Тепличный цветок - Ритчи Криста - Страница 30

- Нет, - я осознаю, что вылил в миску с овсянкой пол бутылки воды. - Черт, - проклинаю я. Теперь можно выбросить ее в помойку.

- Прости, - говорит она.

- Нет, дело не в тебе, - говорю я ей. Высыпав свою овсянку в мусорное ведро, я с силой бросаю миску в раковину, и она раскалывается. Да, что ж не так со мной сегодня? Я качаю головой. - Я, блин, ненавижу говорить с тобой по телефону.

- Я тоже.

Я прислоняюсь к шкафчику и смотрю на дверь спальни, наблюдая, откроется ли она снова. Я должен быть очень осторожен с людьми, которых привожу домой. Полтора года назад девушка, с которой у нас был одноразовый секс, украла мои черные боксеры. А затем она продала их за три тысячи долларов на eBay.

- Ты была осторожна с тем парнем? - спрашиваю я.

- У нас не было секса, - говорит Дэйзи.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Спасибо гребаному господу.

- Он тоже часть странности этой ночи?

- О, да, - отвечает она. - Я просто не понимаю, почему знакомлюсь с людьми, и они кажутся такими замечательными, а затем, когда дело доходит до постели, они просто становятся... не такими, - она замолкает на пару минут. - Думаю, проблема во мне самой.

- Я уже ненавижу этого долбанного парня, - и это реальное приуменьшение.

- Ты бы ненавидел его еще больше, если бы увидел прошлой ночью. Он думал, что я девственница, и был рад лишить меня невинности в день нашего знакомства.

Я бросаю сердитый взгляд. Хочу перемотать время и забрать ее оттуда. Хочу сказать ей не встречаться ни с одной хреновой душой. Я желаю, чтобы мой брат не предъявлял мне свои претензии.

- Держись от него подальше.

- Так и планирую.

Душ выключается.

- Эй, Дэйзи?

- Да?

- Сейчас почти четыре утра в Париже. Прими чертов Амбиен и ложись спать, ладно? Позвони мне, как будет минутка.

Она колеблется.

- У меня есть минутка прямо сейчас.

- Тебе нужно поспать перед тем, как идти на работу.

- Это бессмысленно. Я должна быть в студии в пять тридцать, чтобы успеть уложить волосы и сделать макияж. Амбиен может вырубить меня на несколько часов, так что я просто буду бодрствовать.

Дверь спальни открывается, и в дверном проеме появляется завернутая в полотенце Эмилия, ее волосы сухие.

- У тебя закончилось мыло, - говорит она. - Я не могу найти в ящиках запасное, - она даже еще не приняла душ.

Блядь. Я хватаю ключи с кухонного стола.

- Я найду тебе что-нибудь. Жди здесь.

- Тебе не обязательно идти и покупать что-то, - говорит она.

- Я и не иду. Займу кое-что в квартире моей подруги. Она живет подо мной.

- Я пойду с тобой, - говорит Эмилия. - Подожди секунду, - она снова исчезает в моей спальне, и я замечаю, как девушка натягивает на себя вчерашнее синее платье.

Телефон все еще прижат к моему уху.

- Дэйзи...

- Я пойду.

- Нет, - говорю я резко. Я не хочу прекращать говорить с ней, особенно учитывая то, что следующий час она может провести в приступе паранойи. А я могу отвлечь ее от страхов. Даже будучи за тысячу миль это все еще возможно.

- Ты уверен? - спрашивает она.

Эмилия выходит из комнаты, улыбаясь мне.

- Ага, - говорю я Дэйзи. Я указываю на дверь и пропускаю Эмилию первой. Закрыв дверь, мы направляемся к лифту. Эмилия смотрит то на меня, то на телефон, который по-прежнему прижат к моему уху. На него она смотрит дольше. Моя подруга, - говорю я одними губами.

Эмилия кивает, а затем пытается сосредоточиться на экране спускающегося к нам лифта. Я нажимаю чертову кнопку пару раз, даже несмотря на то, что она уже горит, надеясь, что лифт придет быстрее и спасет меня от этого неуклюжего напряжения.

