Черчилль - Бедарида Франсуа - Страница 1

• 1/126
• Следующая

Суббота 30 января 1965 года. Утро этого исторического дня выдалось на редкость студеным. Хмурое серое небо нависло над Лондоном. Воскресным днем 24 января умер самый прославленный сын Альбиона. Увенчанному почестями и славой герою было девяносто лет. Он прожил необыкновенно яркую жизнь: преодолевал бесконечные препятствия, укрощал бури. Уинстон Черчилль, дожив до глубокой старости, стал символом Великобритании. И не только как исторический деятель, служивший королевам Виктории I и Елизавете II и на протяжении девяти лет управлявший страной в качестве премьер-министра. Он стал легендой, вписав свое имя на страницы истории. Англия, пораженная в самое сердце смертью своего героя, готовит титану достойные похороны, которые стали прощанием с великим человеком и ностальгическим чествованием былого величия страны. Для жителей Альбиона смерть Уинстона Черчилля значила гораздо больше, чем конец земного существования отдельного человека. Уже несколько лет при мысли о славном прошлом и пугающем неизвестностью будущем родной Англии их охватывала тревога, особенно усилившаяся после неудачи в Суэце. Вот уже несколько лет британцы размышляли о самобытности своей нации, ее основах и критериях ее самоопределения. В свое время Черчилль был символом сильной, единой Великобритании, гордой своим наследием, уверенной в своем будущем, призванной исполнить великую миссию. И вот теперь англичан мучили сомнения в прочности возводившегося веками здания, их пугали появившиеся в его фундаменте трещины, которые могли стать причиной страшной катастрофы.

Своим влиянием, размахом всей деятельности Уинстон Черчилль живо напоминал ушедшую эпоху, эпоху колониальной державы, пышности империи... Ведь он вырос в то время, когда звезда королевы Виктории еще сияла в полную силу. В юности кавалерист Черчилль сражался на границах Индии, устремлялся со своими уланами в атаку на берегах Нила. И вот, потеряв Уинстона, его соотечественники вдруг осиротели. А потому многие восприняли эту смерть как личную утрату. В этот день, 30 января 1965 года, жители Соединенного Королевства предавали земле часть самих себя и своей истории. Внезапно стало очевидным, что старая Англия, старая добрая империя умерла. Родился новый мир — мир шестидесятых.

Вот почему погребению героя придавалось такое историческое, символическое и эмоциональное значение. В 1940 году был заключен крепкий союз, который ничто не могло разрушить — настолько верны были друг другу стороны, его заключившие в минуту смертельной опасности. Слились воедино воля премьер-министра и воля целого народа. Принадлежавший к аристократической элите премьер-министр хотя и тосковал по разделенному на иерархические ступени обществу, но при этом умел сообразовываться с требованиями демократии, хотя его не оставляла мысль об имперском величии. И вот в чем парадокс и ирония истории: в значительной степени именно благодаря своим устаревшим взглядам он стал гением чрезвычайных ситуаций, он отражал удары судьбы, взяв на вооружение традиционные ценности своего народа и призвав прошлое на службу настоящему. В его речах англичане будто бы слышали эхо голосов Генриха V, Дрейка, Мальборо, Питта. Черчилль же, виртуозно владевший словом, сумел привести к гармонии отголоски прошлого и голос современной эпохи.

Похороны Черчилля вовсе не были импровизированным действом, развивавшимся по воле случая. План погребения, получивший кодовое названиеHope not[1], разрабатывался на протяжении многих лет. Королева и службы Букингемского дворца всё взяли в свои руки и отдавали распоряжения, согласуя свои действия с Даунинг стрит и советуясь с семьей Уинстона Черчилля. Чтобы оценить исключительную честь, оказанную Черчиллю решением устроить ему похороны государственного масштаба, напомним, что за всю историю Англии лишь четверо выдающихся людей, не являвшихся членами королевской фамилии, были удостоены подобной чести: Питт II, Нельсон, Веллингтон и Гладстон. Следовательно, в XX веке лишь Черчиллю, единственному, Англия воздала столь высокие почести.

