Тайны бывают смертельными - Звездная Елена - Страница 5

Поверить не могу! И Риан мне ни слова не сказал!

– Но… – у меня слов не хватало, – но по-чему…

– Все по-разному, – папа тяжело вздохнул, – все по-разному, Дэюшка, кто не мог денег собрать, а кто дочкой попросту откупился. Одно радует – нет больше лорда Градака.

– Как нет? – я снова села ровно, удивленно глядя на отца.

– Так директор ваш под суд его отдал, – папа усмехнулся. – Ох и видела бы ты рожу нашего лорда земли, когда ему сумму компенсаций зачитали. Та, что нам пошла, – меньшая из всех, да я не жалею, им за горе плачено, я таких денег не хочу.

– Так, а с лордом что? – вмешалась бабуля, которая тоже всю историю слышала впервые.

Отец пожал могучими плечами и насмешливо ответил:

– После выплаты всех денег у него мало что осталось, но ваш лорд-директор на этом не успокоился. Вызвал его на суд Чести, обвинив в поведении, порочащем звание аристократа Темной империи и, используя свои полномочия, лишил титула. Лорд Градак побелел в мгновение. Оно ж как, – папа улыбнулся, – оно ж ему с рук сошло бы, да Градак по глупости пообещал после суда, что до тебя доберется. Вот после этого директор ваш его и уничтожил, титула лишил, положения да в ссылку отправил. Как я понял, оттуда не возвращаются. Хотя как лорд Тьер услыхал – ума не приложу, Градак все это мне шепотом сказал.

Ну, с великолепным слухом магистра мне уже довелось иметь дело. Впрочем, сейчас не слух Риана интересовал меня.

– Папа, – мы с бабулей опять переглянулись, – а ты… с лордом Тьером беседовал?

– А как же, – отец кулак сжал, – вот такой мужик! Мы ж после суда в Загреб приехали, выпили, посидели, я ж ему про все рассказал, а он мне про то, что Градак уже никогда не вернется. Хороший мужик директор ваш.

Все, думаю, сейчас точно скажу, но тут отец добавил:

– Так вот о лордах, Дэя. Мой ответ только – нет! Потому что растут они в полнейшей вседозволенности, творят, чего хотят, а женщина для них… Единственная женщина для них – это жена, с ней как с богиней, а сами втихаря все на простых девок заглядываются, их в спальни свои тягают. За лорда не отдам, Дэя! Я все сказал!

Такой поворот событий меня совсем не устраивал, и я попыталась возразить:

– Папа, я…

– Три дня, и Руи уберется, – оборвал меня отец, – потом жду твоего лорда, но учти, Дэя, плохому человеку не отдам. В глаза ему посмотрю – если душа темная, пусть он хоть сам император, не отдам!

– Хорошо, папа. – Я опустила голову, скрыв улыбку, и решила, что кого-то ждет сюрприз. И кажется, приятный.

По крайней мере, есть надежда на это. А пока…

– Папа, что мне делать с женихами? – решила спросить я.

– С двумя сам поговорю, жаль, у тебя с Радганом ничего не выйдет, хороший он охотник, – отец вернулся к похлебке, – а вот кузнец мне не нравится, но его Руи притащила…

К сожалению, именно с кузнецом и возникли проблемы.

Когда мы с папой вернулись домой, на дворе уже были накрыты столы для мужчин, а в доме для женщин, потому что зима и нечего матерям, как настоящим, так и будущим, на морозе дрожать. Женихов же, как и полагается по традиции, усадили по главе трех столов, и каждый с родней человек в двадцать прибыл.

Родственникам жениха, кстати, до сватовства с невестой говорить не полагается, но, едва я вошла в калитку, ко мне со всех ног бросилась девочка лет пяти, с разбегу обняла, вскинула светлую головку, посмотрела на меня синими глазищами и спросила:

– А ты будешь моей мамой, правда?

Я оторопела, но вмешался отец. Наклонившись, подхватил малышку, подкинул ее, визжащую от восторга, вверх, поймал и строго сказал:

– У тебя своя мама есть, Кину. А сейчас беги к папе быстро-быстро, как ветер. Сможешь?

Малышка кивнула, и, едва ее поставили на ножки, бросилась к огромному, самому здоровенному из всех присутствующих, мужику.

– Грязно Руи играет, очень грязно, – тихо сказал недовольный отец.

