Дочь монстров (СИ) - Анна "SkolopendrA" - Страница 47

• Предыдущая
• 47/71
• Следующая

Дальше все было смутно и безразлично. Тела загрузили, солдаты расфасовались по машинам, последний вооруженный караул, отступая спиной вперед, забрался в кузов, тихо хлопнули дверцы, и машины, не задерживаясь, рванули с места.

Обдираясь колючими ветками, Лера миновала живую изгородь и медленно подошла к дому.

У парадного входа валялись первые гильзы. Солдаты расстреляли электронный замок. В холле мирно горел свет, ярко и беззастенчиво позволяя рассмотреть картины бойни и разрушения. От прежнего, знакомого Лере дома уже ничего не осталось. Повсюду: на стенах, на поломанной мебели, на закиданном гильзами полу, даже на потолке – была кровь.

Черные мерзкие сгустки дёгтем пачкали плитку, неестественно алые брызги нарядно расписали светлые стены гостиной, что-то зеленовато-желтое, источающее омерзительный запах, растянулось по трем нижним ступеням лестницы.

Медленно и очень аккуратно, как босиком по битому стеклу, Лера стала подниматься на второй этаж. Белые дрожащие пальцы легли на выключатель, погружая гостиную во тьму. Говорят, в темноте страшно, нет, в темноте куда проще.

Проломленные перила скалились острыми зубьями расщепленного дерева, а по стенам до сих пор медленно стекала чья-то кровь и везде, везде, куда только ни упирался взгляд, виднелись дыры от пуль.

Единственный во всем доме человек нашелся на втором этаже. Он лежал, раскинув руки, на пороге гостевой спальни, мертвый, недвижный, медленно остывающий.

Лера подбежала к нему сразу, ухватившись за тень напрасной надежды. Трясущимися руками она стягивала изрешеченный бронежилет с послушного мертвого тела, зачем-то рвала рубашку на лоскуты. Делала бинты, чтобы остановить кровь, но в этом не было необходимости. Кровь сочится из ран, пока бьётся сердце.

Словно со стороны девушка смотрела на себя – дрожащую, жалкую и заплаканную, вцепившуюся в алую, кумачовую рубаху, свернувшуюся на простреленной груди, задыхающуюся от глубокой внутренней боли.

Как может быть так, если только днем все было совсем по-другому?!

Время остановило свой ход, замерло в ярком электрическом свете, отраженном в мертвых серо-стальных глазах. Его можно было собрать по каплям прозрачных слезинок в изящный сосуд в форме опрокинутой восьмерки, но оно бы не сдвинулось с места.

Бесконечность в ярко освещенном коридоре, в оседающей после недавней стрельбы пыли, на холодном полу, рядом с алым от крови неподвижным мужчиной. Бесконечность клубочком на безжизненной, начиненной свинцом груди. Бесконечность с любимым в руках.

Бесконечность – несбыточная мечта, просто мгновенье, по чьей-то злой воле показавшееся вечным. И это, наверное, даже к лучшему, ведь время идёт и лечит раны. Все, кроме смертельных.

========== Политика невмешательства ==========

Лера находилась в особенном, редком состоянии полного отупения. Такое бывает, когда мозг наотрез отказывается принимать какую-то информацию. Она слышала чьи-то торопливые шаги на лестнице, шум голосов, но продолжала цепляться за изорванную рубаху Вениамина, поскуливая тихо и отчаянно, как побитая собака.

- Девушку осмотрите, вколите успокоительное и приведите в норму, - бархатный властный голос ножом резал тяжелый пахнущий кровью воздух. – Аргоса в морг.

Все было совершенно неинтересно Лере ровно до этих слов. Дикой кошкой она бросилась на первого же склонившегося к ней человека, с силой ударив его в челюсть. Внутри вместо черной воронки пустоты появилась материальная, ощутимая цель не дать посторонним прикоснуться к любимому телу, запаковать в черный мешок, засунуть в холодильник, засыпать трехметровым слоем земли…

- Тихо! – Приказ оказался действенней любой оплеухи. Лера замерла и медленно осела на пол, снизу вверх смотря на говорившего.

Наталиан ничуть не изменился с их последней встречи, педантичная аккуратность и идеальность во всем. На его свежем холеном лице не отражалось ни единой эмоции, даже в магически притягательных глазах сквозило полное безразличие к происходящему.

