Замок Спящей красавицы - Картленд Барбара - Страница 4
- Предыдущая
- 4/35
- Следующая
Вспомнив сейчас об этом, Йола поняла: если она, как того желает бабушка, станет в будущем женой маркиза де Монтеро, ее замужество будет не утомительно-тягостным, как брак ее родителей, а бесконечно фривольным, экстравагантным и скандальным.
При этой мысли душа Йолы наполнилась решимостью. Нет, она еще поборется за свою независимость, чтобы всеми правдами и неправдами избежать брака с этим человеком.
Она отказывалась верить, что отец, такой любящий, такой заботливый, мог пожелать, чтобы она связала свою судьбу с тем, кто сделает ее несчастной.
Что она будет делать в изысканном обществе, где вращается маркиз?
Она была убеждена, что он был первым среди всех прожигателей жизни столицы, проводивших в погоне за наслаждениями круглые сутки, не имея времени ни на что другое.
Ей вспомнилась заметка в одной газете, которую директриса пансиона не рекомендовала для чтения своим воспитанницам. Это был отзыв о светском сезоне, написанный пресыщенным жизнью журналистом.
Мы не то в парижском раю, не то в парижском аду. Начиная с января каждую ночь происходят торжества, спектакли, концерты и балы. Это нескончаемая череда развлечений, разъездов, приемов и встреч.
«Неужели этого я хочу от жизни?» — спросила себя Йола, зная, что ответом будет решительное «нет».
Вслух же она сказала следующее:
— Жаль, бабушка, что вы не спросили меня перед тем, как написать маркизу. Я рассчитывала провести некоторое время в тишине и покое, прежде чем мы начнем принимать у себя гостей. — Она поспешила улыбнуться, чтобы не показаться чересчур резкой, и, помолчав секунду, продолжила: — Я хочу возобновить знакомство с крестьянами, живущими в нашем поместье, побывать на фермах, узнать, как ведутся работы на полях и в садах. Для этого понадобится время.
— В твоем распоряжении месяц, моя дорогая, — ответила ей бабушка. — Я пригласила маркиза на начало июня.
Йола вовремя прикусила язык, чтобы не возразить, что замок принадлежит ей и она будет принимать гостей, когда сочтет нужным. Но разве можно грубить любимой бабушке или сердиться на нее?
Она встала, учтиво поклонилась, поцеловала графиню в щеку и сказала:
— Когда мы получим известие от маркиза, бабушка, было бы неплохо пригласить еще несколько других холостых мужчин, чтобы познакомить их с моими подругами, с которым я училась в пансионе. Тогда цель его приезда в поместье Богарне не будет казаться столь очевидной.
По испуганному выражению на лице бабушки она поняла, что, хотя тон ее письма и был сдержанным, из него ясно следовало: приглашение отнюдь не является чистой любезностью.
«Я не намерена выходить за него замуж», — мысленно произнесла Йола.
Вместе с тем она понимала, что не так-то просто помешать бабушкиным планам, особенно если та будет твердить, что выполняет волю ее покойного отца.
Оставив бабушку одну в салоне, Йола длинными коридорами прошла в комнату, которую раньше занимал ее отец.
В былые дни мать едва ли переступала порог этой комнаты. Ее муж проводил здесь время с дочерью; их разговоры порой затягивалась далеко за полночь.
Вдоль стен стояли полки с книгами, по которым отец учил ее, а на стенах висели две ее любимые картины, принесенные из других помещений замка.
Комната, где начиная с XVI века собирались владевшие замком графы, была просторная и красивая. В далекие героические времена рыцари держали здесь военные советы. Именно тут Йола решила обдумать свой план боевых действий.
— Сражение будет не из легких, — произнесла она вслух, словно обращаясь к отцу.
Йола закрыла за собой дверь, прошла через всю комнату к огромному столу, за которым когда-то сиживал ее отец, и опустилась в обтянутое красным бархатом кресло с высокой спинкой, расшитое гербами рода Богарне. Перед ней стояли массивная серебряная чернильница и пресс-папье. Эти вещи, равно как и многие другие, принадлежали их семье вот уже три века подряд. Любимые вещи ее отца.