ГЛАВА 16

РИК МЭДОУЗ

- Я вчера разговаривала со своим врачом, - рассказывает мне Дэйзи по телефону, пока лифт опускается. - Она хотела, чтобы я снова описала то, что случилось у Лакки. Сказала, что это поможет избавиться от кошмаров.

- И помогло? - спрашиваю я коротко, более остро ощущая рядом с собой высокое тело Эмилии. Но Дэйзи одинокая, испуганная девочка в Париже, так что она важнее Эмилии. Она всегда будет важнее. Особенно учитывая связывающее нас прошлое и многочисленные события, которые сломили эту девушку на психологическом уровне.

- Я не знаю, - говорит она. - Это не помогло мне раньше. Сколько бы раз я не произносила эти слова, - она декламирует ровным тоном. - Какой-то злой парень на улице возле закусочной Лакки назвал меня пиздой и разгромил мой мотоцикл. Я не продвигаюсь ни на дюйм.

Меня передергивает от слова пизда. Ирония в том, что я ненавижу маты, ага, знаю. Но это слово имеет особо гадкое шершавое звучание, оно вызывает зуд у меня в ушах. Подсознательно я знаю, что это потому, что отец называл так мою мать, раз за разом. Это слово вызывает у меня тошноту.

- Ты упускаешь очень важную огромную чертову часть этой истории, - говорю я, - и это уж точно не то, что можно забыть за один день.

- Ну, вообще-то прошел не один день, - восклицает она в ответ. - Это было больше года назад, - если говорить об этом конкретном инциденте, то да, он был давно. Но это не единственное происшествие, возникшее в результате сверх внимания СМИ. Некоторые люди гордятся тем, что ненавидят девочек Кэллоуэй лишь за то, что те богаты, независимы и известны. Пресса любит выставлять их в образе привилегированных снобов, так что в результате люди считают их именно такими. Но это не давало права тому ебаному парню разбить Ducati Дэйзи. И тем более это не давало ему права нападать на нее при свете дня, когда она пыталась остановить разрушение своего мотоцикла. Хотел бы я быть там.

Я бы, вероятно, убил его ко всем чертям.

Но тогда я лишь отвез ее в больницу, потому что она не хотела никому больше рассказывать о происшествии. Не хотела беспокоить свою семью.

Так или иначе, но они все равно узнали, за исключением того факта, что ей сломали ребро. Или того, что после этого события у нее осталась психологическая травма. Ребята думают, что все обошлось несколькими синяками.

Я, блин, не виню ее сестер или своего брата за то, что ничего не заметили. Она отлично делала вид, что все с ней в порядке, даже при том, что это было далеко не так. Дэйзи ненавидит нытье, слезы и приступы гнева, потому что думает, что если проявит что-либо из этого, то покажется людям незрелой. Когда она тусуется со всеми нами, ребятами, которым больше двадцати лет, Дэйзи готова делать, что угодно, лишь бы избежать этого ярлыка. Сам господь запретил ей вести себя соответственно своему возрасту.

Но вашу ж мать, когда на вас нападает парень, то разве кто-нибудь может упрекнуть вас в том, что вы хотите об этом кричать? Вы имеете полное право говорить об этом и испортить окружающим неделю, обременяя всех своими эмоциями.

- Не пытайся убедить меня в чем-то еще, - говорю я ей. - На этот счет я буду крайне упрям.

Двери лифта открывается. Я делаю шаг в коридор, Эмили следует за мной, прямо у меня за спиной.

- Ладно, - говорит Дэйзи, - а ты как? Тренируешься?

- Трачу на это все свое время, с тех пор как ты уехала, - говорю я, останавливаясь перед дверью квартиры Дэйзи. На дубовом полотне красуется золотистая табличка 437. Я вставляю ключ и бросаю взгляд на Эмилию, которая смотрит на номер квартиры.

- Какое самое короткое время? - спрашивает Дэйзи. – Тренируешься, поднимаясь на ту гору, что ты мне показывал как-то?

- Ага, можешь дать мне минутку? Не клади трубку.

- Ладно.

Я кладу в карман телефон так, что бы суметь использовать обе руки. Открываю дверь, и Эмилия проскальзывает следом за мной в квартиру. Она быстро осматривает апартаменты. Здесь аналогичный дизайн, что и в моей квартире, вот только у Дэйзи желтый диван, зеленые подушки и разноцветные фонарики на потолке.