В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики - Мацак Олег - Страница 33

• Предыдущая
• 33/201
• Следующая

Но самой важной для него была поездка на Кубу, где он установил тесные отношения с одним из своих кумиров, как и он, бейсбольным фанатом Фиделем Кастро. Кастро стал его наставником и фактически считал своим политическим сыном. Со своей стороны, Чавес рассматривал себя как наследника и продолжателя дела Кастро в Западном полушарии, но с одной принципиальной разницей – у него, в отличие от Кастро, будет мощнейшая поддержка в виде десятков миллиардов нефтедолларов.

Тем временем экономическая ситуация в стране продолжала ухудшаться, вылившись в глубокий банковский кризис. К середине 1990-х гг. стало ясно, что для преодоления острых проблем Венесуэле срочно нужно увеличить доходы от нефти. Так как мировые цены на нефть стояли на месте, единственным способом получения дополнительных доходов было увеличение объемов добычи нефти. Новый президент PDVSA, инженер-нефтяник по имени Луис Джусти, развернул активную кампанию по привлечению инвестиций и наращиванию объемов добычи.

Самой значительной инициативой, имевшей глобальные последствия, стала так называемая la apertura – «открытие» (точнее было бы сказать «повторное открытие»), в рамках которой международные нефтяные компании получили приглашение вернуться в Венесуэлу, чтобы принести в страну инвестиции и технологии и в партнерстве с PDVSA принять участие в дорогостоящей и сложной разработке месторождений. Это не было отходом от национализации, а скорее отражало тенденцию к большей открытости, характерную для новой эпохи глобализации. Кроме того, это был вполне прагматичный шаг по привлечению крупномасштабных инвестиций, неподъемных для самого государства.

Открытие нефтяного сектора вызвало горячую полемику. Некоторые восприняли это как отступничество и ересь. В конце концов, традиционный курс, которым следовало государство – национализация, жесткий контроль, изгнание «чужестранцев», – пользовался чрезвычайной популярностью у широких масс. Но для Джусти все это было идеологией чистой воды. А идеология не имела значения, значение имел только результат – и доходы. У государства не было средств, чтобы в полной мере удовлетворить инвестиционные потребности нефтяного сектора, к тому же на государственные деньги претендовал другой серьезный потребитель – социальные программы. Кроме того, несмотря на всю свою компетентность, PDVSA не имела необходимых технологий. «Открытие» помогло бы привлечь иностранный капитал и технологии. Во-первых, это позволило бы увеличить добычу на старых месторождениях. Во-вторых, благодаря новейшим технологиям и крупномасштабным инвестициям Венесуэла смогла бы получить доступ к миллиардам баррелей запасов тяжелой и сверхтяжелой нефти в поясе Ла Фаха вдоль реки Ориноко, которые до настоящего момента были нерентабельны для разработки. «Ориноко спала, – сказал Джусти. – Мы больше 100 лет знали, что там есть нефть, но ничего не могли сделать».

Благодаря открытию отрасли Венесуэла могла бы удвоить объемы добычи в течение шести или семи лет, и львиная доля дополнительных доходов пошла бы в карман государству через налогообложение и распределение прибыли в товариществах. Без иностранных инвестиций это было недостижимо. Как подвел итог Джусти, «у нас не хватало денег, а сделать надо было очень много»¹⁰.

Главным препятствием на пути к la apertura, открытию отрасли, была политика, начиная с президента страны Рафаэля Кальдеры. Перед Джусти стояла сложная задача – склонить на свою сторону президента, который, по сути, являлся оплотом националистической политики Венесуэлы. Он подготовил детальный план по претворению в жизнь la apertura, напечатанный в двух красивых брошюрах с голубыми обложками и броскими золотыми буквами. На одной из встреч с президентом Джусти увидел, что брошюры топорщатся десятками скрепок для бумаг, которыми Кальдера пометил страницы плана. Джусти охватила паника. Он знал, что Кальдера был опытным юристом, и стоит ему влезть в правовые дебри – Джусти не миновать поражения.

