Золотая пряжа - Функе Корнелия - Страница 48

• Предыдущая
• 48/77
• Следующая

Церковь, возле которой ждал ее Орландо, казалась довольно скромной на фоне золоченых соборов, окружавших царские палаты. Да и сам Овчарка в простой серой куртке выглядел куда неприметнее, чем во фраке. Но взгляд, которым он окинул Лиску, с головой выдавал его профессию. Платье лотарингского покроя, недешевое, но изрядно поношенное… волосы рыжие от природы… кольцо, возможно магическое… в рукаве спрятан нож.

Таким Борзой нравился ей еще больше.

Церковь была деревянной, как и большинство тех, что попадались им на пути в Москву. Подняться на колокольню было нелегко, но открывавшийся сверху вид стоил усилий. Под ногами Лиски до самого горизонта раскинулся черепичный ландшафт, усеянный причудливыми башенками и каменными истуканами. Но не ради всего этого Орландо заставил Лиску преодолеть такое множество ступенек.

На спине примостившегося на столбике балюстрады орла, двуглавого, как и на гербе Варягии, восседал больший, в крохотной шляпке и курточке из оленьей кожи. На первый взгляд от аустрийских дупляков эти человечки отличались лишь цветом волос.

На шее большего вместо амулета висел золотой зуб. Он принял альбийские талеры, однако, судя по лицу Овчарки, тот получил за них не много. Большему нечего было предложить, кроме сплетен: Фея направляется в Москву в образе черной лошади, а может, она уже здесь и порхает по кремлевским палатам в виде мотылька. Она обещала поставить царю армию людей-медведей.

Не успел Орландо опомниться, как дупляк убрался восвояси на своем орле. Маленький плут боялся, и не без оснований, что Борзой потребует свои деньги обратно.

– У меня есть более надежный информатор, – сказал Орландо, жестом подзывая на улице дрожки. – Людмила Ахматова – лучшая шпионка Москвы. Мы договорились встретиться у меня на квартире по другому поводу, но, думаю, имеет смысл расспросить ее и о Фее. Присоединишься или высадить тебя возле Барятинского?

Лиска медлила. Время было раннее, и перспектива клевать носом в четырех стенах под бесконечные дискуссии Хануты и Сильвена о преимуществах картофельной водки перед вином вдохновляла ее мало.

– Присоединюсь, – ответила она, к нескрываемой радости Орландо.

Лиске нравилось его общество, даже слишком. Но когда Борзой распахнул перед ней дрожки, ей припомнилось другое лицо, такое прекрасное, что за его красотой могло спрятаться все зло этого мира. И Лиска отпрянула от дрожек, сама застыдившись своей мнительности. Воспоминания оказались сильнее доводов рассудка. Последний мужчина, провожавший ее к себе домой, наполнил ее страхом графин.

Орландо отпустил кучера взмахом руки.

– Собственно, почему бы нам не пройтись пешком? – предложил он. – Такие погожие дни случаются здесь гораздо реже, чем в Метрагрите.

Лиса посмотрела на него с благодарностью. За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова. Мимо мелькали разноцветные дома, церкви, палаты… Молчать рядом с Орландо было легко.

– И как часто ты превращаешься?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Лиска поначалу не поняла, стоит ли отвечать правду. Даже Джекобу она ни разу не призналась, как иногда скучает по звериной шкуре, и ей казалось предательством откровенничать об этом с посторонним. С другой стороны, Лиска чувствовала потребность высказаться, дать выход своей тоске.

– Хотелось бы чаще, – сказала она.

И замерла в ожидании следующих вопросов, обычных в разговоре с оборотнем и исполненных непонимания, страха, нередко даже отвращения и презрения.

Ничего подобного лицо Орландо не выражало.

– Этим невозможно насытиться, ведь так?

Он достал из кармана расческу. На первый взгляд самую обычную, из бивня, за какие платят жизнями слоны и прочие саблезубые. Однако орнамент на рукоятке говорил Лиске о другом: эту штучку вырезала ведьма из человеческой кости.

Орландо провел большим пальцем по мелким зубьям.

– На черном рынке в Дин-Эйдине я отдал за нее свое годовое жалованье. И она очень помогает мне в работе. Но купил я ее не только для работы.

