Сестра (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/115
• Следующая

Софья пыталась изобразить угольком на бересте поставленную Татьяной вазу и размышляла. Получалось у нее откровенно плохо, но зато ей никто не мешал думать. Она подлизывалась к тетке, заодно приглядывала за ней, показывала своим девочкам, что она с ними, не мешала тетке Анне, которая сегодня разболелась — бывает такое у женщин, а заодно прикидывала приоритеты и была весьма довольна первым впечатлением.

Протопоп был мужчиной очень… своеобразным.

Фанатик?

Безусловно. Не просто верующий, а из тех, которые попросят его к кресту кверху ногами приколотить, чтобы Христа не оскорблять. За веру и в огонь, и в воду. Домашний тиран? Нет, тут такого слова просто нет. Тут принято, что в своей семье мужчина первый после Бога на земле, для него абсолютное послушание домашних — норма жизни и обыденность. Так что с этой стороны все нормально. А умный?

Вот это еще предстояло установить, чего он больше хочет — стать мучеником за веру или добиться своего? Первое?то несложно, достаточно предоставить ему идти своим путем. А второе?

Софья еще по той жизни помнила староверов — и ведь ничего плохого в них не было! Да, народ своеобразный, да, тяжелый в общении, ну так, а вы какими будете на их месте? Зато ни алкоголя, ни табака, ни любви к Европе. Тут определенно есть с чем поработать. И вообще — у России и без того хватает проблем, чтобы еще и междоусобицы начинать раньше времени.

Оставалось поговорить еще раз с Алексеем. Брата она настраивала с того момента, как речь впервые зашла о протопопе, и надеялась сейчас на хороший результат. Лёшка был замечательным ребенком. Умный, активный, в меру серьезный и творчески развивающий ее идеи. И самое главное — способный свернуть горы, если ему будет интересно. А об этом уже заботилась она, расписывая прелести скотоводчества. Сейчас отец ему впервые не дал получить новую игрушку — и он разозлился. И горы свернет, чтобы она у него была.

А протопоп… есть в нем харизма, а не только харя, как в двадцать первом веке у многих деятелей, есть! Если правильно стыковать его с братцем — это будет великий тандем. Не хуже, чем Никон в свое время с Алексеем Михайловичем. Но на чем погорел Никон — это на власто- и златолюбии. А у Аввакума семья есть. Если еще через них аккуратно влиять — получится очень неплохая комбинация. Тем более, при финансовой поддержке боярыни Морозовой…

Взгляд в окно показал, что Алексей и его приятель Ванечка Морозов возвращаются в терм. Усталые, грязные, как черти, но довольные.

Софья подняла руку, привлекая к себе внимание тетки Татьяны, которая поспешила к ней.

— Что, Соня?

— Тетя, мне выйти надо? Можно?

— Конечно. Пусть тебя…

— не надо меня провожать, я уже взрослая! Я сама справлюсь!

Заявлено было так гордо, что девочки невольно заулыбались. Не сдержала смешок и тетка Татьяна. Она была довольна собой. Будучи по натуре довольно властной, она нашла себя в преподавании — а почему бы нет? В душе каждой женщины живет учитель и воспитатель, просто одни готовы заучить всех окружающих, а другие находят, куда его спустить — и тогда родня вздыхает с облегчением. Татьяна же сейчас получила почти два десятка девчонок, которых надо было научить рисовать — и ключевым словом тут было 'научить'. Сначала она пыталась сопротивляться, но чем еще заниматься в Дьяково?

За неделю ей надоели все занятия — и она попробовала сделать первый шаг. Тем более, что Софья нагло лезла и спрашивала, когда тетя Таня с ними позанимается, так что вроде бы и поступаться гордостью не пришлось. Опять же, Анна вроде бы и не пыталась давить, но сделала так, что Татьяне было совершенно нечем заняться — только молиться и рисовать. А на фоне жуткой занятости Анны, ее безделье выглядело еще более утомительным. На фоне всеобщего почтения, с которым обращались к Анне, ласкового 'матушка — царевна' в устах слуг, всеобщей любви и уважения.

Одним словом, Татьяна решилась сделать то, о чем ее просили — и сейчас с удивлением обнаруживала, что ей… нравится учить?

