Русская Арктика 2050 (сборник) - Дивов Олег Игоревич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/73
• Следующая

– Взял. Теперь подойдем к вопросу системно. Доктор сказал полезную вещь: сколько у нас собачьих упряжек? Где сейчас каюры? Пошли за ними.

– Что они понимают в мамонтах?

– Тебе сейчас пригодится любой, кто понимает хотя бы в хомячках! Надо перетряхнуть весь гарнизон, но найти знающего человека… Интересно, а у меня кто-то есть?.. Стоп! Ты же сам спрашивал: что у меня есть? А у меня для тебя – есть, между прочим!

– Специалист по хомячкам? – буркнул комбат.

– Начальник разведки! – ответил летчик.

Начальник разведки N-ского авиационного полка майор Андрианов, мужчина невеликого роста, зато живого ума и редкой дотошности, любил решать нестандартные вопросы, и когда ему поставили задачу, даже ухом не повел.

– Сделаем, – только и сказал он. – Врачей привлекали?

– Врачей – исключить, – сказал комполка. – Нервные они у нас, видишь ли. Бери посыльных, вездеход мой и дежурный вертолет тоже в твоем распоряжении, только ты его… не очень, ладно?

– Понял. Разрешите приступать?

У себя в кабинете Андрианов стремительно набросал на листе бумаги какой-то график, понавтыкал в него острым карандашом непонятных загогулин, посмотрел так и этак – и отправил в корзину. Начертил еще один, задумался и позвонил командиру:

– Флот задействовать – разрешаете?

– Да задействуй кого угодно, хоть кавалерию. Если Катька помрет – как мы детям в глаза смотреть будем?.. Особый отдел только не дергай.

– Все равно узнают.

– Узнают, но потом. Думаешь, обидятся?

– Непременно обидятся, скажут – что ж мы вам, не русские, мамонтов не любим, совсем вы нас за людей не держите…

– Решай по обстановке, – сухо сказал комполка.

Он не был уверен, что особый отдел любит мамонтов.

Зато мамонтов любили в строевом отделе и уже вовсю поднимали личные дела, выясняя, не имел ли кто в гарнизоне случайно зоотехнического или хотя бы биологического образования. Посыльные тем временем искали каюров, а Андрианов звонил на флот.

Флот – это было, конечно, сильно сказано. Военные корабли появлялись тут строго по сезону, когда море оттаивало и начинал двигаться Севморпуть, и занимались в основном «демонстрацией флага», дабы американцам неповадно было совать нос на нашу сторону Чукотского шельфа. Но как раз сейчас какой-никакой флот нарисовался на рейде, и Андрианова там знали.

Ко второй половине дня, когда стараниями Андрианова вспотели и запыхались все приданные ему силы, включая дежурный вертолет, в кабинете начальника разведки собралась колоритная и разношерстная компания. Здесь были трое КЛСов, то есть «каюров легких транспортных систем» в разной степени похмелья. Их в разной степени мутило. Жена одного из пилотов – владелица немецкой овчарки. Она нервно комкала в руках носовой платочек. Зато спокоен, как настоящий индеец, был маленький щуплый чукча в форме старшего матроса ВМФ – моторист с развозного катера. Его плоское лицо с глазами-щелочками ничего не выражало, но казалось не столько каменным, сколько умиротворенным, будто этот молодой моряк познал у себя на катере некую высшую истину и ему теперь все на свете хорошо.

Каюры ныли и отнекивались наперебой, пытаясь объяснить майору, что собачки – это, конечно, собачки, но мамонт – совсем другое дело. Попутно они, как настоящие мужчины, выгораживали даму. Наконец чукче эта комедия надоела, он подался вперед и сказал:

– Товарищ майор.

Лицо его оставалось все таким же умиротворенным.

– Разрешите, я посмотрю.

Андрианов заглянул в свой график: чукчу флотские прислали, не сообщая подробностей, с одним-единственным комментарием: «Умка хороший, не обижай его».

– Умка, значит? – спросил Андрианов.

– Старший матрос Умкы, – поправил чукча. – Я посмотрю, что можно сделать. У меня диплом КТС.

Каюры дружно вскочили и принялись жать чукче руку, да с таким жаром, будто тот уже вылечил мамонта и заодно их исцелил от похмелья. И хозяйка немецкой овчарки прямо расцвела.