Как странно, что его больше нет, что она осталась одна. Поскольку она женщина, бабушка и другие родственники непременно будут принуждать ее к замужеству, чтобы рядом с ней был мужчина, который наверняка захочет подчинить ее своей воле.
— Почему ты так рано ушел из жизни, папа? Почему оставил меня одну, прежде чем я повзрослела? — произнесла она вслух.
Ей вспомнилось, как часто они с отцом обсуждали разные вещи, которые будут делать вместе.
«Я буду брать тебя на балы, — обещал отец. — Я уверен, моя дорогая, что на этих балах ты будешь самой красивой женщиной».
Как она смеялась тогда над этими словами!
— Ты мне льстишь, папа! А ведь ты обещал, что никогда не будешь льстить мне.
— По правде говоря, я оцениваю тебя бесстрастным взглядом постороннего, — отвечал отец. — Я искренне и непредвзято заявляю тебе, что ты решительно не похожа на девушек твоего возраста.
— Почему ты так считаешь? — удивилась Йола, с жадностью ловившая его похвалы.
— Потому что ты не просто прекрасна. Во многих поколениях семьи Богарне были красивые женщины, — медленно произнес отец. — И не потому, что ты от природы грациозна и ходишь так, будто твои ноги едва касаются земли. — Немного помолчав, он продолжил: — Это, моя маленькая Йола, нечто другое.
— Что же именно?
— Наверное, потому, что я так хотел ребенка и молил небеса о том, чтобы они послали мне воплощение моего идеала, ты, похоже, стала этим бесценным даром небес. — Отец произнес эти слова со всей серьезностью, и Йола смотрела на него широко открытыми глазами.
— Ты на самом деле… ты действительно так считаешь? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Да, я действительно так считаю, потому что это правда, — ответил граф. — То, что ты думаешь и чувствуешь, подобно свету, который подчеркивает твою красоту, делает тебя самой красивой женщиной в мире.
Йола обняла его за шею и прижалась щекой к его щеке.
— Я хочу стать такой, какой ты мечтаешь меня видеть, — сказала она. — Но ты должен помочь мне, папа.
— Что я и делаю с того самого дня, как ты появилась на свет, — признался ей отец. — Мне нравится твой острый ум, Йола. Ты всегда мыслишь логично и разумно. Как это отличает тебя от обычных женщин, способных лишь на бездумные жизненные наблюдения!
— Как ты, однако, резок по отношению к ним, — улыбнулась Йола.
— Я говорю то, что думаю, — ответил граф. — И я уважаю твое мужество.
— Которое я унаследовала от тебя, папа.
— До твоего рождения я мечтал о сыне. Но сейчас я очень доволен своей дочерью. Ты оригинальна, изобретательна, смела в мыслях и делах, которым могли бы позавидовать многие мужчины.
— Разве можно представить себе что-то более лестное? — чуть насмешливо спросила Йола. — Жаль, что я не родилась мальчиком, папа. Однако есть своя прелесть в том, чтобы быть женщиной, особенно если я действительно обладаю теми качествами, которыми ты наделил меня.
— Прелесть для тебя и страдание для тех, кто тебя любит, — тихо ответил граф.
— Страдание? — переспросила Йола.
— Многие мужчины станут добиваться твоей любви, и полагаю, что я буду ревновать тебя к ним. Но, поскольку ты так похожа на меня, думаю, ты полюбишь только одного человека, полюбишь навсегда всем сердцем и душой.
Йола тогда с трудом понимала, что он имеет в виду, но сегодня смысл его слов не вызывал у нее сомнений.
Если она выйдет замуж за маркиза — или кого-то другого, не любя его всем сердцем, — такой брак станет для нее отчаяньем и мукой, как когда-то случилось с ее отцом.
«Неужели бабушка надеется, что мне понравится маркиз? И это после того, что я слышала о нем?» — спросила она себя.
Впрочем, хотя бабушка и собиралась как можно скорее вернуться на юг Франции, она совершенно права в своем стремлении поскорее выдать ее замуж. Так повела бы себя любая француженка в подобной ситуации. У нее богатая, красивая внучка. Как странно, однако, что бабушка готова видеть в роли мужа Йолы и будущего хозяина замка всего лишь маркиза!
- Предыдущая
- 4/35
- Следующая
