Старый дом под платанами - Сорокина Светлана - Страница 24

• Предыдущая
• 24/52
• Следующая

– Хорошо. Почему Ваш муж сердился на Эву?

– Это она Вам сказала?

– Нет. Домоправительница слишком Вам предана, и отказалась со мной говорить на щекотливую тему. Я сам понял после ее слов «Не слишком любил, но уважал».

– Филипп видел, как она что-то подсыпала в стакан с соком.

– Видел?

Алиса задумалась:

– Нет. Потому что я тоже его переспросила. У него были какие-то подозрения, насчет Эвы. Кажется, он видел пыльцу или порошок на стекле стакана. Да, вспомнила! Он видел ее в Музыкальной гостиной, размешивающей ложечкой коктейль из соков. Именно после этого Марии стало резко плохо, и она слегла. Я была в столовой, готовилась к приему VIP– персон с благотворительного фонда. Тот день для меня был очень важен. Поэтому запомнила детали.

Это было тридцатого мая. Кэтти была в кабинете и занималась работой. Ефим Львович – прежний бухгалтер отсутствовал. Не помню, но у него была какая-то уважительная причина. Они – вне подозрения. Даму, которую Вы видели за ужином в первые дни своего приезда, появилась в этом доме уже после смерти Марии, – она так же вне подозрения. Так вот, в тот день я волновалась, хотела, чтобы прием именитых гостей прошел на высшем уровне. Старалась проконтролировать все сама. Дверь из столовой была открыта и я слышала, как Эва на кухне разговаривает с кухаркой. Я позвала ее, чтобы отдать распоряжения по сервировке стола. Она заглянула в столовую и сказала, что должна отнести сок в Музыкальную гостиную, где находился Филипп и Мария, так как девочка захотела коктейль из свежевыжатых соков. Эва спешила отнести его. Ведь все знали – Мария не была капризным ребенком, но фреш любила с пенкой. Поэтому я отпустила домоправительницу и попросила ее зайти в столовую на обратном пути. Она вернулась в кухню за соком, чтобы отнести его Марии. Именно после этого злополучного коктейля девочке стало хуже. Возможно, поэтому Филипп несправедливо заподозрил ее.

– Несправедливо?

– Да. Я уверенна в этом. Эва вырастила Марию и боготворила, как свою дочь. Она могла бы пожертвовать всем ради нее. – Помолчав несколько секунд и мило улыбнувшись, госпожа Алиса сказала, что позволит домоправительнице отвечать на мои расспросы. Я вежливо поблагодарил.

– Еще я хотел бы с Вашего разрешения побеседовать с бывшим бухгалтером, Ефимом Львовичем. Мне понадобиться от Вас записка с Вашей подписью, так как финансовые тайны семьи хороший бухгалтер, даже если он и «бывший», разглашать не станет. С моей стороны Вы можете рассчитывать на полную конфиденциальность.

– Следуйте за мной. – По-деловому, без лишних слов сказала хозяйка, и мы прошли в ее кабинет. Там она быстро написала нужное письмо и скрепила свою подпись печатью. Поблагодарив госпожу Алису, я прочел в ее глазах вопрос, который она озвучила:

– Вы не спрашиваете, где живет бухгалтер…

– Спасибо. Я уже знаю.

Она с удивлением и улыбкой посмотрела на меня.

Направившись к выходу, я остановился и задал последний вопрос:

– И все же, госпожа Алиса, почему вы считали себя виновной в смерти племянницы?

От неожиданности вздрогнув, женщина резко вскинула голову. Однако выдержка и присутствие духа не изменили ей.

– И продолжаю считать себя таковою. – Немного помолчав, она с трудом выдавила из себя слова: – Я дала согласие на новый медицинский препарат, который с трудом достал муж. Его только разрабатывали. Он не был еще апробирован. Это был большой риск. Я взяла, как опекун всю ответственность на себя. Больше шансов не было. Но она …все же умерла. Поэтому убийца – я.

«Филипп подозревал Эву. Он что-то заметил, но что? Чист ли сам покойный опекун перед племянницей? Может быть, бросив тень на домоправительницу, он, таким образом, пытался снять с себя подозрение? Впрочем, у него была весомая причина лишить девушку жизни до совершеннолетия. Однако почему он сам так рано умер, сразу вслед за племянницей? Простое совпадение? Что там говорил полковник о странном случае на охоте? Эти вопросы не давали мне спокойно жить. Нужно было срочно расспросить Эву и других жильцов особняка, а так же найти бывшего бухгалтера. Их ответы должны были прояснить запутанную ситуацию. «Зеленый свет», данный хозяйкой дома, был ободряющим и хорошим знаком. Все же начать расследование я решил с дома под черепичной крышей возле кафе Игоря. Именно на него мне указала Кэтти.

