Дети Нового леса - Марриет Фредерик - Страница 7

• Предыдущая
• 7/77
• Следующая

– Входите, – отворил он.

– Ну, и кем же ты будешь, приятель? – с подозрением оглядел его командир отряда.

– Бедствую тут лесником, – жалобно выдохнул Якоб. – И сейчас у меня большое несчастье.

Командир вскинул брови.

– Что ж за несчастье такое?

– Все детки с оспой свалились, – жалобней прежнего отозвался Якоб.

– Но мы все равно должны обыскать твой дом.

– Извольте, – развел руками хозяин. – Только моя большая к вам просьба: детишек больных не перепугайте.

С покорностью простака, скрывать которому абсолютно нечего, он распахнул все двери, и солдаты взялись за дело. При их появлении в спальне малышка Эдит испуганно вскрикнула, но Эдвард, с нежностью проведя рукой по ее голове, шепнул, что бояться нечего. Пришедшие с обыском, даже не поглядев на детей, обшарили все закоулки дома и возвратились в переднюю комнату.

– Похоже, нам делать здесь больше нечего, – обратился к командиру один из солдат.

– Я тоже так думаю, – подхватил другой. Крылья его ноздрей внезапно затрепетали, и он, шумно втянув носом воздух, словно завороженный шагнул к котелку и сорвал с него крышку.

– Что это у тебя там, приятель?

– Обед на неделю. Кроме меня, готовить здесь некому, да и дров в очаге себе каждый день по бедности не могу позволить.

– Ну, по-моему, ты недурно живешь, коль на обед у тебя такая вкуснятина. – Солдат по-прежнему не сводил глаз с котелка. – Хотелось бы мне отведать ложку-другую.

– Милости просим, – некуда было деваться Якобу.

Солдаты поймали его на слове и столь рьяно взялись за дело, что вскоре все содержимое котелка перекочевало в их желудки, после чего они окончательно расположились к хозяину и со смехом пообещали при первом удобном случае наведаться к нему вновь, раз их ждет у него такой славный паек. Затем они вскочили на коней и уехали. Якоб облегченно перевел дух. Обед представлялся ему пустяковой платой в сравнении с тем, чем для них мог действительно обернуться этот визит.

Дети оделись и вышли из спальни.

– Убрались, – улыбнулся он им.

– Наш обед, впрочем, тоже, – поглядел на пустой котелок и испачканные тарелки Хамфри.

– А мы с вами новый сейчас приготовим, – весело проговорил Якоб. – Ну, мастер Эдвард, идите-ка снова к ручью за водой, вы, мастер Хамфри, займитесь луком, мисс Элис почистит картошку, а мисс Эдит поможет всем понемножку. Чем вам не забава? Ну все. Пошел резать новую порцию мяса.

– Надеюсь, новый обед нам удастся не хуже прежнего. Как же он вкусно пах, – шумно сглотнул Хамфри.

– Он удастся гораздо лучше, – заверил Якоб. – Опыт любое дело украсит. Да и проголодаемся мы сильнее, пока сготовим.

– Плохие люди съели наш старый обед, зато новый уж мы съедим сами, – прощебетала малышка Эдит.

Это они вскоре и сделали. А так как успели за время готовки проголодаться до крайней степени, им показалось, что ничего вкуснее они в жизни не пробовали.

– Здорово! – с полным ртом восторгался Хамфри.

– Да уж, достойное блюдо, – поддержал его Якоб. – И сомневаюсь, что королю Карлу достался сегодня такой же хороший обед. Но почему это мастер Эдвард у нас такой хмурый и молчаливый?

– Потому что я не могу уничтожить этих солдат, – свирепо проговорил старший мальчик.

– Да, это так, мастер Эдвард, не можете, – тихим голосом подтвердил старый егерь. – И надо бы вам смириться с обстоятельствами. Недаром ведь говорят: каждому псу свой черед для охоты. Глядишь, и его величество король Карл снова будет на троне.

В этот день их больше никто не тревожил. И всю ночь они крепко проспали до поздней осенней зари.

Наутро Якоб засобирался за новостями, Эдварду же и всем остальным велел из дома не выходить, а если кто снова заявится к ним, прикинуться, как вчера, больными оспой. Затем он оседлал своего верного белого Билли и поехал в харчевню Сплетника Оллвуда.

Новости и впрямь были. Сплетник немедленно доложил ему, что король пойман и теперь стал пленником на острове Уайт, солдаты же спешно отозваны в Лондон. Убедившись, что больше они не станут рыскать по Новому лесу, Якоб поехал в Лимингтон. Там он прошелся по лавкам, где приобрел для своих питомцев одежду, которую носят крестьянские дети, и кое-что нужное для своего увеличившегося хозяйства. Упаковав все покупки в солидных размеров сверток, Якоб привязал его к Билли и поспешил назад.