Андрианов от неожиданности захлопал глазами. Каюр тяжелых транспортных систем, ничего себе. Мы готовы пол-Чукотки на уши поставить, чтобы его найти, а он у нас под боком в мелкой бухте плещется.

– А чего ж ты, друг ситный, в мореманы подался? – удивился начальник разведки.

– Люблю море, – сказал чукча.

– Ну-ну, – хмыкнул Андрианов. – Ладно, пойдем. Мамонта нашего зовут, извини за выражение, Катерпиллер, но откликается он на Катьку.

– Я знаю, – сказал чукча.

Посмотреть, как матрос будет лечить мамонта, просились сразу оба полковника, но Андианов им отсоветовал. Он и сам-то деликатно спросил у чукчи разрешения присутствовать.

– Да, конечно, – сказал тот. – Ведь это ваш зверь.

Сказал как-то отстраненно и вроде бы с некоторой грустью.

Майор хотел было уточнить, что он лично к больному никаким боком не относится, но вспомнил Катьку и промолчал. До появления Катьки на аэродроме Андрианов мамонтов вблизи не видел и даже не интересовался. А как познакомился, с тех пор жалел, что они не бывают ростом с собаку, а то завел бы себе такого, уж больно добрый зверь. Было в этом волосатом слоне нечто, трогающее загадочную русскую душу хоботом за самые потроха.

Пока они ехали в конец полосы, Андрианов за матросом подглядывал, но бесполезно: тот не волновался совершеннно и вообще не выражал никаких эмоций. «Настоящий индеец, и ведь не прикидывается», – подумал майор. Чукча был, строго говоря, совсем еще мальчишка, едва за двадцать, но чувствовалась в нем спокойная уверенность, какую не в каждом взрослом найдешь.

Увидав Катьку, настоящий индеец весь напрягся и, едва остановилась машина, выскочил из нее очень резво. «Ага, и тебя проняло-таки», – подумал Андрианов.

Матрос присел у головы недужного Катьки, погладил его, что-то пошептал, оттянув к себе огромное ухо, потом двинулся вдоль мохнатого тела, прощупывая его и простукивая аж до самого хвоста. Вернулся к голове и зачем-то уставился на белоснежные короткие бивни. Поковырял бивень ногтем, покачал головой.

– Ну и каков диагноз? – спросил Андрианов.

– Я сейчас уйду и вернусь, – сказал матрос. – Ждите пожалуйста.

И зашагал от аэродрома в сторону ближайшей сопки, которую уже накрывало вечерними сумерками.

Вернулся он почти через час – Андрианов весь извелся за это время, не зная, что и думать, – с целой охапкой разных трав и каких-то веточек.

– Надо ведро воды согреть почти до кипения, – сказал матрос. – Распорядитесь пожалуйста.

Пока грели воду, матрос, достав из кармана нож, легко и ловко измельчил свою добычу в мелкое крошево на куске фанеры. Несколько пучков травы и веток он сжег, добавил пепел к нарезанному и все это запарил горячей водой. Пока настой остывал, матрос стучал кулаком по спине и брюху Катьки, снова брал его ухо и что-то настойчиво туда нашептывал.

Минут через сорок он заставил Катьку приподняться на коленки передних ног и выпить «лекарство». Мамонт без видимого удовольствия, но покорно закинул хоботом в рот полведра варева. Задумался, словно прислушиваясь к своим ощущениям, и начал пить активнее. А потом впервые осмысленным взором обвел стоящих рядом людей, как бы говоря: «А вы что здесь делаете?» Матрос собрал в ведре остатки запаренной гущи на ладонь и дал мамонту все слизать. Катька снова обессиленно прилег, и матрос еще раз провел с ним загадочную беседу. Спустя минут двадцать он, ловко взобравшись по упряжи, похлопал своего пациента по холке, заставил подняться на ноги и сказал обалдевшему Андрианову:

– Мы съездим тут недалеко.

И Катька довольно-таки бодро удалился в темноту.

Андрианов забыл, что пропустил ужин, – он просто стоял и ждал. На обеспокоенные звонки отвечал уклончиво.

Еще через час матрос привидением вынырнул из темноты и доложил:

– Я его там зафиксировал, все будет хорошо.

– Как… зафиксировал?

Начальник разведки плохо себе представлял, как можно зафиксировать такую могучую тушу.

• Предыдущая
• 29/73
• Следующая