Роковая молния - Форстчен Уильям Р. - Страница 19
- Предыдущая
- 19/89
- Следующая
— Сегодня ночью будут эвакуированы резервы всех пяти корпусов и артиллерии. Завтра и послезавтра все составы будут по ночам вывозить в Испанию 1-й и 3-й корпуса, где они сразу же начнут строить укрепления К концу четвертого дня здесь останутся только артиллерийская бригада Пэта и вновь сформированные кавалерийские отряды.
Эндрю помолчал, пережидая, пока улягутся гневные выкрики.
— Вы оставляете всего две тысячи солдат и пару батарей с четырехфунтовыми пушками на весь огромный фронт вдоль Белых холмов, — возмущенно произнес Шнайд.
Эндрю кивнул.
— Все зависит от нашей мобильности, — ответил он. — У нас в наличии тридцать восемь поездов, а к концу недели, после напряженных перевозок, их останется около тридцати. Если мы встретим мерков здесь и линия обороны будет прорвана, то мы сможем вывезти всего два корпуса. Это означает, что тридцать тысяч человек и все оборудование останутся без транспорта и будут уничтожены или захвачены врагом. Тогда придет конец всем нашим надеждам на победу в войне.
— На победу? — сердито выкрикнул бригадный генерал. — Дьявол, вы предлагаете нам оставить врагу последний клочок нашей земли. Я готов умереть, мы все готовы отдать свои жизни, мы еще два месяца назад знали, что это придется сделать, но я хочу умереть на своей земле, на Руси.
Эндрю услышал гнев в словах офицера, но не стал с ним пререкаться. Он обязан был сохранить армию, армию республики, и при этом убедить их всех покинуть родину и отправиться в изгнание. Полковник шагнул вниз с помоста и подошел к генералу, насторожившемуся при его приближении.
— Михаил из Мурома? Офицер кивнул.
— Корпус Барри, 2-я дивизия, — ответил он.
— Я знаю тебя. Ты ведь с самого начала в армии, не так ли?
В шатре установилась тишина. Только переводчик продолжал говорить приглушенным голосом.
— Я начинал рядовым под командованием Готорна, потом служил в вашем штабе во время войны с тугарами, был произведен в подполковники в составе 1-го Муромского полка после сражения у Мыса Святого Георгия и награжден медалью «За заслуги» при обороне брода на Нейпере.
Офицер с гордостью доложил о своих воинских заслугах.
— А до войны, до установления республики, ты был крестьянином?
Он кивнул и оглянулся на своих товарищей, которые точно так же прошли нелегкий путь до высоких воинских званий благодаря своему мастерству, уму и малой толике удачи.
Сознавая всю мелодраматичность своего жеста, Эндрю нагнулся и набрал с пола горсть пыли. Потом выпрямился и медленно просыпал пыль сквозь пальцы.
— Это — ничто, — произнес он.
Затем стряхнул последние пылинки, шагнул вперед и положил руку на плечо стоящего перед ним офицера.
— А ты — все.
Генерал недоуменно заморгал. Эндрю обвел взглядом всех присутствующих.
— Вы, люди, собравшиеся здесь, только вы имеете значение. Вы — надежда Руси, лишь благодаря вам страна может надеяться на будущее. Только ваши кровь и плоть, ваши головы и сильные руки могут выиграть войну. Земля навечно останется землей. Она ничего не чувствует. Она будет ждать нас, и мы непременно вернемся!
Люди слушали его затаив дыхание.
— Армия может сражаться, только пока она существует. Друг мой, — обратился Эндрю к Михаилу, — ты считаешь, что это война из-за земли. Многие думают, что победа принадлежит тому, кто завладеет каким-то определенным городом или удержит под своим контролем территорию. Но мы ведем другую войну. Это воина армий. Цель мерков состоит не в том, чтобы захватить страну, они стремятся уничтожить нашу армию, так же как и мы любыми доступными способами стараемся уничтожить их войско. Я хочу сохранить ваши жизни, но у нас имеется всего тридцать восемь составов. К тому времени, когда будет прорван фронт у Белых холмов а он наверняка будет прорван, — здесь должно оставаться ровно столько людей, сколько можно вывезти за одну ночь, и ни одним человеком больше. Все основные силы к тому моменту будут уже далеко на востоке. Мы еще не готовы к решительной битве, а мерки все еще слишком сильны.
