Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на совет - Ракитин Алексей Иванович - Страница 43

• Предыдущая
• 43/164
• Следующая

Фотокопии постановления следователя Льва Иванова о прекращении «уголовного дела о гибели группы туристов». В постановлении присутствуют любопытные моменты, на которые следует обратить внимание (некоторых из них мы уже касались, о других придется говорить ниже). Так, например, уже в первом предложении устанавливающей части этого документа погибшая группа названа «самодеятельной», что не соответствовало действительности. Следователь Иванов грубо ошибся в определении времени установки палатки на склоне Холат-Сяхыл и погоды, при которой это происходило. В постановлении ни словом не упоминаются ни радиологическая экспертиза, ни, соответственно, радиоактивные вещи непонятного происхождения. Никак не раскрыта природа «стихийной силы», которая якобы погубила группу. Утверждение же об «отсутствии на трупах наружных телесных повреждений» противоречит не только истине, но и документам того самого дела, которое венчает сей эпический труд. Документ явно предназначен для ознакомления с ним родственников погибших и составлен, безусловно, очень ловко, чего только стоит фраза о необнаружении «следов присутствия других людей». Она тем более замечательна, что следствие не обнаружило многих следов самих дятловцев, которые должны были существовать обязательно, — например, следов поднимавшихся в гору Зины Колмогоровой и Игоря Дятлова. Однако никакой неловкости от собственной нелогичности автор постановления не испытал. Замечательный образчик юридической одаренности следователя Льва Иванова.

Именно по этой простой причине стертые американцами с лица земли Хиросима и Нагасаки были очень быстро восстановлены и стали абсолютно безопасны для проживания спустя несколько месяцев с момента бомбардировок.

Итак, даже если поверить на минуту, будто осенью 1958 г. на Северный Урал и залетела радиоактивная пыль с Новой Земли, то за период с 3 ноября 1958 г. (объявление моратория на ядер-ные испытания) до 1 февраля 1959 г. (когда одежда дятловцев

Фотокопии постановления следователя Льва Иванова (продолжение)

оказалась в овраге) эта пыль до такой степени потеряла свою активность, что никак не могла накапливаться на одежде очагами, превышающими окружающий фон в разы. И этот вывод прямо подтверждается заключением радиологической (физико-технической) экспертизы: грунт, изъятый на месте обнаружения трупов, пройдя должную проверку, не показал сколько-нибудь заметной радиоактивности — в таблице мы видим прочерки.

А потому с абсолютной надежностью можно утверждать, что в ручье радиоактивная пыль именно смывалась с одежды погибших дятловцев, а не намывалась на нее. Процесс этот продолжался довольно долго — от 6 до 14 суток. Как достоверно установила судмедэкспертиза по состоянию легких, ногтей, волос и эпидермиса, именно столько тела Дубининой и Колеватова находились в воде. А значит, первоначальный уровень радиоактивной загрязненности одежды Кривонищенко, найденной на них, был существенно выше того, который зафиксировала физико-техническая экспертиза в мае 1959 г. Во много раз, возможно даже на порядки — точно сейчас никто уже не может сказать.

Именно поэтому радиоактивная одежда автоматически становилось проблемой государственной безопасности.

Никто не мог хранить такую одежду дома и ходить в ней в походы. Вовсе не потому, что вредил тем самым своему здоровью — как раз это меньше всего беспокоило КГБ, — а потому, что радиоактивная пыль могла многое рассказать о месте работы владельца вещи.

И вот тут следствие должно было забить настоящую тревогу, ведь речь шла не о мифических манси или «огненных шарах», которые ни для кого не представляли опасности! Теперь вопрос должен был стоять так: найдено объективное подтверждение существующей угрозы государственной безопасности, что делать?

Феерический ответ на него последовал незамедлительно — закрыть дело! 28 мая 1959 г. родилось постановление о прекращении следствия. Всю существенную часть этого документа можно свести к нескольким строкам, которые приведем дословно: «Учитывая отсутствие на трупах наружных телесных повреждений и признаков борьбы, наличие всех ценностей группы, а также принимая во внимание заключение судебно-медицинской экспертизы о причинах смерти туристов, следует считать, что причиной гибели туристов явилась стихийная сила, преодолеть которую туристы были не в состоянии. <….> не усматривая в данном деле состава преступления, руководствуясь пунктом 5 и 4 УПК РСФСР… постановил: уголовное дело о гибели группы туристов дальнейшим производством прекратить».