Созвонившись с Ефимом Львовичем, я от имени хозяйки особняка попросил его о встрече. Он пригласил к себе на следующий день. В назначенное время, я дергал за шнурок старинного колокольчика, стоя на каменном, гранитном крыльце. Дверь открыла домработница и проводила меня в кабинет. Бухгалтер предстал предо мной таким, каким описала его Кэтти. Выслушав меня и, внимательно изучив письмо от госпожи Алисы, он учтиво поинтересовался ее здоровьем, а так же здоровьем Эвы. После этого попросил задавать вопросы коротко и ясно, дорожа его и моим временем.

Беседа проходила скучно и однообразно. Ефим Львович утверждал, что у него есть алиби, – тридцатого мая, когда Марии стало плохо, он находился в родильном отделении больницы, так как его невестка рожала в этот день, а сын был в командировке. Он взял «отгул» и уверенно заявил, что в книге регистрации секретаря должна быть отмечена эта дата. Его версия совпадала с сообщением госпожи Алисы и Кэтти: бухгалтера действительно не было в тот день по «уважительной причине». На комоде стояли семейные фотографии – Ефим Львович с молодой парой и ребенком. Вероятно с сыном, невесткой и внуком, что подтверждало его слова.

Не зная, как расшевелить старика, «зацепить» за живое, чтобы вызвать эмоции и, как следствие – откровенную информацию, я продолжал спрашивать, не получая желаемого. Вяло, с постным выражением лица он рассказывал о своем долге служащего перед семьей покойного господина Филиппа, о работе в особняке. Сообщил, что часть состояния Марии находилось в облигациях, а часть – в виде недвижимости. Остальные деньги – на банковском счету. Покойный хозяин, занимаясь благотворительностью, конечно, брал из этих денег суммы, надеясь возместить их позже. К сожалению, они накапливались. Он, как бухгалтер закрывал на это глаза. Так же деньги были взяты на обучение племянницы, репетиторов, ее проживание за границей, одежду и подарки. На все это уходили огромные средства, но они были необходимы. Сдаваемые в наем дом и квартиры так же не могли закрыть финансовые «дыры». Впрочем, расходы могли быть меньше, если бы хозяева были более экономны.

– Ефим Львович, надеюсь, хозяин ценил Ваше понимание его дел и Вашу лояльность. – Не выдержал я, пытаясь остановить монотонное повествование-отчет. Старик на секунду задумался, посмотрел на меня сквозь очки, затем снял со своего плеча невидимую пылинку, сдул ее и педантично ответил:

– Конечно, хозяин ценил и поощрял меня. Помимо зарплаты выплачивал приличные премии. Обещал со временем «заделать брешь в бюджете». – Помолчав, добавил – Увы, не успел.

Понимая, что таким образом не добьюсь от него желаемого, я пустил вход «тяжелую артиллерию»:

– Ефим Львович, надеюсь, в силу бывшей профессии и привычек Вы внимательно прочли записку от госпожи Алисы?

– Да, конечно. – Он посмотрел на меня настороженно.

– Значит, Вы обратили внимание на то, что я расследую убийство ее племянницы и, конечно, обратили внимание на слова «конфиденциальность» и «передать» в мое распоряжение «всю информацию», которой владеете.

Старик помолчал, тихо вздохнул и, глядя куда-то в сторону, сказал:

– Когда госпожа Алиса, как опекун потребовала отчета в делах, хозяин не был к этому готов и поставил под удар меня, как бухгалтера. Мы заключили своеобразную сделку.

– Филипп предложил Вам большую сумму денег? – Задал я вопрос, решив помочь поскорее покончить с неприятным разговором.

– Да. Та пачка «зеленых» стоила того, чтобы признать свои ошибки в ведении дел, подделку документов, подписей и в других денежных махинациях. Меня, конечно, уволили, но правоохранительные органы приглашать не стали, чтобы не привлекать к семье внимание общественности и не рождать сплетни. Дело решили замять.

• Предыдущая
• 24/52
• Следующая