Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ) - Аредова Дарья Владимировна - Страница 11
- Предыдущая
- 11/135
- Следующая
Совсем – да не совсем.
Соберись, Селиванов.
— Постойте! – неожиданно ухватила меня Аретейни. – Поглядите вниз!
Мы рефлекторно подчинились – я и рыжая, обернувшись и зачарованно глядя на асфальт внизу. И поглядеть стоило.
Мало того, что в нем немеряно трещин – обычной сетки трещин, образовавшейся от старости – так сейчас дорога буквально вздыбилась, покрываясь открытыми черными ранами и брызгая взрывами асфальтовой крошки.
Тряхнуло еще раз – и аттик таки слетел. И мы вместе с ним. Я успел сгруппироваться и приземлился благополучно, Аретейни упала неудачно и тут же охнула, перекатываясь и рефлекторно хватаясь за коленку, а рыжая, упав на бок, вырубилась вторично, но мне было не до нее. Признаться честно, мне в тот момент было очень страшно за Аретейни, и поэтому раненые оборотни резко перестали меня интересовать и потеряли всякую научную и не очень ценность.
А землетрясение прекратилось.
Не знаю, как так! Как началось – так и закончилось. То есть, точно так же абсолютно неожиданно.
Ну и черт бы с ним, с землетрясением. Закончилось и ладно.
Я подошел к усевшейся на краю трещины Аретейни и осторожненько коснулся ее плеча.
— Ты в порядке?
Она обернулась и распрямилась. Лучше бы она этого не делала, честное слово. Потому что тогда бы по-прежнему не было видно ранок, царапин и ссадин, едва ли не сплошным покровом рассыпавшихся по рукам, плечам, груди и лицу. Белое платье разорвалось и белым быть перестало, частично окрасившись грязью, частично – кровью, правая рука была располосована от внутренней стороны ладони и почти до локтя – стекла режут глубоко и ровно, а заживают такие раны очень долго; кровь сбегала ручейками и капала на развороченный асфальт. Нос она тоже ухитрилась разбить, и теперь покаянно им шмыгала.
И вдруг всхлипнула, прижалась ко мне и разрыдалась, словно ребенок, который упал с велосипеда и обиделся на такую жизненную несправедливость.
Ну, и вот что мне с ней теперь делать?!.. У меня возникло странное ощущение, будто это у меня все тело в порезах, а вовсе не у нее. Лучше бы уж у меня, честное слово...
Я прижал ее к себе и погладил по волосам здоровой рукой. Было больно, но не из-за раны, а оттого, что больно ей.
— Извини, – шмыгнула она, уткнувшись носом мне в плечо. Было неясно, отчего промокла рубаха под не до конца застегнутой, и оттого съехавшей, курткой – не то кровь, не то слезы.
Я отряхнул стекло – кожаная форма выдерживала и не такое, не подвела и сейчас. И вдруг охватила злость на самого себя – мог бы и одеть девчонку. Хоть бы и в форменную куртку – целее была бы...
А, чего уж теперь.
И тут очнулась рыжая. Захрипела, приподнялась и тут же упала на спину, широко распахнув глаза. Застонала. А у меня уже весь трудовой энтузиазм пропал. Во-первых, голова была прочно забита Аретейни. А во-вторых – еще оборотней сейчас расстреливать не хватало, ага. Существует проблема посерьезнее...
Рыжая повернулась ко мне и выговорила:
— Вы меня убьете?..
Я вздохнул. Аретейни притихла.
— Всю жизнь мечтал… Живи пока, – решил я. – Ты же людей не убиваешь. Настоятельно рекомендую продолжать в том же ключе. В следующий раз выстрелю в сердце. И постарайся в связи с этим мне больше не попадаться, идет?
Рыжая хлопнула глазами и ничего не ответила. Взгляд у нее был отсутствующий, похоже, снова повело. Оклемается. Оборотни живучие. А убивать ее я пока что не стану. Зачем, если она неопасная?
Я наскоро перебинтовал руку, подхватил Аретейни на руки и отправился обратно домой – следовало обработать раны. И отдохнуть, пока есть время.
Тут рыжая приподнялась и уселась.
— А с чего вы взяли, что я кого-то там должна убивать?
— С того, что оборотень не может без убийства, – ответил я, отворяя дверь.
— Я не оборотень!! – крикнула мне в спину рыжая. Но дверь уже закрылась.