Без комментариев. Читатели способны сделать выводы самостоятельно.

Фактологическая часть расследования этим исчерпывается, следствие упомянутым постановлением заканчивается. Можно удивляться вышедшему из-под пера Льва Никитовича Иванова документу, можно возмущаться, можно строить какие угодно предположения, но следует признать в подобном исходе расследования один несомненный позитивный момент — следователь ни в чем не обвинил погибших туристов. Самая жесткая формулировка в их адрес прозвучала дословно так: «Дятлов оказался в невыгодных условиях ночевки и принял решение разбить палатку на склоне». Иванов постулировал, в общем-то, вполне очевидный для любого вывод и далее не пошел. Общую мысль постановления о прекращении дела, подводившего итог расследованию, можно выразить всего двумя словами — виноватых нет. В принципе, такой вывод в тогдашней ситуации был оптимален, но…

Но почему это постановление родилось через 3 дня после приобщения к делу материалов радиологической экспертизы? Видимо, потому, что такой выход из создавшегося положения счел оптимальным заказчик этой самой экспертизы. Он получил интересовавший его результат и решил от дальнейших работ по установлению причин гибели туристов отсечь всех посторонних. И тут самое время ответить на вопрос: а кто вообще мог предложить следователю Иванову, точнее его руководству, провести радиологическую экспертизу одежды найденных в ручье трупов? В принципе, таковых инстанций может быть несколько, но наиболее вероятным кандидатом на роль «бдительного ока» представляется КГБ.

И мы постараемся это обосновать.

Существует несколько косвенных доводов в пользу того, что Комитет государственной безопасности пристрастно следил за ходом поисковой операции в долине Лозьвы. И не только потому, что «Конторе Глубокого Бурения», как иногда в шутку расшифровывали аббревиатуру КГБ современники, по статусу было положено контролировать воинские коллективы, но и потому, что в розыске пропавших туристов отечественная госбезопасность имела свой особый, скрытый от посторонних глаз интерес.

В числе погибших туристов, напомним, был Георгий Кривонищенко, работавший в закрытом уральском городе Озерске, носившем тогда неблагозвучное название Челябинск-40 («сороковка»). Это был город атомщиков, построенный рядом с так называемым «комбинатом № 817», известным в последующие годы как ПО «Маяк». На шести реакторах этого комплекса осуществлялись наработка и последующая очистка оружейного плутония. Таким образом, Кривонищенко был из разряда тех людей, кого в те времена называли «секретный физик», и притом произносили слова эти только шепотом. Хотя Георгий закончил строительный факультет и вовсе не был физиком в точном значении этого слова, он безусловно имел допуск к гостайне и просто в силу своей работы на одном из секретнейших объектов страны являлся хорошо осведомленным секретоносителем. Кстати, упомянутое выше словосочетание «секретный физик» ныне почти забыто, а в 1950-60-е гг. оно было широко распространено и всегда употреблялось с искренним уважительным подтекстом. Принадлежать к когорте создателей ядерного оружия и ракетной техники значило тогда быть частью элиты общества. Советский народ знал, что где-то там, в секретных местах, скрытых от глаз шпионов и просто посторонних лиц, живут и работают «секретные физики и ракетчики», они-де куют ракетно-ядерный щит Родины, и это — лучшие люди страны! О том, что подавляющая часть создателей самого современного оружия живет прямо у них под боком и зачастую ходит теми же улицами, советские люди не могли и подумать. Понять степень крайней засекреченности ракетно-ядерных разработок поможет история жизни Сергея Павловича Королева: о том, что он Генеральный Конструктор космической и ракетной техники, его родственники, за исключением жены, узнали лишь после его смерти! Пока он был жив, вся родня считала его инженером-строителем, разъезжающим по стройкам народного хозяйства, никто никогда не видел его с орденами, а уж тем более Звездами Героя Социалистического труда (их у него было две). Это вовсе не скромность — такого рода закрытость даже от самых близких людей была в те годы одним из неотъемлемых элементов режима соблюдения гостайны.

• Предыдущая
• 43/164
• Следующая