Сестра (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 75

• Предыдущая
• 75/115
• Следующая

Эта беременность давалась Марии Милославской с таким трудом, что без слез смотреть нельзя было. Кожа пожелтела, волосы поредели, пятна пигментные высыпали, отеки — токсикоз во всей красе. Хорошо, если все пройдет нормально. А ежели нет?

Она за это время столько врагов в тереме приобрела, что хоть соли да заспиртовывай! Начиная с недоброй памяти Лобановой — Ростовской, которая никуда не делась — и кончая Анной Морозовой. Стоит только крикнуть, что Сонька?де, нарочно девок своих прислала, чтобы они царицу спортили — и оправдывайся потом пред отцом. Он, конечно, поверит ей, а не кликушам, но у нее ведь и возраст такой… не дай Бог, решит, что ее в терем надо забрать, ой — ой — ой…

Софья уже с ужасом представляла себе, как жить в тереме. Здесь?то она куда как свободнее, вот и сейчас вышли с Алешкой на двор, она плотнее завернулась в соболью шубку, вдохнула морозный воздух.

— Алешенька, как душевно?то!

— Да, у нас тут уютно, в Дьяково. Сонь, я тут в Москву хочу съездить, ты со мной прокатишься?

— А стоит ли?

Февральский морозец ощутимо пощипывал щечки, добавляя румянца.

— Маменьку повидаешь, сестриц… не хочется? Почитай, уж два месяца там не была?

Ну, не была. С Рождества и не была, а сейчас уж конец февраля. И не тянуло. Сплетни ей исправно девочки доставляли, а все остальное — к лешему!

— а ты хочешь, чтобы я с тобой поехала?

— Хочу. Неуютно мне как?то…

Софья поглядела на брата. Внимательно так, пристально…

— Почему? Сказать можешь?

— Нет. Но словно давит что?то…

И как тут не поехать?

В Кремле Алексей первым делом отправился к отцу, а Софья — к матери. Увидела — и едва не выругалась, забыв про все.

А ведь она этих родов не перенесет, — холодно подсказал голосок из глубины души. — возраст, здоровье, антисанитария…

Но дочь Мария рада была видеть. Кивнула на стульчик рядом с кроватью.

— Присядь, поговори со мной, Сонюшка… а вы все оставьте нас.

Софья послушалась. Взглянула такими глазами на девок и боярынь, что те втрое быстрее к дверям кинулись. Оно и неудивительно — злоба была на некрасивом личике. Бешенство и холодная ярость. В таком состоянии сначала бьют, а уж потом говорят за что. Единственная, кто замешкалась — Анна Морозова, но и на нее Софья смотрела в упор, глаза в глаза, пока та взгляд не отвела и дверью за собой не хлопнула.

Мария на дочь смотрела пристально.

— Взрослая ты стала, Сонюшка.

— Пришлось. Матушка, ты о чем со мной поговорить хотела?

— Ты ведь с Алешей время проводишь…

— не без того.

— Батюшка уж говорил намедни, что тебя стоит обратно в Кремль позвать. Пади ему в ноги, умоляй не делать этого.

Софья чуть не подавилась.

— Почему?

— Гиблое это место, Сонюшка. Мою жизнь съело, твою сожрет, коли позволишь. Завидовала я тебе. Хоть и ребенок ты, а вот ведь как повернуть сумела. Вырвалась!

— Матушка, я и тебя бы забрала к нам в Дьяково, ежели ты позволишь. У нас там тихо, спокойно, соловьи поют…

— Соловьи… послушать бы еще раз. Да уж не доведется…

— Маменька…

— Помолчи, Сонюшка, и послушай. Я за свою глупость заплатила полной мерой. Царицей стать восхотела, дура… Пара годков пройдет — царь Алешеньке супругу подыскивать станет. Ты при нем тогда быть должна. Как хочешь, но должна.

— Для чего?

— Соня, прошу тебя, не дай с другими сделать то же, что со мной сделали. Ежели найдет себе Алешенька невесту по сердцу… я ведь не слепая. Вижу, как твои девушки вокруг Марфуши вьются, вижу, как они ходят, как слушают… ты рядом с собой людей собираешь, — голос женщины понизился до хриплого шепота. — Никто другой пока это не приметил, окромя меня. А я молчала, потому что ничего во вред брату ты не сделаешь. А на пользу… сделай так, чтобы он счастлив был.

