Летний рыцарь - Батчер Джим - Страница 61

• Предыдущая
• 61/80
• Следующая

– Ты просто псих, Гарри. Дурак дурацкий.

– Наверное, не все меняется со временем.

Она сдавленно усмехнулась и только потом отняла руку и встала.

– Мне были должны. Я попрошу вернуть долг. Подожди здесь.

Она вернулась через пять минут.

– Порядок. Там, на улице.

Я встал.

– Спасибо, Элейн. Так ты летишь?

Она расстегнула сумочку и бросила билеты на стол вместе с парой двадцатидолларовых купюр.

– Вряд ли, – она продолжала выкладывать из сумочки предметы: невольничий браслет из слоновой кости с вырезанным на нем орнаментом из дубовых листьев, прикрепленный к другому такому же браслету серебряной цепочкой. Медная серьга с черным камнем в форме слезы. Ножной браслет в виде птичьих крылышек. Она надела все эти причиндалы и покосилась на мою спортивную сумку.

– А ты? Все таскаешь с собой эти фаллические игрушки? Жезл, посох?

– Они помогают мне ощущать себя мужественнее.

Уголок рта ее дрогнул, и она повернулась к выходу. Я поспешил за ней и скорее рефлекторно открыл ей дверь. Впрочем, это ее, похоже, не слишком огорчило.

На улице подкатывали и отъезжали от гостиницы такси, снующие между терминалами аэропорта автобусы выгружали пассажиров и наполнялись снова. Элейн закинула ремешок сумочки на здоровое плечо и остановилась на краю тротуара.

Не прошло и полминуты, как я услышал цоканье копыт по асфальту. На пандусе показалась карета, запряженная парой лошадей. Одна из последних имела странную масть – бело-голубую как кожа утопленника; дыхание вырывалось из ее ноздрей клубами пара. Впрочем, не уступала ей по части экстравагантности и вторая: она имела масть цвета свежей травы, а в пышную гриву кто-то вплел полевые цветы. Сама карета, казалось, попала сюда из Викторианского Лондона – уйма темного дерева и медных побрякушек. На козлах никто не сидел. Лошади остановились прямо перед нами и стояли, переступая с ноги на ногу и потряхивая гривами. Дверца кареты бесшумно отворилась. Внутри никого не было.

Я подозрительно огляделся по сторонам. Никто из нормальных прохожих, похоже, просто не замечал ни кареты, ни пары запряженных в нее потусторонних лошадей. Такси, нацелившееся было на место, где остановилась карета, резко вильнуло в сторону и причалило к тротуару чуть дальше. Я напряг свои чувства и обнаружил-таки окружавшую карету пелену заклятья, замысловатого, но от этого не менее сильного, не позволявшего нормальным смертным видеть ее.

– Я так понимаю, это наш экипаж? – спросил я.

– А ты как думал? – Элейн перекинула косу через плечо и полезла в карету. – Она отвезет нас туда, но никакой защиты по прибытии нам не гарантируется. И не забывай, Гарри: я с самого начала говорила тебе, что это неудачная идея.

– Ты только не перестраховывайся, – буркнул я. – Я как-то и сам соображаю, что все не так просто.

Карета тронулась с места так плавно, что я едва не пропустил этого момента. Я пригнулся к окошку и отдернул занавеску. Мы отъехали от гостиницы и влились в транспортный поток; машины объезжали нас, не замечая. Черт, ну и заклятье! Карета ехала строго по прямой, и примерно через минуту за окном замелькали завитки тумана, очень быстро скрывшего от нас все снаружи. Шум уличного движения тоже стих, так что в мире, казалось, не осталось ничего кроме серебристо-серого тумана и ровного цоканья копыт.

Карета остановилась примерно через пять минут, и дверь отворилась. Мы стояли на жесткой траве, на вершине невысокого холма; вокруг виднелись такие же невысокие холмы. По земле стелился туман, словно по земле растеклась растрепанная грозовая туча. Кое-где из него торчали деревья с толстыми, корявыми стволами. На нижней ветке ближнего к нам дерева сидел, искоса глядя на нас блестящим черным глазом слегка облезлый ворон.

– Славная картинка, – заметила Элейн.

– Угу. Очень, как бы это сказать, Баскервильская, – карета тронулась с места, и я смотрел ей вслед, пока она не скрылась в тумане. – Ладно. Куда дальше?