Обыкновенные люди не так часто становились оборотнями. Большинство из них, как и Лиска, скрывали свою двойную натуру. Тех же, кто намеренно ее афишировал, Лиса обычно избегала.

– У тебя это тоже отнимает годы? – спросила она Овчарку.

– Не знаю. Разве птицы старятся быстрее, чем люди или лисы? – Он озорно улыбнулся.

Действительно, Орландо выглядел как мальчишка, хотя и был старше Джекоба. Тот одно время тоже носил с собой ведьмин гребень. Джекоб стащил его в пряничном домике деткоежки и никогда не использовал, пока, за ненадобностью, не обменял на лошадь.

Орландо остановил взгляд на открывшихся в промежутке между домами воротах. Внутренний двор за ними сразу заставил Лиску забыть, что она находится в городе. Между овощными грядками и конюшнями рос старый бук, чья крона загораживала выходившие во двор окна дома. Орландо опасливо огляделся и провел расческой по пепельным волосам, потом снял куртку и закатал рукав рубахи. Перья пробивались на коже, словно трава весной. Лиска потрогала одно у основания.

– Это больно?

– Да.

Они были серыми, как свет зимнего солнца.

– Дикий гусь, – прошептала Лиска.

– Гусак, – насмешливо уточнил Орландо.

Он выдернул одно перышко, и оно упало к его ногам. Потом еще и еще… будто кошка только что позавтракала на мостовой своей добычей.

Или лисица.

Орландо прикрыл рукавом покрасневшую кожу.

– Надеюсь, в следующий раз ты вспомнишь обо мне, прежде чем решишь полакомиться гусятиной?

– Но почему не ворон? – Лиска задумчиво подобрала с земли перо.

– Не хотелось выклевывать глаза повешенным. Человек, который продал мне расческу, уверял, что я сам смогу выбрать птицу. В детстве я очень любил сказку про мальчика, который превратился в дикого гуся.

Лиска одобрила его выбор и навсегда вычеркнула гусятину из своего звериного меню.

Орландо застегнул куртку и спрятал расческу в карман.

– А у тебя это так же легко получается?

Лиска замялась. До сих пор эта сторона ее жизни оставалась для других тайной, но Орландо понимал все.

– С каждым разом все труднее, – ответила она.

Времена, когда превращение происходило как бы само собой, давно канули в прошлое.

Доходный дом, где жил Орландо, был светло-зеленого цвета, модного нынче в Москве. Высокие окна, каменные фризы и кованые балконы напомнили Лиске особняки Лютеции, разве штукатурка облупилась от дождей.

– Суди сама, сколько мне платит король Альбиона, – сказал Орландо. – На дворец, правда, не хватает, но и тут неплохо – нет кикимор, что в Москве редкость. Я их терпеть не могу, хотя и знаю, что от них есть польза. В соседнем доме тем, кто забывает поить их молоком, они подбрасывают под дверь дохлых кошек.

Проходившая мимо пожилая женщина внимательно оглядела Орландо и Лиску. Вероятно, вспомнила молодость. Интересно, что она себе вообразила?

А что вообразила себе ты, Лиска?

В нише рядом с входной дверью стояла раскрашенная гипсовая скульптура. У ее ног лежали цветы.

– Василиса Премудрая, – объяснил Орландо. – Видишь миску рядом с букетом? Там соленая вода. Василиса – дочь морского царя и хранительница многих московских домов.

Орландо присовокупил к цветам гусиное перышко и отпер дверь. Рука, сжавшая ладонь Лисы, была горячей. Может, хоть она навсегда сотрет с Лискиной кожи прикосновения Синей Бороды или заставит Лиску разлюбить другого? Цветам забудкам последнее удалось быстро.

Стайка дупляков-малых прошмыгнула под лестницу. В палатах Барятинского эти плуты воровали по утрам из столовой сахар.

Апартаменты Орландо располагались на третьем этаже. Обстановка была скудной, словно жилец боялся, что вещи расскажут о нем лишнее. Серые, как гусиные перья, стены. Простой письменный стол возле высокого окна. Три стула, диван и буфет с самоваром. После роскоши барятинских интерьеров Лиске пришлась по сердцу эта скромность. Два других окна стояли открытыми. Лиса почувствовала запах леса, пробивавшийся сквозь спертый городской воздух, и ее потянуло наружу. Но Селеста хотела остаться.

• Предыдущая
• 48/77
• Следующая