Больше он произнести ничего не успел – к нам величественно подошли три моих жениха: кузнец Горт, охотник Радган из папиного хорда, то есть охотничьего круга, и булочник Окр. Что Горт, что Окр смерили меня не особо довольными взглядами – видимо, ждали кого помоложе да посвежее, а вот Радган смотрел приветливо, едва улыбку сдерживая. Чем-то он мне папу напоминал. А из дома уже спешила тетушка, чтобы, как велит традиция, представить невесту женихам…

«Сейчас начнется», – подумала я.

Но папа удивил:

– Сначала я с ними поговорю, – уверенно произнес он, заступая вперед и закрывая меня от тети. – А после представишь как глава рода Риате.

Тетку я не видела, но сопение перекрыло даже шум начинающейся метели. Однако отец не стал ждать ее слов и произнес:

– Благословения не дам ни одному из вас.

Пауза. Хорошо, что я позади папы стою. В абсолютной тишине мимо нас прошел булочник Окр и за ним все его родственники. После, также в молчании, охотник Радган, но, когда он мимо проходил, папа придержал его, положив руку на плечо, и тихо сказал:

– Без обид, Радган, я всего не знал, а тут обстоятельства изменились.

– Да понял я, – так же тихо ответил охотник, – заходи завтра, расскажешь.

Вот так наш двор покинули два жениха, но не кузнец! Он остался стоять непоколебимой тушей, и он же сказал:

– Мне обещали жену!

Тут уж тетка Руи и запела, разлилась широкой рекой, обратилась гиблым болотом. И не остановишь ведь – глава рода, все дела по бракосочетаниям она ведет, впрочем, и за разводы с нее спрос. И расписала она меня честь по чести, да и кузнеца представила так, что он вообще чуть ли не за руку с императором, по ее словам, здоро-вался.

И стояла я на морозе, без права прекратить весь этот балаган, нехотя слушала, а тут к ноге кто-то прижался. Голову чуть опустила, увидела Счастливчика. По традиции я должна была стоять, скромно потупившись, и ничего более, но я все же наклонилась, подняла котенка, и тут же услышала:

– Брось эту мяукающую пакость!

Молча выпрямилась, прижимая котенка к груди, в упор посмотрела на тетю Руи и поняла, что моему терпению сейчас придет конец…

– В дом иди, – тихо сказал отец, предотвращая назревающий скандал.

К сожалению, в тот вечер мне не удалось пообщаться ни с мамой, ни с сестрами, пришлось переодеваться, спускаться вниз и изображать гостеприимную хозяйку. Две мои сестры были на сносях, третья с маленьким ребенком на руках, и вокруг столов бегали мы с Сирой и мамой. Тут уж не до разговоров.

А потом началось:

– Какая ты, Дэя, быстрая да сноровистая, хорошая жена будет нашему Горту, – заявила полная женщина, что с тетей Руи сидела во главе стола.

Нет, свекромонстр определенно мне нравилась больше, там хоть было с кем поговорить.

– Спасибо, темнейшая, – вежливо ответила я.

– А Дэя будет моей мамой? – капризно спросила та девочка, что подбегала ко мне во дворе.

– И приданое за ней богатое, – вступила в разговор тетя, – а то, что старовата… так и Горт не молод.

– И то верно, – поддержала мать кузнеца.

Моя собственная мать так и застыла с ковшом в руках. Но две сплетницы не угомонились:

– Подумаешь, ученая, тьфу, позор на наш род, – разорялась тетя Руи, – Горт мужик справный, быстро всю дурь из головы выбьет.

Мама и так едва сдерживалась, а уж после этого, перехватив кувшин покрепче, направилась к тете Руи… Я, бросив поднос Сире, метнулась к ней и перехватила в трех шагах от тети.

– Мамочка, – кувшин у нее быстро забрала, – тебе бы прилечь, правда. Набегалась сегодня явно.

– Молодая еще, – важно заявила тетя Руи, – пусть побегает!

И все! Больше я терпеть не стала:

– Ассе кьерте уэме сао такьтян такэсо, – слова были произнесены шепотом, смотрела я при этом на тетку, которая в очередной раз опустошала кружку со сливовицей…

К сожалению, это не было проклятием острого поноса, так как, увы, тетка быстро обвинила бы маму в попытке отравления, зато проклятие мгновенного опьянения не менее действенно выводит противника из строя.