Маска Локи - Желязны Роджер Джозеф - Страница 43

• Предыдущая
• 43/65
• Следующая

Она водила лезвие вперед и назад, лениво выписывая в воздухе восьмерку.

Он ждал.

Она скрестила руки на уровне груди и – да – нож теперь был в левой руке.

Он безучастно ждал, держа всю ее в поле зрения.

Она выкинула правое бедро и правую руку по направлению к нему, перебросила лезвие вниз в левую руку острием наружу, крутнулась в пируэте, откинув руку назад, чтобы распороть лезвием горло.

Клинок располагался под таким углом, что любой перехват глубоко поранил бы Тома. Единственным решением было войти внутрь ее движения. Он протанцевал с ней в пируэте как партнер в танго, положив руку ей на предплечье и направляя ее размах в обход своего тела и назад. Когда рука была максимально вытянута, он сломал ее локтем, как молотком.

Сэнди взвыла.

Он снова поднял локоть и обрушил ей на затылок.

Она рухнула на ковер и замерла, все еще сжимая ручку ножа. Он выдернул нож из судорожно сжатых пальцев и отбросил его в дальний угол комнаты.

Гарден задумался.

Он мог убить ее на месте – поднять нож и перерезать спинной мозг у третьего позвонка, пока она еще беспомощна, – и это, возможно, разом прекратит весь кошмар его жизни. Но последняя ниточка привязанности и остатки благоговения, которое он испытал когда-то перед ее физической красотой, остановили его руку. Пусть кто-нибудь другой возьмет ее жизнь. Он не мог.

Можно было просто выйти из комнаты и затеряться среди низших слоев общества Босваша. Но для этого ему нужна была фора – время, несколько большее, чем те несколько минут, в течение которых она придет в себя и отправится по его следам. Надо было хотя бы связать ее и заткнуть рот. Другого выбора, пожалуй, не было.

Связать – но чем? Для начала ее же ремнем. Полотенцами в ванной. Простынями.

Он перевернул тело Сэнди и расстегнул пряжку ее широкого кожаного ремня. Когда он вытягивал ремень, из-за корсажа ее брюк выпала узкая черная коробочка, похожая на школьный пенал. Это было то самое «оружие», которое она взяла с тела мертвого тамплиера. Он засунул коробку в задний карман.

Теперь оставалось найти крепкую вертикальную стойку, к которой ее можно было бы привязать. Столы и стулья, легкие и подвижные, не годились.

Ванная предлагала минимум удобств: старомодные раздельные раковина и унитаз вместо современного гидравлического биокомплекса. Раковина далеко выдавалась из стены, сверху торчали трубы питьевой и технической воды, в внизу проходила большая сушка. Она-то и продержит Сэнди час или два.

Он перетащил ее тело в ванную, уложил лицом вниз на кафельный пол и пропустил ремень вокруг шеи. Потом он пристегнул ремень к сушке, затянув его так, что голова Сэнди приподнялась к трубе. Ремень был достаточно широким, чтобы она на задохнулась, хотя дышать ей придется еле-еле, и вообще шевелиться будет довольно трудно, покуда ее кто-нибудь не развяжет.

Гарден разорвал на полоски простыню с кровати и связал Сэнди запястья и локти сзади, как рождественской индейке. Конечно, висеть так с раненой челюстью будет мучительно, но мысль о ее страданиях мало волновала его. Он как раз обвязывал ей ноги банным полотенцем, когда она очнулась.

– 'То ты де'аешь, Том?

– Хочу убедиться, что ты больше не увяжешься за мной.

– Ты до'жен у'ить ме'я.

– Не могу.

– Поче'у? Я те'я у'ива'а. М'ого 'аз.

– Что?

Сэнди попыталась повернуть голову, чтобы взглянуть на него. Лицо сморщилось от боли – ремень впился в распухшую плоть под челюстью. Голова снова повисла.

– Кто, до'аешь был тем ст'елком?

– Каким стрелком? Что ты несешь?

– В па'атке пасто'а, там, в А'кан'асе?

– Это было… больше ста пятидесяти лет назад.

– Бо'ше, чем ты до'аешь, Том. Я м'ого ста'ше.

– Я тебе никогда не рассказывал об этих снах.

