Русская Арктика 2050 (сборник) - Дивов Олег Игоревич - Страница 56

• Предыдущая
• 56/73
• Следующая

С таким помощниками, на такой машине… Стопа проверил уровень сухого льда – на час работы, – протестировал термоэлемент. Вот вытащим ребят – сразу в ангар на ремонт.

Вездеход зажужжал двигателем, свистнул паровой турбиной и приподнялся на левитационной подушке.

– Поехали!

– Пык-пык! Огой!

Сопла изменили наклон на шестьдесят градусов относительно оси машины – «Анканы» вышла из ангара. Множество упругих вихрей держали ее не хуже воздушной подушки, только без рева и облака пыли. Прибой вспенился навстречу, покатил по берегу. Вездеход скользнул по воде, легко перепрыгнул следующую волну и понесся к катеру.

Железная Стопа дал сигнал ревуном, включил внешний громкоговоритель:

– Эй, море! Греби конец!

Из кормового люка появился Ухтыкак:

– Огой, море! Пык-пык!

Ловкий морячок на носу катера подхватил линь, выбрал буксировочный трос. Ухтыкак, напевая песню охоты на моржа, закрепил свой конец на битинге вездехода. Трос натянулся, волна ударила катер по носу, разбиваясь на кисею брызг.

– Полегче, полегче, красавица, – плавно набирая ход, приговаривал Железная Стопа.

«Анканы» приподнялась над кромкой волн, повлекла суденышко на спокойную воду к ледоколу, к самому борту «Устьмы». Пока Новую Метлу, зеленую от качки, пересаживали в вездеход под бодрое «пык-пык!», Стопа успел поговорить с моряками, обменяться подарками: мамонтовую кость и песцовые шкурки на кофе, коньяк и табак.

Едва Новая Метла ступил на борт, «Анканы» взбрыкнула, чуть качнулась в сторону. Депутат испуганно вскрикнул, упал вперед, цепляясь руками за леера. Ухтыкак расхохотался:

– Давай, Метла! Пык-пык!

Старый охотник подхватил гостя под мышки, помог встать на ноги, но тот не отпустил леер. Кое-как прошел вдоль борта к люку и поспешил залезть внутрь.

– Внимание пассажиров! – Железная Стопа устроил рюкзак с добытым добром на соседнее кресло, взялся за штурвал. – Экипаж вездехода «Анканы» приветствует вас на борту! Командир экипажа – пилот Железная Стопа! Первый помощник – Ухтыкак! Штурман – Тимир Умкы!

Медведь тут же отозвался. Хорошо, что в кабине приличная звукоизоляция. Голос у собаки-биокира громкий.

– Во время рейса вам будет предложен мантак – местный деликатес, кусок китовой кожи с жиром.

Депутат оказался впечатлительным…

– Пык-пык! Слабый Метла. – Ухтыкак махнул на него рукой.

Сначала дали концерт. Виртплощадка, доставленная среди прочих грузов с ледокола, оказалась с хорошим воспроизведением. Артисты выглядели натурально, без ряби и глюков. Особенно охотникам понравилась блондинка Сибирь в песцовой шубе до пят и с разрезом до пояса: «Звенит январская вьюга, И ветры хлещут упруго». Аранжировка только явно подкачала, от прежней музыки осталась бледная тень, но мужикам в зале было не до этого. Они норовили заглянуть певице под подол, да только цензурная рябь скрывала тайные женские прелести, чем сильно огорчала зрителей. Женщины, впрочем, не были против цензуры. Они толкали мужиков в бока, шлепали по плечам, вымещая злость на бесстыжих. Пока на сцену не вышли «Аркты» – пятеро парней на высоких каблуках, одетые в рваные шкуры. У троих на головах ветвились оленьи рога. Железная Стопа снимал на видео, как хохотали люди над этими клоунами, пока исполнялся хит месяца «Увезу тебя я в тундру, Увезу к седым снегам». Старые песни вновь в цене, только смысл стал двойственным: два безрогих солиста в санях горланили «увезу тебя я в тундру», погоняя трех оленей. Вот и думай: кто кого везет и кто кому дает обещание?

При появлении на сцене Новой Метлы народ загрустил. В своем поселке они перевидали много депутатов и прочей мишуры. Говорят одно и то же, улыбаются, просят рассказать о проблемах…

Мужики закурили свежий табак, добытый Стопой на ледоколе, тихо загомонили, обсуждая качество курева и прелести Сибири.

