Чужая жена - Скоулс Кэтрин - Страница 26
- Предыдущая
- 26/75
- Следующая
— Напишите мне список нужных вещей, — попросила Мара. — Я принесу все, что понадобится.
Карлтон взглянул на часы.
— Руди еще занимается декорациями, так что немного времени у нас есть. Если вам удастся снабдить нас всем необходимым до ленча, мы будем чрезвычайно благодарны.
Мара собралась было уходить, но Леонард тронул ее за плечо:
— Какой размер одежды носит… э-э-э, ваш муж? Его одежда подойдет Питеру?
Мара уставилась себе под ноги, поддев носком ботинка кустик травы. Вопрос был прост и логичен, но ей было не по себе: как можно сравнивать актера и Джона, даже если вообразить их стоящими бок о бок.
— Посмотрите на это с другой стороны, — послышался дельный, но тактичный совет Карлтона. — Вы сказали, что на вас старая рубашка мужа… По-моему, Питеру она вполне подойдет. Какого роста ваш муж?
Мара подняла на него глаза.
— Не волнуйтесь. Одежда будет впору.
В коридоре витал запах свежей мастики для полов и пассированного лука, сочившийся из кухни. Мара остановилась у пристенного столика, проверяя свои наручные часы. Они только что обсуждали с Кефой сомалийцев, выросших в городе и не привыкших вести себя тихо по ночам, думали, что делать с Томбой, который считал, что поскольку он теперь бвана Бум, то ему полагалось место за столом со всей съемочной группой. Перед этим она выслушала зачитанное Менеликом меню на ленч — такими яствами не стыдно было потчевать и принца Уэльского. Пришло время замяться поручением Карлтона.
По пути к спальне Мара на секунду помедлила у закрытых дверей гостиной, вообразив, как там, за закрытыми дверями, Руди втихомолку перекрасил все стены и мебель, навсегда похоронив под слоем краски драгоценные сорта африканских деревьев. Она, конечно, понимала, что на самом деле ничего подобного он сделать не мог, но для собственного успокоения заглянула внутрь.
Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за дверную ручку. Комнату, представшую ее взору, даже с оговорками нельзя было назвать жилой. Окна были завешены линялыми шторами, пропускавшими лишь мутный рассеянный свет, погружая все в полумрак. Мебель была покрыта холстиной, вроде той, с помощью которой рачительные хозяева оберегают ее от пыли, когда уезжают надолго. Даже вывешенная на всеобщее обозрение коллекция памятных фотографий, и та была задрапирована. Каминная полка зияла пустотой, камин был заколочен досками. Посреди комнаты на полу был разложен птичий скелет. Вокруг — разбросаны высохшие лепестки суданской розы.
Мара нахмурилась. У нее появилось такое чувство, будто перед ней апокалиптическое видение будущего: приют, заколоченный и опустевший, после того как они с Джоном его покинут. Сцена выглядела пугающе реальной.
Внезапный шорох в дальнем углу отвлек ее от грустных мыслей. То был Леонард, зацепивший бамбуковую занавеску. Заложив худые руки за спину, он озирал комнату и что-то бормотал себе под нос, словно священник, читающий молитву. Медленно и тихо Мара прикрыла дверь и на цыпочках отошла.
Мара шла по тропинке, направляясь к хижине Лилиан. На ней была новая одежда, извлеченная из кладовой, жесткая и колючая на ощупь. Старые, свернутые в тугой узел рубашку и брюки она несла под мышкой. Карлтон попросил ее передать их Лилиан, а заодно помочь ей одеться — актриса не привыкла обходиться без посторонней помощи.
Подходя к хижине, Мара вновь подивилась непредсказуемости своих обязанностей в качестве хозяйки охотничьего приюта, принимающей не гостей, а съемочную группу, хотя, надо признать, Лилиан была куда дружелюбней и уживчивей большинства богатых клиенток, которые обычно приезжали сюда… Пока что ее капризы касались лишь места, где сидеть, и отдельных тарелочек. Впрочем, она была звездой. В иных обстоятельствах Мара была бы счастлива, если бы ей удалось попросить у Лилиан автограф.
Подойдя к двери, Мара остановилась. Все это напомнило ей атмосферу перед началом театрального представления: сначала зрительный зал успокаивается, а затем начинает чувствоваться энергетика, которая исходит с другой стороны пока еще не поднятого занавеса.
Для начала женщина осторожно постучалась.
