и соединяй их с трейдовским Председателем!

– Это с какого же хрена? – удивился Танцор. – Эк тебя со стакана вискаря повело!

• Предыдущая
• 24/45
• Следующая