Особенно двоих девочек, Марфу и Ксению, которым требовался буквально один намек — и под их руками расцветали незаурядные рисунки. Надо отдать Татьяне должное — она была совершенно не завистлива к чужому таланту.

— Иди, Соня…

Софья выскочила за дверь, промчалась по коридорам, позабыв про всю степенность — и повисла на шее у брата.

— Лешенька!

Ненадолго оторвалась — и так же повисла на шее у Ивана Морозова.

— Ванюша!

И с удовольствием оглядела результаты трудов своих. Стоят два крепыша, веселые, загорелые, а что чумазые — ну и что? Зато ничем не болеют, какое там свинцовое отравление! У обоих улыбки до ушей, оба рады ее видеть, Ваня аж светится.

— Сонюшка, случилось что?

— протопоп Аввакум приехал! Вот!

Иван машинально перекрестился. Двумя перстами, как привык. Соня едва не фыркнула. Нет, боярыня Морозова, хоть и из лучших побуждений, совершенно замордовала мальчишку. Сколько еще усилий понадобится, чтобы он стал похож на человека?

— я возок видел…

— ну да. Лешенька, ты не очень занят?

— Мы сейчас к Симеону собирались…

Софья вцепилась в руку брата.

— Лешенька, пожалуйста… подождет Симеон!

— Ладно, Сонюшка. Вань, ты один сходишь?

— а с вами можно?

Софья прикусила губу, а потом кивнула. Почему бы нет? Двое лучше, чем один. Да и Симеон…

Товарищ Полоцкий беспокоил ее все больше, напоминая росянку. Большую такую, красивую…

Нет, детей?то он любил, безусловно. И талантлив был, стихи сам сочинял, хотя у привыкшей к краткости и конкретности Софьи они вызывали только нервный смешок и желание их спародировать. А вот в остальном…

Медленно, исподволь, он старался внушить Алексею чувство собственного превосходства, уверенность в своей непогрешимости. А еще — рассказывал о красотах Европы, о ее просвещенности, о том, как проигрывает рядом с ней Русь…

Ребенок это просчитать не смог бы. А вот Софья с позиций циничного века, привыкшего анализировать информацию, собирать ее по крупинкам, искать второе и третье дно — она видела. Но покамест молчала. Она отлично понимала свое положение. Если сейчас Симеон примется стучать на нее царю — как бы мерзко это ни звучало — она может потерять все. Если царь удалит ее отсюда, а ведь может, может… это просто неожиданность заставила его дать разрешение. И тетка Анна. Но все держится на внешней благопристойности. А вот если пойдут слухи, а Симеон может, Алексей Михайлович им искренне восхищается… ну так ведь его и Морозов воспитывал в прозападном духе. А вот Софье требовался царь, который не будет оглядываться на 'высококультурную' Европу, ей нужен был царь, который будет работать.

Почему так?

Она уже задавалась вопросом, зачем ей это надо. И ответ нашелся достаточно быстро.

Здесь у нее площадка для старта и реактивного взлета, в ее распоряжении громадные ресурсы, она может многое, если не споткнется. Где?то в другом месте она очутится за плинтусом и в роли таракана. Отсюда вывод. Алёшка должен стать царем, о котором будут говорить с восхищением все русские. А она… а она станет при нем кардиналом Ришелье. Хотя пример и не совсем верен, в конце концов, Ришелье правил вместо Людовика, а она хотела править вместе с Алексеем.

И команду надо набирать уже сейчас.

— Идем, Ванечка…

А следующие два часа прошли в игре. А как еще заставить ребенка сделать то, что тебе надо?

Да только играя. Роль протопопа разыгрывали то Софья — уморительно важная в мантии из одеяла, то Ваня, то сам Алексей — и все чаще находились удачные фразы. Под конец все трое досмеялись до колик, но стратегия была разработана — и компания разошлась. Иван и Алексей к себе, мыться и переодеваться, Софья к тетке Татьяне, извиняться за свое отсутствие. А то как же?

Хочешь мира?

Прогнись в малом и отыграй свое в большом.

Татьяна, узнав о том, что Софья по дороге встретила Алексея и Ванечку, простила племянницу. Только погладила ее по темным волосам.

• Предыдущая
• 38/115
• Следующая