Оттого и готовились к предстоящим похоронам с особой тщательностью. Задуманный церемониал отличался небывалой роскошью, и действие должно было развиваться строго по сценарию, без малейших сбоев. Величественное зрелище надолго запечатлелось в умах и сердцах граждан. Автору книги посчастливилось присутствовать при этом историческом событии, дабы теперь иметь возможность поделиться своими впечатлениями. Затерявшись в толпе, наводнившей Уайтхолл — место, игравшее огромную роль в черчиллевской истории, — прижавшись спиной к внушительному фасаду военного министерства, главой которого Черчилль был в течение двух лет (с 1919 по 1921 год), упираясь взглядом в парадный портал адмиралтейства, в котором покойный, дважды становясь первым лордом[2](с 1911 по 1915 год и с 1939 по 1940 год), разворачивал кипучую деятельность, — ваш покорный слуга находился всего в нескольких десятках метров от Даунинг стрит, где Черчилль провел судьбоносные годы своей жизни (1940—1945 и 1951—1955), и от министерств, главой которых он успел побывать за свою долгую карьеру, — министерства финансов (1925—1929), министерства внутренних дел (1910—1911), министерства торговли (1908—1910), министерства по делам колоний (1905—1908 и 1921—1922). Какой длинный путь прошел Черчилль, верой и правдой служивший Ее императорскому величеству, и как мало места было ему на то отведено!

В девять часов тридцать минут началась похоронная церемония. Накрытый государственным флагом Соединенного Королевства тяжелый гроб, сделанный из выросших в Бленхейме — фамильном поместье герцогов Мальборо — вековых дубов, выносят из старинного здания на Вестминстерском холме, где в течение трех дней перед катафалком, установленным в парламенте, не иссякал людской поток — десятки тысяч человек пришли проститься с великим Черчиллем. Затем саркофаг приняли отряд королевских гусар и взвод 21-го уланского полка — в составе этих полков Черчилль служил в молодые годы. А гвардейские гренадеры, вместе с которыми он сражался в Артуа в 1915 году, поставили фоб на лафет. Везти его взялись сто сорок два матроса и восемь офицеров военно-морских сил Великобритании. Именно на этом лафете в свое время доставили к месту последнего упокоения останки королевы Виктории. Когда траурная процессия достигла Уайтхолла, Биг-Бен[3]пробил в последний раз и замолчал до утра следующего дня.

Теперь, согласно сложному замыслу, величественная траурная процессия достигла полутора километров в длину. Она проследовала через всю историческую часть Лондона, сначала от Вестминстера до Уайтхолла, затем от Трафальгарской площади до собора Святого Павла и, наконец, оттуда до лондонского Тауэра. Семь тысяч солдат и восемь тысяч полисменов рассредоточились на пути следования процессии.

Оркестр британских военно-воздушных сил, возглавлявший шествие, играл траурный марш Бетховена. За гробом шли члены семьи усопшего: леди Черчилль, закутанная в черные покрывала, дети — Рандольф, Сара, Мэри и ее муж Кристофер Сомс, внуки. Мужчины — пешком, женщины — в каретах, запряженных каждая шестеркой гнедых, которыми правили кучера в алых ливреях. Вслед за семьей с огромным барабаном впереди следовали кавалерия конной гвардии (Household Cavalry) в парадных мундирах, музыканты артиллерийского оркестра в красных киверах, представители британского морского флота, делегация от лондонской полиции. Участники процессии продвигались очень медленно, делая не более шестидесяти пяти шагов в минуту. Особое место в процессии занимала небольшая группа английских боевых летчиков (The Few), возглавляемых новозеландским асом Эл Диром. Вдруг в парке Святого Джеймса раздались оглушительные пушечные залпы — девяносто залпов — по одному на каждый год жизни покойного. Когда процессия подошла к Ксенотафу[4], делегация французского движения Сопротивления вместе с несколькими солдатами-фронтовиками Первой мировой войны начала размахивать триколорами, выражая признательность товарищу, бывшему вместе с ними в дни испытаний. Рядом с французской делегацией разместились участники норвежского и датского Сопротивления, прибывшие также засвидетельствовать свою верность усопшему.

• 1/126
• Следующая