Поодаль, еще более хмурый, чем обычно, маячил Виталик. Он горбился, крутил головой и постоянно сжимал-разжимал кулаки, словно ожидая соперника для драки. Вокруг сновали вооруженные, одетые в черное люди.

А Вениамин говорил, что у него нет армии, и что никто не станет вмешиваться. Оказывается, надо было только немного продержаться, и от этого становилось еще больнее.

- Пошли, Лера. – Виталик бережно приподнял ослабевшую от рыданий девушку на руки. – Я отвезу тебя в приют, отоспишься, отдохнешь.

Парень говорил запинаясь, сбивчиво и прерывисто, так, будто сам был готов заплакать. Его изуродованное шрамом обычно неподвижное лицо сейчас кривилось и болезненно дергалось.

- Вы не успели совсем чуть-чуть, – неродным надтреснутым голосом прошептала девушка.

Виталик покачал головой и медленно с непередаваемо горьким чувством отчеканил:

- Политика креста – политика невмешательства. Группа прибыла через десять минут после твоего звонка, - а после спросил совсем тихо: - Но ведь директор тогда был уже мертв?

На осознание жестокой правды понадобилось всего несколько долгих секунд, после которых Лера выгнулась дугой, вырываясь из крепких рук Зека. Злость помогла обрести телу новые силы, и девушка в несколько скачков миновала лестницу, чтобы вновь предстать перед холодным, погруженным в какие-то свои думы Наталианом.

- Вы! – Слова срывались с губ с яростным шипением, а глубокий животный страх перед мужчиной превратился в еще большую по силе ненависть. – Политика невмешательства!

Дальнейшая реплика застряла в горле, чтобы затем обжигающе горьким комом обратно провалиться в душу. Ярко освещенный коридор вокруг исчез, Леру вновь затягивал, парализуя тело и волю, бескрайний мерцающий космос.

Голос Наталиана звучал сквозь торжественную музыку звезд, развеивая вакуум, образовавшийся в мыслях.

- Люди такие странные и забавные. Каждому от рождения даны руки, ноги, тело и голова. Это естественно – страдать, теряя часть себя, но зачем делать частью себя другого человека? Это нерационально и глупо. О потере руки будешь помнить вечно, но пройдет лишь пара лет, как ты забудешь того, над кем так убиваешься. Ну, может, пара десятков лет, – с легкой издевкой закончил мужчина.

Вокруг вновь появились люди. Мимо в черном закрытом на молнию мешке пронесли мертвое тело. Лера хорошо знала, чьё это тело, но продолжала стоять, тупо уставившись в пустоту. Все забудется и сотрется. Ехидная улыбка, вечная насмешка в любимом голосе, искристость серебряных глаз, обрамленных паутинкой тонких морщинок. Её Вениамин канет в Лету.

Наталиан уже потерял интерес к минутной беседе. Он отвернулся от девушки и молча выслушивал рапорт.

- Мразь! – Лера дернула брюнета за полу дорогого, идеального ониксово-черного пиджака, заставляя мужчину развернуться, и плюнула на отполированные до зеркального блеска ботинки.

В коридоре повисла гробовая тишина, замер изваянием Виталик, и впервые за всю свою жизнь девушка увидела страх на его лице.

- Хм, любопытный, крайне занимательный способ мщения. – Наталиан с новым интересом изучал напряженную, готовую ринуться в бой Леру. Его голос источал яд, давил и угнетал так, что все находящиеся вокруг от греха подальше сделали пару шагов назад. Все, кроме неё. – Я как раз обдумывал вопрос, тратить ли на реанимацию вашего драгоценного директора ресурсы компании или не тратить. Он ведь в коме от потери крови, но сердце и мозг целы…

Девушка беспомощно хватала ртом воздух, готовая поверить в зыбкую призрачную надежду, смешную на фоне недавних указаний про морг и такую хрупкую после её сумасбродного поступка.

- Пожалуй, наши врачи попробуют совершить чудо, если ты искупишь свой поступок, – скучающим тоном закончил мужчина.

- Что нужно сделать? – на удивление осмысленно произнесла Лера.

- Все просто. - Впервые на бесстрастном лице появилось подобие улыбки, кривой, хищный оскал, обнаживший идеальные ненатурально белые зубы. – Оближи ботинок.

• Предыдущая
• 47/71
• Следующая