– Товарищи, в общественных местах курить запрещено! – предупредил охотников директор совхоза. – Закон Российской Федерации!

Разве совхозный клуб не общественное место? Ну и что, если вместо кресел табуреты и стулья, а вместо сцены дощатый настил?

Ему зааплодировали, решив, что началось новое представление. Директор покраснел – неудобно перед гостем. Сам гость чинно вышел вперед.

– Ничего. Пусть, – милостиво распорядился он и растянул губы в кислой улыбке.

Директор сглотнул, вернулся на свое место в президиуме.

Новая Метла взялся за свою привычную работу. Железная Стопа заметил, что с риторикой у депутата не очень – слишком много чужих изречений и ничего от себя. Например, крылатая фраза Остапа Бендер Бея, произнесенная перед жителями Больших Васюков:

– Сиреники превратятся в крупный промышленный туристический центр! – Новая Метла вновь растянул слюнявые губы в улыбке. – Красавицу Сибирь вы можете увидеть не только на виртплощадке. Она приедет к вам в гости!

Железная Стопа хохотнул, вспомнив еще одну фразу: «И столица автоматически перейдет в Большие Васюки»!

Охотники кивали, тыкая в оратора коричневыми от курева пальцами: хорошо метет Метла, язык подвешен как надо. Они не разбирались в словесных клише, слушали так же, как минуту назад песню.

– Страна обеспечит! Полная отдача от каждого! Справедливая оплата! – вещал депутат.

Ухтыкак склонил голову к Железной Стопе, чтобы тот объяснил речь гостя.

– С окрестных деревень и стойбищ людей загонят в Сиреники. Выгоднее обеспечивать один поселок, чем десять, – популярно объяснял тот.

Ухтыкак пробормотал что-то злое и спросил:

– А промыслы?

– Ну-у, – Стопа развел руками. – Таковы новые веяния.

– Деревня – хороший промысел, хороший место. Один деревня – морж, другой – кит, рыба…

– Все будет у нас в Сирениках, – пробормотал Стопа, понимая опасения охотника.

– Плехо, очень плехо, – разволновавшись, Ухтыкак начинал говорить с акцентом.

Охотники с соседних мест, уловив его говор, стали перешептываться, тянуться к старику: что сказал Железная Стопа? Снова бросать деревни? А как же дальние промыслы?

От шевеления в зале табачный дым, висящий под потолком, пришел в движение, грозовой тучей пополз к сцене.

– Я и моя молодая команда! – вещал депутат. – Мы обещаем!..

Обещаний народ не услышал. Новая Метла закашлялся. Еще пытался что-то говорить, но не хватило воздуха и мешал гул голосов встревоженных людей.

Директор затарабанил ручкой по графину, призывая к порядку. Депутат потянулся к графину, желая промочить горло. Секретарша, ведущая протокол заседания, потянулась к графину, чтобы угодить высокому гостю. Графину всеобщее внимание не понравилось. Он вдруг пошел юзом, словно заведенная юла, и с громким стуком упал на пол, плеская водой на ноги Новой Метлы.

Железная Стопа поднялся с табурета – ничего нового – и вышел на улицу.

Погода сменилась. Подувший с моря ветер пригнал к Сиреникам ледовые поля. В морозном воздухе стоял треск – торосился лед. К утру всю бухту закроет торосами и начнется пурга.

Но утро оказалось ясным. Видимо, природа отложила свой гнев на после. Зато Ухтыкак был мрачнее тучи. Пришел в дом Железной Стопы, молча уселся возле печи и закурил трубку – признак долгих размышлений. Стопа покосился на старика, трогать не стал – наслаждался заварным кофе, который выменял на «Устьме». Так и сидели, думая каждый о своем…

Выстрел грохнул совсем рядом. Ему ответом был отчаянный собачий визг. Ухтыкак подскочил к окну, уронив трубку на пол. Тимир Умкы вскочил, вытянулся струной, шевеля ушами. Второй выстрел – новый вопль собачьего отчаянья. Охотник присел, от горя закрывая голову руками, а Железная Стопа едва успел выскочить в двери следом за Медведем в морозное утро, позабыв про пуховик.

Голубой снег окроплен алым, лохматый пес в агонии дергает лапами, затихает.

– Давно мечтал о собачьей шапке. – Депутат опустил карабин. – А тут самому довелось шкуру добыть.

• Предыдущая
• 56/73
• Следующая