Новые сказки Шехерезады (СИ) - Шипунский Всеволод - Страница 4

- Пустяки, моя дорогая! – игриво молвил джинн. – Маленькие женщины бывают чудо как хороши!.. Нужно только их правильно использовать…

Он сделал мановение рукой, и воздушный вихрь вдруг подхватил обнажённую Фатиму, перевернул её в воздухе и усадил верхом на уже окрепший джиннов орган, по размерам походивший на бревно средней величины. Фатима закричала от страха и, чтобы не свалиться, охватила его ногами, а руками вцепилась в крайнюю плоть, подобно капюшону прикрывавшую голову. И стала она походить на настоящего всадника на горячем скакуне. Конь её был без ног, но тут же начал подниматься на дыбы, а она стала сползать вниз, обеими руками стягивая с него капюшон.

«А-ааааааааа-ха-ха!!» - взревел джин в диком возбуждении, и подобно ракете взмыл в небо, и там, на фоне звёзд, принялся вращаться, крутиться и выписывать всевозможные петли и спирали.

…Ветер засвистал у Фатимы в ушах, озеро с деревьями на берегу стало вдруг далёким, звёзды приблизились, а небо и земля закружились перед нею гигантской каруселью. Её бросало то вверх, то вниз, капюшон, за который она ухватилась, то совсем стягивался, то натягивался обратно, и она, выпучив глаза от ужаса, держалась за своего скакуна руками и ногами мёртвой хваткой. В конце концов, стащив с него капюшон в очередной раз, она увидела, как джинн, взревев, выплеснул длинную струю своего демонического семени, которая, падая с жуткой высоты, рассыпалась в воздухе на мелкие брызги, оплодотворяя землю («Так вот почему джинны из земли появляются!» - подумала Фатима)… потом ещё одну струйку, поменьше… потом ещё… и плавно опустился на прежнее место.

Достоинство его тихо опало, и Фатима, вся дрожа, спустилась на землю.

- Что же ты вытворяешь, негодный Гассан?! – топнула она ногой, трясясь от гнева и от страха одновременно. – Я тебя выручила, освободила, а ты??.. Да я же чуть не разбилась по твоей милости!

Сидящий на песке джинн выглядел печальным и виноватым.

- Не гневайся, о алмаз моего сердца! Со мной бы ты никогда не разбилась. Любой джинн - прежде всего мужчина, а тут тысяча лет без женщин… Это, знаешь ли, тяжкое испытание! Ведь я же не пустынник какой-нибудь, не отшельник. Любили меня и джиннии, и обычные женщины – да как ещё любили! – мечтательно произнёс он.

- Врёшь! Женщина не сможет любить тебя, как мужчину – ты слишком огромен! – убеждённо воскликнула Фатима, у которой был в этом вопросе большой опыт.

- Да что за вздор! – обиделся Гассан. – Разве я не могу уменьшиться? Да что может быть проще??

И он вырвал из зарослей на груди седой волос, разорвал его и произнёс заклинание. В тот же миг воздух вокруг него завибрировал, заструился, и джинн исчез… но тут же возник рядом с Фатимой стоящим на её накидке, лежавшей на песке. Сверху рухнула огромная чалма, чуть не накрыв их обоих: она почему-то не уменьшилась.

Джинн был такой же голый, с мощным волосатым телом и круглой лысой головой, но уже в обычном человеческом облике, и свисающая мужская его принадлежность показалась ей совсем не страшной.

- Слушай, - осмелев, спросила Фатима, - а что это ты там говорил про любое моё желание?.. Что ты имел в виду?

Она вспомнила своих обидчиков – падишаха и его сына, и подумала, не использовать ли этого джинна, чтобы отомстить им.

- Для тебя, моя повелительница, я готов на всё! Приказывай!.. – торжественно заявил джинн. – Я всё могу!.. Ты ведь тоже не откажешь мне в одной малости… Правда?

- О чём это ты?

- Ну… ты же знаешь… тысячелетнее воздержание требует своего…

- Как? Опять??

- Опять, о повелительница! А потом снова… - смиренно отвечал джинн, и его достоинство вновь начало приподниматься. Но Фатиму испугать им было уже невозможно: после скачки на таком жеребце её темная раковина ощутила внутри себя жемчужину желания.

- Ну, что же… - поразмыслив, сказала она. - Я согласна и не откажу тебе в том, что ты просишь. Но поклянись, что и ты выполнишь то, о чём я тебя попрошу!

- Клянусь Аллахом всемогущим, всевидящим! И Мухаммедом, пророком его! – со страстью вскричал джинн.