Словно в ответ на мои слова ворон сипло каркнул. Он встряхнулся, теряя перья, пару раз хлопнул крыльями и перескочил на другую ветку, дальше от нас.

– Гарри, – сказала Элейн.

– Ну?

– Если ты хоть раз произнесешь здесь при мне слово «невермор», схлопочешь от меня, ясно?

– Невермор, – пообещал я. Элейн закатила глаза. Я первый шагнул вслед за вороном.

Он вел нас сквозь туман, перелетая дерева на дерево. Довольно скоро деревьев стало больше, и мы вступили в настоящий лес. Земля под ногами сделалась мягче, а воздух – влажнее. Ворон каркнул еще раз и скрылся из вида.

Я внимательно посмотрел ему вслед.

– Слушай, видишь в той стороне огонь?

– Да. Наверное, тебе туда.

– Отлично, – я сделал шаг в ту сторону. Элейн поймала меня за руку.

– Гарри! – резко произнесла она.

Она кивнула в сторону теней, сгустившихся том месте, где навалились друг на друга два упавших дерева. Только я начал различать там неясный силуэт, как тот шевельнулся и двинулся в нашу сторону, так что я смог разглядеть его целиком.

Единорог напоминал коня-тяжеловоза – из тех которых вывели таскать тяжеленные повозки вроде фургонов с пивом «Будвайзер». В высоту он достигал футов девяти, если не больше. У него были широкая грудь, тяжелые копыта, навостренные вперед уши и длинная морда.

На этом его сходство с тяжеловозом кончалось.

У него начисто отсутствовала шерсть. Все тело его покрывал гладкий, скользкий на вид панцирь из хитиновых пластин цвета, варьировавшего от темно-зеленого до угольно-черного. На его острых копытах запеклась кровь. Завитый спиралью рог рос из середины лба фута на три в длину. Конец его был зловеще острым; там и тут на нем виднелись ржавые потеки. Еще два закрученных как у барана рога поменьше росли по сторонам головы. Глаз у него не было вообще – на том месте, где им полагалось бы находиться, виднелся только гладкий хитин. Чудище тряхнуло головой, и я заметил болтавшуюся до самых ног гриву из паутины.

Здоровенная бабочка вылетела из тумана совсем рядом с мордой единорога. Чудище с неожиданной легкостью повернулось и мотнуло мордой. Конец спирального рога пронзил бабочку; единорог злобно стряхнул ее на землю и растоптал тяжелым копытом. Потом фыркнул и не спеша скрылся в тумане между деревьями.

Элейн тревожно оглянулась на меня.

– Единороги, – успокаивающе сказал я. – Очень опасны. Ты идешь первой.

Она заломила бровь.

– Ладно, не настаиваю, – кивнул я. – Охрана?

– Наверняка, – согласилась Элейн. – Как нам миновать его?

– Может, взорвать к чертовой матери?

– Соблазнительно, – заметила Элейн. – Только не уверена, что мы произведем на Матерей благоприятное впечатление, укокошив их сторожевую собаку. Может, лучше завесу?

Я покачал головой.

– Не думаю, чтобы единороги полагались на обычные чувства. Если я ничего не путаю, они улавливают мысли.

– В таком случае, тебе нечего бояться.

– Ха-ха, – мрачно сказал я. – Очень смешно. Держите меня двести рук. Нет, у меня план лучше. Я пройду мимо, пока ты будешь отвлекать его.

– Чем? По части девственности я, боюсь, немного опоздала. И эта тварь не очень похожа на тех единорогов, которых я видела у Летних. Он… гарцует как-то по-другому.

– Мыслями, – пояснил я. – Они улавливают мысли, и их влечет к себе чистота. Ты всегда умела концентрироваться лучше меня. Теоретически, если ты будешь держать в голове образ, он сосредоточится на нем, а не на тебе.

– Думать о чем-нибудь крутом? Классный план. Спасибо, Питер Пэн ты наш.

– Имеешь предложить что-нибудь лучше?

Элейн мотнула головой.

– О'кей. Попробую вывести его вон туда, – она махнула рукой в сторону цепочки деревьев. – Если у меня получится, иди и не мешкай.

Я кивнул. Элейн зажмурилась, и выражение лица ее смягчилось. Она выждала мгновение и медленно двинулась вперед, к деревьям.

Единорог вынырнул из тумана футах в десяти перед Элейн. Он фыркнул и ударил копытом по земле, разбросав комки дерна. Потом медленно, осторожно двинулся вперед.

• Предыдущая
• 61/80
• Следующая