Эндрю повернулся, подошел к карте и обвел рукой обширную степь между Кевом и Испанией.
— В случае решительного наступления орды мы отдадим им всю эту территорию. Армия отступит до Пенобскота, Кеннебека и, наконец, до Сангроса. Но прежде чем окопаться в Испании, мы уничтожим все, что могло бы пригодиться врагам. Если Перм поможет и трава достаточно высохнет, мы подожжем степь. Мы не оставим меркам ничего, кроме золы.
Эндрю оглянулся и подал знак Бобу Флетчеру.
— Полковник говорит нам о том, — начал свои объяснения Флетчер, — что чем дальше продвинется орда, тем тяжелее им придется. Мы будем переезжать по железной дороге, а им придется проделать весь путь верхом, им надо будет прокормить почти миллион коней. К востоку от Пенобскота почти на восемьдесят миль тянется территория, напоминающая пустыню, а в следующем месяце не ожидается значительных дождей. Местность между Пенобскотом и Сангросом поросла высокой травой — на одном акре такой земли летом смогут прокормиться от силы восемь или девять лошадей. И полковник, и я пришли к выводу, что сама земля должна прийти нам на помощь, — ослабить мерков и заставить их потуже затянуть пояса. Если мы удержимся на Сангросе, то уже через несколько дней им придется отгонять лошадей на тридцать-сорок миль назад, чтобы иметь возможность прокормить их. Это сильно снизит их мобильность и даст нам дополнительное преимущество.
— Однако рано или поздно нам все же придется остановиться, — произнес Михаил, но теперь в его словах звучал вопрос, а не возмущение.
Эндрю снова повернулся к нему.
— Да, в конце концов мы остановимся. Но прежде меркам придется пройти пятьсот миль по пустыне, а мы успеем приготовиться к обороне в Испании.
Эндрю перевел взгляд в центр шатра, где стоял Готорн.
— Кроме того, в Испании нас будут поджидать два свежих корпуса под командованием генерала Готорна, вооруженные новыми винтовками, которые и сейчас выпускаются на фабриках, вывезенных из Суздаля в Испанию и Рим. К тому времени будет изготовлена еще сотня пушек и миллионы патронов. Армия будет иметь почти семь корпусов, то есть больше сотни тысяч человек, а не жалкие беспорядочно отступающие остатки, по пятам преследуемые врагом. Вот тогда, все вместе, мы сможем дать решительное сражение.
Эндрю обвел взглядом шатер.
— Я не могу обещать вам победу, но могу гарантировать достаточно шансов на успех, а также битву, какой еще не видел этот мир. Отчаявшимся и голодным меркам будет противостоять наша максимально подготовленная армия. А когда все закончится, мы в случае победы сможем вернуть себе страну вместо того, чтобы сложить свои головы. Вот все, что я могу вам предложить.
Полковник замолчал, не сводя глаз с Михаила. Молодой генерал склонил голову.
— Командуйте нами, полковник Кин.
Раздались одобрительные крики.
Эндрю увидел Григория, молодого русского любителя Шекспира, в данный момент начальника штаба остатков 3-го корпуса. Глаза Григория ярко блестели от возбуждения. Кин похлопал Михаила по плечу и вернулся на помост. Он чувствовал, что успешно справился со своей нелегкой задачей. Эндрю отыскал глазами Калина, и тот скрепя сердце кивнул в ответ. Полковник знал, его старый друг испытывает острую боль при мысли о необходимости покинуть страну, и возможно навсегда.
— Джон, ты готов представить план отступления?
Джон Майна вышел вперед и встал рядом с Кином.
Эндрю еще раз обвел взглядом всех тех, кто был готов следовать его решению, а потом поднял глаза к свисающим с купола боевым знаменам. Прямо его головой находились простреленные и закопченные штандарты четырех корпусов, вокруг них располагались флаги и вымпелы дивизий и бригад. Штандарт 3-го корпуса был новым, а флагов 1-й и 2-й его дивизий не было вовсе. Эндрю постарался не думать о потерях, он перевел взгляд на знамя Республиканской армии. На нем золотой орел распростер крылья на голубом поле, над каждым плечом орла сияла золотая звезда. По обе стороны от знамени виднелись выгоревшие звезды и полосы знамен 35-го Мэнского полка и 44-й Нью-Йоркской батареи. Казалось, вокруг них витают духи погибших воинов.
- Предыдущая
- 19/89
- Следующая