Тогда Фатима столкнула его с накидки, легла на неё сама и раскинулась.

- Ну, давай! Можешь вставить мне, да покрепче. Только смотри, не забудь своё обещание!..

Джинн зарычал от страсти, его могучее волосатое тело накрыло собою нежное тело Фатимы, белый жезл его отыскал её тёмную раковину, и между ними закипела работа…

И пока не потухли утренние звёзды, джинн, как одержимый, трудился над Фатимой и щедро полил её своим семенем трижды. После третьего раза она взмолилась о пощаде, и он, вняв её мольбам, тут же заснул на ней, как убитый.

*     *     *

- Как любвеобильны эти джинны! – молвил падишах, когда Шехерезада прекратила дозволенные речи.

- Не более, чем мой повелитель! – отвечала она игриво, понимая, что настал час любовной игры. Она заметила, что пола его халата из зелёного китайского шёлка во время её рассказа слегка приподнималась. – Ты, мой повелитель, доставляешь мне блаженство вот уже два месяца, каждую ночь, а ведь у тебя не было тысячи лет воздержания!

- И что, за два месяца я не делал никаких пропусков? – удивился падишах.

- Ни единого, повелитель! Кроме дней, когда женская природа запрещает сближение. Но это сущие пустяки. Ты силён, как… как Великий падишах!

- Да!.. Таковы уж мы, падишахи!.. - молвил он глубокомысленно. – Но скажи мне, давно ли случилась эта история?

– О, сказывают, что в стародавние времена, – отвечала Шехерезада. – Я же слышала этот рассказ от своей бабушки, Суфейды. А что, мой повелитель?

– Эта женщина с джином мне кое-что напомнила… Знаешь ли ты, Шехерезада, что много лет назад у меня гостил мой брат Шахземан, правитель Бухары и Самарканда?

И однажды мы отправились с ним в путешествие… В далёкое путешествие! И заметь, безо всякой свиты и без стражи – только вдвоём!

– О, как вы смелы, мой повелитель!

– Так вот… Мы с ним тоже попали на берег одного очень красивого озера, и, уставшие и очарованные его красотой, уселись отдохнуть под деревом. И вдруг увидели на горизонте огромную тучу, которая быстро к нам приближалась, всё более начиная походить на джинна! От страха мы быстро забрались на дерево и спрятались в его ветвях.Тут на берег опустился огромный волосатый джинн, а на плече он нёс большой хрустальный сундук. Бережно поставил он его на песок, отёр со лба пот, и открыл его. Из сундука вышла красавица пери в ярком одеянье, подобная райской птице. «Ну, что? Устал, милый? – спросила она. – Отдохни немного».

Джинн улёгся на песок и заснул, как убитый. А красавица прилегла с ним рядом, взглянула ненароком вверх, на дерево, и увидала нас. «Спускайтесь!» – сделала она нам знак. Но мы боялись это сделать, ибо лежащий джинн был страшен и огромен. Спускайтесь немедленно! – махнула она нам рукой. – Не то я разбужу моего слугу».

Мы с замиранием сердца спустились. «Так это твой слуга?» – спросил Шахземан. «И слуга, и господин, – отвечала она. – Служит мне, но никуда от себя не отпускает – держит в этом хрустально сундуке. Боится, что я ему изменю».

«Да разве это возможно?» – удивились мы. «А почему бы нет? – сказала она. – У вас есть, чем меня одарить?»

Увидав на наших пальцах перстни, она, ни мало не стыдясь, сняла с себя все одежды, легла на них и раскинулась. «Ну-ка, странники – кто бы вы ни были, – вонзите мне, да покрепче! И не вздумайте противиться, не то разбужу джинна».

Мы от страха, ибо рядом спал джинн, сначала не могли этого сделать, и стали толкать друг друга локтями, чтоб другой это делал первым. Женщина заметила это и рассердилась.

«Это ещё что такое? Вы что там мнётесь?! Бужу джинна… Эй, милый!» «Нет, нет! – зашептали мы с братом. – Мы сейчас, сейчас!» И стали помогать друг другу развязывать пояса, пока наши шаровары не упали на песок. Шахземан первым возлёг на эту женщину и начал исполнять требуемое. Женщина была не очень довольна и время от времени говорила: «Лучше! Лучше старайся!»

Когда обессиленный Шахземан поднялся, его место занял я. Мой жезл был наполнен свежей силой, и женщине в конце концов понравилось. Глаза её затуманились и она стала высоко вскидывать ноги, повторяя: "Хорошо-о, клянусь Аллахом!"