Торжество жизни - Дашкиев Николай Александрович - Страница 73

• Предыдущая
• 73/85
• Следующая

Виктор Семенович! Дорогой! Я совсем не чувствую усталости, хотя час тому назад был готов упасть и уснуть мертвым сном. Ведь то, что мы делаем сейчас, — просто чудо! И главная заслуга в создании антивируса — Ваша. Вы дали нам вирус Иванова.

Пусть позже, при встрече, я расскажу Вам детально, каким в сущности простым было решение загадки. Но какого труда стоит эта простота! Дело в том, что надо было перевернуть всю методику исследований. По некоторым, вполне понятным Вам соображениям, я пока не описываю подробностей, но скажу: я один ничего бы не мог сделать. Мы работали вчетвером, под руководством двух профессоров и одного доцента, и только наши. объединенные усилия дают мне право сейчас написать: вирус Иванова имеет стадии развития. Через несколько минут я смогу написать Вам еще одну фразу: рак побежден!.. Я уверен в этом, ибо предварительные опыты подтвердили взаимную интерференцию"…

Степан положил перо и возбужденно зашагал по комнате. Усталость действительно исчезла. Двенадцать минут оставалось до первого контрольного просмотра раковой опухоли; двенадцать минут, каждая — как день… И Коля, милый, взволнованный Коля, стоит, весь напружинившись, как перед прыжком.

Степан отвернулся и посмотрел в окно. На ветке суетился воробышек. Где-то прогудела автомобильная сирена.

Но все заглушало едва слышное тиканье часов. И когда зашипела пружина, собираясь пробить пять раз, Степан бросился к термостату и открыл дверцу.

Кусочек мышцы, который шесть часов тому назад был отвратительным нагромождением изуродованных раковых клеток, побледнел, уменьшился в размерах и, самое главное, покрылся сверху слоем нормальных клеток. Степан, торопясь, отрезал небольшой кусочек ткани, приготовил препарат и положил его на предметное стеклышко микроскопа.

Да, это были нормальные, вполне нормальные клетки! Это была победа.

— Хорошо!.. Ух, как хорошо!

Профессор Кривцов, потирая руки, расхаживал по лаборатории студенческой бригады. Иногда он останавливался перед Степаном и смотрел на него, удивленно подняв брови.

— Степан! Да ты ли это? Семен Игнатьевич, а знаете, каким я впервые увидел Степана Рогова? Вот таким. — Он поднял руку на метр от пола. — Принесли изможденного, седого… Думал умрет… А сейчас — смотри ты! Ведь он оставит нас без работы. Ну куда я теперь денусь со своей патологией? — Кривцов комично развел руками. — Да и вы, дорогой эпидемиолог, не отвертитесь. Скажут: "В архив!"

Петренко добродушно согласился:

— В архив — так в архив.

Степан смущенно улыбался:

— Семен Игнатьевич! Иван Петрович! Да ведь ничего неизвестно, мы же еще не испытали на живом организме.

— Э, друг, уже все известно! Пусть еще год, пусть два придется поработать — и не одному тебе, а всему институту но успеха добьемся.

— Завтра мы создадим бригаду вирусологов. Как вы считаете, товарищ Рогов, нужна ли такая бригада?

— Конечно… Но…

— Вы хотите сказать, что в эту бригаду должна войти ваша студенческая?

— Да.

— Безусловно. Вы тоже согласны, Семен Игнатьевич? Ну, вот и хорошо. Руководить бригадой мы будем по-прежнему втроем. Пока что, конечно.

В шесть часов начиналось заседание Ученого совета. Уходя, профессор Петренко еще раз напомнил:

— Будьте очень осторожны, Степа! Дежурство должно быть непрерывным. Ведь сыворотки больше нет?

— Ни капли.

— Сегодня у нас на Совете решаются важные дела, но я загляну сюда часам к двум ночи. Кто дежурит?

— Я.

— Вам надо отдохнуть. Завтра начнется не менее важная работа.

— Тогда Коля Карпов.

— Не стоит. Он тоже не спал. Пусть лучше Абраменко.

В коридоре послышались веселые голоса, дверь распахнулась и влетел Коля. Он швырнул на стол какой-то пакет и, став у порога, торжественно изрек:

— Ее микробиологие Татьяна Снежко-Дальневосточная. Собственной персоной после пятимесячного добровольного заточения в клинике. Ну, преклони же колена, невежливый ты человек!