— Сказать легче, — буркнула Софья, не обрадованная материнскими откровениями. Это Мария может полагать, что она тут самая умная, а на поверку как бы еще десятка не оказалось. Интересно, на чем девчонки спалились?

— Обещай мне, Сонюшка. И когда у Алеши жена появится — ты ей другом станешь. Не дашь невинную душу губить этими теремами проклятыми!

Темные, как у самой Софьи глаза, горели лихорадочным огнем. Почти прозрачные пальцы сомкнулись на запястье железной хваткой. Софью, впрочем, этим впечатлить было сложно.

— Постараюсь.

— Пообещай.

— Я же сказала — постараюсь.

Две взгляда скрестились, и Мария поняла, что Софья и так сделает больше сказанного. Чуть ослабила хватку.

— Соня, если возможно будет — помоги сестрам.

— Кому? Дуньке? Или Катьке с Машкой, которым против меня в уши поют? То в правое, то в левое…

— с Марфушей у тебя же получилось…

— Так теперь и остальных на меня повесить?

Мария отпустила руку дочери, чуть улыбнулась. Она уже поняла, что ворчит Софья больше от осознания предстоящей ей работы. Оно и правильно.

— Ежели я умру — не верю я, что у вас мачехи не будет. Погорюет батюшка твой, да опять женится. Кто тогда за тебя и сестер встанет?

Софья мрачно подумала, что за нее и до сих пор никто не вставал, но промолчала. В чем?то Мария была права, семья — главная ценность. Марфу, вон, хоть сейчас замуж выдавай, только вот за кого? Ладно, придумаем…

— Не брошу я их. Обещаю.

— И последняя моя просьба.

— Еще одна? — не удержалась от ехидства Софья.

— слушай! — Мария так сверкнула глазами, что стало ясно — царица. Беременная, больная, умирающая, а все ж таки царица.

Софья сверкнула в ответ, но ломаться не стала. Мать все?таки…

— Анна.

— и что с Анной?

— как меня не станет — и ей тут жизни не будет. Сожрут ее, а то и в монастырь уйти заставят.

— И что?

— Сонюшка, нельзя ей в монастырь. Она живая, искренняя, не место ей там…

Софья мрачно подумала, что мамаша с Аввакумом не общалась. Вот у кого и живости, и искренности на шестерых хватит и еще на десяток останется.

— Мне ее к себе забрать?

— Забери, ежели Алёша дозволит.

Софья кивнула.

— Ты с ней сама поговори, матушка. И объясни, что не враг я ей. Сама знаешь. Не любит меня Анна.

А в темных глазах отчетливо читалось: 'и ты не любишь…'. Мария тоже решила не кривить душой.

— и в кого ты такая выросла — Бог весть.

— Чем удобряли, то и выросло, — буркнула тихо Софья. И уже громко. — Моей вины в том нет, что не плачу да не молюсь. Та молитва хороша, к которой дело приложено.

— Женщине тихой и скромной быть надобно…

— и выдадут ее замуж за боярина Морозова, на сорок лет старше.

Мария опустила глаза. Ну да, не в бровь, а в глаз. И посмотрела на дочь. Раз уж такой разговор.

— Ты и про Ефимию знаешь…

— Знаю. Вертели другие, платить тебе пришлось…

— Виновата я пред тобой. И перед другими детьми. За свое горе, за нелюбовь в глазах мужа, за шепотки за спиной вас виноватила, так и жизнь пролетела. Ты меня прости, ежели сможешь. А нет — так я тебя не виню. Но что я прошу — хоть постарайся сделать.

Софья кивнула. Да, любви между нами не будет. Но понимание есть. Сделаю я то, что ты попросила, матушка. Постараюсь. А уж что дальше будет — один Бог знает. Только не говорит…

Алексей в это время отчитывался перед отцом.

Золото… месторождение, случайно найденное в тайге, оказалось богатым. Сейчас там спешно строились четыре деревеньки. Точнее уже почти построились и параллельно — строилось все необходимое для золотодобычи. Шурфы, драги, у нас тут, чай, не Африка, где вручную намывать можно. Помой?ка песочек при минус двадцати… ледком из речки!

Ну и по мелочи.

Золото надо было везти желательно не в самородках, а в чем?то еще. Поэтому на месте же строился маленький заводик. Чтобы на месте делать слитки, а уж в Москве из них начеканят монету.

Разбойники?

Да нет, покамест все тихо.

Но пока еще и настоящая добыча не началась. Пока люди добрались, пока отстроились, пока то да се…

• Предыдущая
• 75/115
• Следующая