Как убедить президента в необходимости кардинального изменения одного из наиболее фундаментальных и популярных принципов национальной политики? Каким-то образом нужно было сделать так, чтобы президент понял суть вопроса, увидел картину в целом. У Джусти возникла идея. Почему бы и впрямь не нарисовать картину? Он знал одного блестящего геолога, который был талантливым пейзажистом, Тито Боези. В четверг Джусти позвонил Боези и попросил его нарисовать огромный холст, изображающий все этапы развития технологии нефтедобычи в стране, начиная с примитивного способа добычи в местах естественного выхода нефти на поверхность, далее через все поколения технологий и заканчивая предполагаемым радужным будущим бассейна Ориноко. Картина должна была наглядно показывать растущую сложность и дороговизну освоения нефтяного достояния Венесуэлы.

Джусти сказал Боези, что картина нужна ему срочно.

«Вы сошли с ума?» – спросил Боези.

«Она нужна мне, – повторил Джусти. – Я знаю, вы очень хороший художник, Тито. Но речь о шедевре не идет».

В следующую субботу Джусти явился в президентский дворец со свернутой в рулон картиной Боези подмышкой. Когда его вызвали в кабинет президента, он попросил разрешения кое-что показать. И под изумленными взглядами множества присутствующих, включая самого президента, Джусти раскатал на длинном столе свой холст и начал говорить.

Когда Джусти закончил, он увидел, что Кальдера был раздражен. Сначала ему показалось, что гнев направлен на него, но потом понял, что Кальдера был рассержен на свое окружение, которое, по мнению президента, не информировало его о масштабах проблемы, стоявшей перед ключевой для Венесуэлы отраслью.

Спустя несколько дней президент дал добро на «открытие» отрасли. В последующие годы, когда уже были заключены контракты и началась реализация проектов, la apertura принесла Венесуэле десятки миллиардов долларов иностранных инвестиций, позволила начать разработку богатейших залежей битуминозных песков в поясе Ориноко и «оживить» старые месторождения, где новые технологии помогли остановить падение добычи¹¹.

Но существовал еще один очень важный аспект нефтяной политики. Венесуэла вышла на максимальный уровень добычи, игнорируя квоту ОПЕК. Венесуэла утверждала, что эта квота была установлена 10 лет назад и не отражала изменений, связанных с ростом ее населения и соответствующих социальных потребностей. Разумеется, другие члены ОПЕК, которые тоже были бы не прочь увеличить добычу, с пеной у рта возражали. С 1992 по 1998 г. Венесуэла увеличила добычу на 40 %, что стало причиной ожесточенных баталий внутри ОПЕК. Наблюдатели начали писать о «нефтяной войне» за рыночную долю между двумя странами, по инициативе которых в свое время и была создана ОПЕК, – Венесуэлой, игнорировавшей квоты, и Саудовской Аравией, настаивавшей на их соблюдении. Кульминации конфликт достиг на конференции в Джакарте в ноябре 1997 г., где и был исчерпан с принятием решения о добыче нефти по максимуму, что, впрочем, все экспортеры уже и так делали¹².

А затем разгорелся азиатский финансовый кризис, цены на нефть обвалились, опустошив бюджеты стран-экспортеров. Венесуэла была вынуждена признать, что в новых условиях ее стратегия захвата рыночной доли работает против нее же. В марте 1998 г. представители Венесуэлы, Саудовской Аравии и не входящей в ОПЕК Мексики встретились в Эр-Рияде и разработали программу сокращения добычи для членов и не членов ОПЕК. Большинство экспортеров присоединились к программе из собственных же интересов и просто из-за паники. Но этих мер оказалось недостаточно, чтобы справиться с вызванным азиатским кризисом резким падением спроса. После непродолжительного восстановления цены на нефть рухнули до $10 за баррель и затем еще ниже.

К концу 1998 г. Венесуэла погрузилась в глубокий экономический кризис – стремительно росла бедность, социальная напряженность достигла пика. «При цене менее $10 за баррель экономика Венесуэлы балансирует на краю пропасти», – писала The New York Times в декабре 1998 г. И именно в этот момент стране предстояло выбрать нового президента. Две правящие партии Accion Democratica и Copei, доминировавшие в стране, полностью себя дискредитировали. Казалось, они исчерпали себя – у них не было ни идей, ни энергии, ни убежденности. Какое-то время в президентской гонке лидировала бывшая мисс Вселенная, ныне мэр города, но потом она исчезла со сцены¹³.

• Предыдущая
• 33/201
• Следующая