Кондор.
Снова в канализацию пробрались, собаки. И, конечно же, придется все чинить. Только для начала необходимо отловить их всех, а эта задачка не из легких.
В прошлый раз, когда это случилось, мы недосчитались дюжины человек. Из отряда, отправленного разобраться с этими тварями, назад возвратился один только командир, да и то потому, что он из них всех был самый быстрый и ловкий. Собственно, после этого Дэннер потерял память, но быстроты, ловкости и силы отнюдь не утратил. Сообразительности, к счастью, тоже. Эти твари невероятно шустрые, и по трубам передвигаются с поистине ошеломительной скоростью, а размножаются как крысы. Размножаются, к слову, почкованием – то есть, если в трубы забралась одна тварь – будь уверен, что через каких-то несколько часов их будет уже две. Если они поймают человека – а выходит у них это блестяще – то забирают разум. Дэннеру повезло, он только свалился в пустой резервуар и ударился головой. Но последнюю из них все же убил перед этим. Он шел по открытым местам, на них же и дрался – и только это его и спасло. Я не стал рассказывать парню, что тогда произошло с его товарищами, и лучше бы ему этого так и не вспомнить. Их всех ребятам пришлось застрелить... А его вытащили. И ухитрились спасти в последний момент. Собственно, потеряв его, я бы очень многого лишился, да и вся патрульная служба вместе со мной, а вслед за ней лишился бы немалой доли защиты и весь город. И мы сражались за каждую минуту его жизни, за каждый вдох, каждый удар сердца. Мы не могли его потерять. А твари отделали его так, что он до сих пор при людях рубаху не снимает. Даже мне, пожилому человеку, повидавшему на своем веку немало разных ужастей, страшно смотреть.
А теперь они вернулись. И мне становится не по себе от мысли, что придется снова отправлять его и его отряд драться с ними. При условии, что ему пришлось тогда пережить, я не удивлен, что его память стерла этот кошмар целиком и полностью. И я буду молиться, чтобы она никогда его не показала.
Ладно, надо писать распоряжение...
Я уже потянулся к печатной машинке, как вдруг в окно постучали. Кабинет мой располагается на первом этаже, и до окон вполне можно дотянуться.
Я снял пистолет с предохранителя и открыл одну ставню.
И, как вы думаете, кого я там увидел?.. А вполне себе того, кого и ожидал.
— Здравия желаю, товарищ полковник! – бодро отчеканила Нэйси, отдавая честь. За спиной у нее висела самодельная глевия. С хорошо выверенным балансом и ровной заточкой, надо сказать. – Разрешите обратиться!
Я сдержал усмешку и постарался сохранить серьезный вид.
— Ну, – говорю, – обращайся, раз уж надо.
Нэйси тряхнула коротко стриженными черными волосами и уголки губ у нее задрожали. Губы были пухлые, изящно очерченные, только вот всегда сурово поджатые. Теперь же они всерьез грозили расплыться в восторженной улыбке, но Нэйси очень старалась этого не показывать.
— Товарищ полковник, – сказала она, – вы слышали, что подземные вернулись?
— А то.
— Видите ли, вам нужны лишние рабочие руки! Мы с сестрой очень хорошо знакомы с системой водоснабжения города, и могли бы...
Нет, вы слышали?.. Вот, рвение, а! Моим бы охламонам такое.
— Сожалею, – очень серьезно отчеканил я, – но отряд уже набран. Приходите позже, и благодарю за службу. Вольно.
— Служу отечеству... – пробормотала Нэйси, опустив голову. Она так расстроилась, сникла, даже как будто сдулась, словно воздушный шарик, и мне стало ее немного жалко.
Нэйси побрела по своим делам, а я закрыл окно и набрал номер.
— Селиванов?
— Здравствуйте, – отозвалась трубка. Здоровался Дэннер, в отличие от остальных, не в дань вежливости – а искренне. Но сейчас его голос показался мне слегка раздраженным, будто у человека, которого отвлекают от очень сложного и важного дела. Я встревожился.
— Слушай, сынок, у тебя все в порядке?
— Почти.
— А чего голос такой?
— Из окна вынесло, когда эти полезли. Разворотили пол-улицы, а я руку раскромсал. Все в порядке, товарищ полковник. Мне собирать ребят с ними разобраться, да?
- Предыдущая
- 11/135
- Следующая