– И не на'о. Я там бы'а.

– Как?.. Что?..

– 'азвя'и меня. Я те'е 'асска'у.

Гарден взвесил предложение и решительно отверг его. Сколько процентов Шахерезады содержится в каждой женщине? Она будет рассказывать ему сказки, пока не придут ее бешеные помощнички, схватят его и освободят ее.

– Как-нибудь в другой раз, Сэнди, – он закончил связывать ей ноги. Потом он взял полотенце для рук и начал скручивать его жгутом.

Она смотрела на него с ненавистью и нескрываемой угрозой.

– Мне придется заткнуть тебе рот. Я знаю, у тебя несколько зубов выбито, мне жаль причинять тебе боль.

– Не вол'уйся, – промычала она, все еще следя за ним глазами. – За м'ой п'идут. – Полузадушенный смех отнял почти все ее дыхание. На мгновение ему показалось, что она агонизирует, но он все же не ослабил путы.

Сдерживая дрожь в руках, он прервал ее смех, засунув скрученное полотенце между зубов и как можно нежнее завязав его сзади на шее.

Гарден закрыл дверь ванной и прибрал комнату так, чтобы при случайном взгляде из прихожей она казалась незанятой. Он положил нож из сапога Сэнди в задний карман брюк рядом с «пеналом». У двери он отыскал ее сумочку, извлек оттуда ключ и тоже сунул его в карман, а сумочку забросил подальше в шкаф.

Он приоткрыл дверь и прислушался.

Из холла не доносилось ни звука, даже за соседними дверьми все будто вымерли.

Из-за двери ванной тоже не было ничего слышно, даже хриплого дыхания Сэнди.

Том Гарден вышел, закрыл дверь, запер ее и спрятал ключ в карман.

Направо или налево? На лифте или по лестнице?

Он выбрал путь и покинул здание.

Два сторожевых столба, две изогнутые колонны голого камня поднимались на сотню футов над низким плато, где приютился Гаттинский колодец. По крайней мере, на карте он выглядел как колодец: круг, перечеркнутый крестом.

Карты местности, которые были у тамплиеров – жалкие куски пергамента с несколькими волнистыми линиями и какими-то непонятными значками – не указывали ни на какие иные источники воды. Франки, которых набрали в войско из крепостей в районе Тиберия, говорили, что о здешних землях им ничего не известно, а тем более о воде. Единственное, что они знали наверняка – это то, что всего через пол-дня пути можно выйти к побережью Галилеи.

Жерар де Ридерфорд держал пергамент обеими руками, бросив поводья на шею своего боевого коня. Он озадаченно щурился над непонятными буквами возле каждого крестика и каждой линии. Карты делались в спешке в Иерусалиме по мере того, как королевские шпионы присылали королевским писцам сведения о возможном маршруте Саладина, поэтому пояснения не страдали многословностью.

– A… Q… C… L… – прочитал он вслух. – И что это может означать?

– Aquilae! – произнес граф Триполийский, который ехал в свите короля. – Это означает, что мы сможем здесь увидеть орлов.

– Или то, что римский легион некогда водрузил здесь свои штандарты, – заметил Рейнальд де Шатильон. Он выехал из Керака на север с двумя сотнями рыцарей через несколько дней после снятия осады. Маленький отряд принца Рейнальда догнал армию короля Гая миль за двенадцать до этого места.

– Римский легион, – повторил король Гай задумчиво. – Это самое вероятное. «C» и «L» могут означать «Сотый Легион». Могла быть у римлян сотня легионов?

– Безусловно, военная мощь наших духовных предшественников в этой земле была очень велика, государь, – мягко ответил Рейнальд.

– Магистр Томас должен знать, – пробормотал Жерар. – Как жаль, что он ушел из лагеря.

– Вы хотите сказать – сбежал, – укоризненно сказал Рейнальд.

– Томас Амнет не боялся никого, кто ездит верхом. Знаете ли вы, что когда он был взят в плен на дороге в Яффу, его привели к Саладину. И ждала его лютая казнь, ибо это была дорога, по которой двигался сарацинский генерал. Но все же он остался жив, и никогда не упоминал об этой встрече.

• Предыдущая
• 43/65
• Следующая