Вернулся он к тому времени, когда настала пора обеда, и дети немедленно принялись под его руководством жарить на сковородке стейки из оленины и варить в котелке картошку. Когда все это было с большим удовольствием съедено, Якоб распаковал привезенный из города сверток и, вручив каждому из детей по комплекту одежды, сопроводил свои действия объяснением, что, так как живут они теперь не в поместье, а в лесу, то и носить должны вещи, которые новым условиям соответствуют. В них им будет и по лесу побродить вольготно, и хозяйством заняться. Движений они не сковывают, в глаза никому не бросаются, да и порвать их или испачкать не столь уж страшно.

Элис и Эдит тотчас кинулись в спальню переодеться, и новые платья им очень понравились. Мальчикам тоже все пришлось впору.

– Теперь хорошо запомните, – одобрительно оглядел их Якоб. – Вы все – мои внуки. Я больше не буду к вам обращаться «мастер» и «мисс». У нас здесь, в лесу, таких церемоний не водится. Эдвард, надеюсь, ты понимаешь, в чем дело?

Старший мальчик кивнул, а Якоб добавил к тому, что уже было сказано, что теперь дети могут играть на улице. Они обрадовались. Новая одежда не сковывала движений во всех отношениях.

Теперь, дорогие мои читатели, я хочу рассказать вам немного больше о скромных владениях Якоба Армитиджа и о нем самом. Дом, как вы уже знаете, состоял из четырех комнат. В большой, с широким объемистым очагом, стояли стол, стулья, по стенам расположились шкафчики для посуды и гардероб для одежды. Далее шли две спальни, одну из которых занимал Якоб, другую – мальчики. И, наконец, за ними была еще одна комнатка, где хозяин теперь обустроил девочек. С тыла к домику примыкали конюшня белого Билли, сарай и сколоченный из неоструганных досок свинарник. Задний двор обнесен был забором. Имелся у Якоба также надел земли с добрый акр[2], тоже тщательно огороженный от посягательств оленей и прочей дичи, большую часть которого занимали картофельное поле и огород, а в меньшей, обильно поросшей травой, росли старые груши и яблони. Мир животных в этом хозяйстве являли собой ладный лесной конек Билли, несколько куриц, свинья с двумя поросятами и пес Смокер.

В этом доме, построенном еще его дедом, Якоб Армитидж появился на свет, однако не следует думать, что здесь он безвылазно прожил все годы. Мальчиком он много времени проводил в Арнвуде, где работали его брат и отец, и тамошний капеллан обучил его чтению. Писать он, правда, так и не научился, а когда вырос, его одолела охота увидеть иные края, и он пошел на военную службу к отцу полковника Беверли, с которым немало постранствовал в военных походах. Когда же его командир скончался, полковник Беверли выхлопотал ему должность егеря Нового леса, раньше принадлежавшую Армитиджу-старшему, который к этому времени хоть еще здравствовал, но был слишком стар и немощен для подобных обязанностей. Вскоре Якоб женился на славной молодой женщине. Их брак оказался счастливым, но очень недолгим. Жена умерла молодой, не успев даже родить детей. С тех пор Якоб Армитидж жил в одиночестве.

Всю ночь старый егерь не мог сомкнуть глаз. Он увел четверых детей сюда, в эту глушь, и с ним они здесь в безопасности. Будь он уверен, что проживет еще долго, душа бы его за них не тревожилась. Но что если он отправится в мир иной раньше, чем сможет их научить самим о себе позаботиться? Без этого им в таком диком месте, о котором никто здесь почти и не знает, погибель. Эдварду нет и четырнадцати. Он смелый и умный мальчик, но опыт-то нужный отсутствует, а трудности здесь ожидают его на каждом шагу. Хамфри хватает все на лету, но постоять за себя и брата с сестрой пока тоже не в силах. «Значит, мне следует торопиться, – размышлял дальше Якоб. – Мой долг научить их всему, что позволит им стать независимыми и самостоятельными, и нельзя мне теперь терять ни минутки. Доверясь милости Божьей, я стану стараться изо всех сил. И буду молить Всевышнего о продлении моей жизни еще хоть на два-три года. Этого мне вполне хватит, чтобы сомкнуть навсегда глаза без страха за них. Завтра же они у меня начнут обучаться жизни егерских внуков».

• Предыдущая
• 7/77
• Следующая