— Кто там? — послышался из глубины комнаты голос Лилиан.
— Это я, Мара.
Дверь слегка приоткрылась. Едва окинув взглядом маленькую комнатку, Мара не поверила в то, что это та самая уютная чистенькая хижина, которую она тщательно готовила для актрисы. Одежда была разбросана повсюду, где только можно, простыни спутаны клубком. Москитная сетка все еще была опущена, а поднос с завтраком по-прежнему стоял на столе. Полотенце, свадебный подарок, валялось мокрое на полу.
Лилиан выглядывала из-за двери, спрятавшись за ней, пока Мара не зашла. Актриса была бледной, почти бесцветной. Мара решила, что это либо из-за опущенных занавесок, либо из-за отсутствия ярко-красной помады на губах.
Актриса стояла перед ней в одном белье. Мара не удержалась и уставилась на красные шелковые французские трусики, отороченные кружевами.
— Это мои «счастливые» трусики, — сказала Лилиан. — Я только что их нашла. Слава Богу! Я уже собиралась звать Карлтона.
Мара только моргнула в недоумении.
— Я всегда надеваю их в первый день съемок. Всегда. — Серьезный тон Лилиан напомнил Маре все, что Джон рассказывал об охотничьих поверьях. Большинство из них были так или иначе связаны со слонами — убийство слона было самым тяжким из всех грехов охотника, и потому подход к нему требовался особый. Перед тем как партия отбывала из Рейнор-Лодж, Джон всегда заставлял клиентов вывернуть карманы, чтобы удостовериться, что ни у кого нет с собой денег — слона, пояснял он, нельзя купить ни за какие деньги. Еще он предупреждал, что если кто-то поднимет с земли иголку дикобраза, то слона ему не найти.
— Они у меня уже несколько лет, — пожаловалась Лилиан. — Знала бы раньше, накупила бы таких на всю жизнь и носила хоть каждый день. Они идеально подходят для Африки — в них и прохладно, и сушатся легко.
Мара постаралась не думать о том, что подумали бы хаус-бои, коим выпало бы перестирать гору подобных вещей. Про себя они наверняка решили бы, что Лилиан — профессиональная проститутка.
Мара протянула принесенную одежду.
— Вот ваш новый наряд.
Лилиан придирчиво оглядела сначала брюки, затем рубашку, поднеся их к тусклому лучу света, пробивавшемуся сквозь занавески.
— А они ничего, правда? Сьюзи — настоящая мастерица своего дела, гляди-ка: пятна на месте, манжеты истрепаны.
Мара не решилась сказать ей, что на самом деле одежда была с чужого плеча, а если быть точным, то даже известно, с чьего именно. Куда с большим удовольствием она снабдила бы Лилиан чистыми вещами из своего гардероба, но Карлтон ясно дал понять, что Леонарду нужна была та, что он отметил на Маре.
Впрочем, Лилиан, казалось, не заметила ее сдержанного молчания.
— Сьюзи — моя личная костюмерша, — продолжала щебетать актриса. — Она хорошо справлялась, Карлтон даже сказал, что она может остаться на съемки второй части. Но Сьюзи уехала домой. — В голосе Лилиан послышалась обида, и Маре подумалось, что она похожа на ребенка, которого в песочнице покинул его лучший друг. — Мы справимся и без нее, правда? — добавила актриса, вновь сияя улыбкой через плечо.
— Да, конечно, куда же деваться! — встретившись взглядом с Лилиан, улыбнулась в ответ Мара. В ней стало просыпаться приятное чувство причастности к чему-то большому, чувство востребованности.
— Сначала макияж, — сказала Лилиан. Потянувшись за шелковым халатом-кимоно, она махнула рукой в сторону столика, который был сдвинут к двери. На нем стоял маленький, похожий на докторский, черный чемоданчик.
Мара переставила его на туалетный столик и щелкнула замками. В комнате запахло пудрой. Как выяснилось, в чемоданчике оказался целый набор косметических принадлежностей, аккуратно разложенных по отделениям: не менее семи бутылочек с тональными кремами, столько же коробочек с подходящими по оттенку пудрами, кисточки, расчесочки для бровей, спонжи, несколько разных видов туши, несколько пар щипцов для завивки ресниц, жидкость для снятия макияжа, полдюжины тюбиков разных помад. И несколько пузырьков с ядовито-алой жидкостью, по виду напоминающей кровь.
- Предыдущая
- 26/75
- Следующая