Таня подходила к Степану, улыбаясь, протянув обе руки. А Николай уже откручивал проволоку на горлышке бутылки. Шампанское брызнуло в потолок, но Карпов ловко подставил мензурку.

— Товарищи! За наш успех! За профессора Климова! За Кривцова, Петренко и Ивлева! Наконец за то, что я признаю себя побежденным, и отныне мы вновь друзья навсегда! Я сейчас встретил Великопольского и сказал ему, что больше в его лаборатории работать не буду. Я сказал, что нами открыт антивирус, а посему все дальнейшие работы его просто не нужны…

Химический стакан, наполненный веселым искрящимся вином, дрогнул в руке Степана. При одном напоминании о Великопольском стало неприятно. Вспомнились слова Кати: "Это твой злейший враг".

— Коля, зачем ты сказал? Мы же условились…

— Да ведь я ему ничего секретного не сказал и не скажу никому даже под страхом смерти! Но это… Но это такое открытие, что о нем надо кричать всему миру! Пусть знают, что это сделали мы, советские люди! Так выпьем за советских людей! Выпьем за торжество жизни!

Провели третий контрольный просмотр. Антивирус действовал. Живая ткань все более и более приближалась к своему нормальному состоянию.

Следующий просмотр решили провести в два часа ночи.

— В кино! В кино! Кто за кино? Единогласно! А какая картина идет, скажу я вам. Прекрасная картина!

Лена спросила с недоверием:

— А ты видел?

— Видел. Афишу, конечно. Ну, в общем, пошли! Я уже заказал по телефону пять билетов.

— Зачем пять? Ведь Миша остается.

— А потому… — Коля таинственно умолк и посмотрел на Степана: — потому что с нами пойдет одна красивая девушка, которую Степан — вот собственник! — даже боится нам показать.

Таня удивилась.

— Катя?

— Ну, конечно, Катя! Ну, не красней, Степан! Не красней!

— Действительно нехорошо, Степа! И давно она в городе?

— С осени.

— Ты лучше спроси у него, Таня, сколько раз он видел Катю. Ей-богу, раза два, не больше!

— Не выдумывай, Коля, — каждое воскресенье.

— А в прошлое?

— Но ведь ты помнишь, какая у нас была срочная работа?

Таня покачала головой:

— Нет, Степа, мне все это не нравится! Работа работой, но человека забывать нельзя. Почему, например, о Кате вспомнил сейчас Коля, а не ты?

— Потому, что я о ней никогда не забываю.

— А в кино не хотел ее пригласить.

— Я не собирался в кино, я собирался пойти к ней.

Через полчаса шумной гурьбой они ввалились в общежитие Сельскохозяйственного института.

Катя была дома. Она чувствовала себя очень плохо, Но когда в коридоре послышались шаги и прозвучал знакомый голос Коли Карпова, она вскочила с кровати.

Уже потому, что это посещение было неожиданным, что у Степана на лице горел румянец, а глаза блестели возбужденно, Катя поняла, что произошло что-то очень важное, очень радостное. Еще не решаясь поверить своему предположению, она робко спросила:

— Удача, Степа?

А он крепко схватил ее за руки:

— Победа. Кричи "ура". Рак побежден!

Он смутился и посмотрел на друзей.

— Знакомьтесь… Катя… Таня Снежко, Лена Борзик. Ох, и выругала же меня Таня за тебя.

— И не так еще выругаю, если заслужишь. — Таня подошла к Кате и крепко пожала ей руку, подумав: "Очень бледна и грустна… Но какие у нее хорошие задумчивые глаза!"

Катя сказала тихо:

— Я представляла вас совсем иной… Какой-то более строгой… И не такой красавицей. Вы только что из больницы?

— Да, Катя, сегодня выписалась. А насчет красоты — честное слово, я себе не нравлюсь. Да и в этом ли дело?

Лена посматривала на Катю с уважением. Коля успел ей шепнуть, что Катя награждена орденом Ленина. А Таня командовала:

— Мужчинам — бриться! И чтоб через десять минут были здесь. А мы будем одеваться.

Когда Катя надела свой темно-синий костюм, Лена ахнула:

• Предыдущая
• 73/85
• Следующая