Выбери любимый жанр

Икона и топор - Биллингтон Джеймс Хедли - Страница 43


Изменить размер шрифта:

43

Образование Униатской Церкви ускорило развитие событий, обеспечив верность Риму большей части православной иерархии Польского королевства. Союз с Римом не был воспринят с особенным воодушевлением на низших уровнях иерархии, равно как и местными светскими правителями, которые стремились сохранить свои исторически сложившиеся свободу и независимость. Организуя сопротивление католизации, православные общины все больше опирались на местные братства, имевшие протестантскую окраску. Их происхождение остается неясным, но идет, скорее всего, от соседей, чешских сектантов, которые также помогли придать организации польских протестантов более тесную форму «братства»[355]. Изначально сила православных братств сосредоточилась в полунезависимых городах Восточной Польши, в которых успехи польских протестантов полувеком раньше были особенно впечатляющими. Антииерархический уклон, строгая общинная дисциплина и упор на программу религиозной печати и образования на родном языке, присущие православным братствам, приводят на память гуситов и кальвинистов.

Сигизмунд способствовал дальнейшему укреплению отношений между неуниатскими православными верующими и протестантами тем, что объявил тех и других «еретиками», отказав таким образом православным в статусе — в некотором смысле более предпочтительном — «раскольников», традиционно присутствующем в римско-католическом учении. Летом 1595 г. в Литве, на встрече руководителей обеих общин, православные и протестанты занялись выработкой мер совместной борьбы с политикой Сигизмунда[356]. В течение предшествовавших десяти лет православные создали по меньшей мере четырнадцать братских организаций и большое количество школ и книгопечатен[357]. В последующие годы, по мере того как усиливались гонения Сигизмунда на инаковерующих, протестантские общины зачастую были вынуждены искать защиты в объятиях более устойчивых православных общин. В то же время православные противники католицизма усвоили из протестантских полемических трудов многие апокалиптические антикатолические идеи, а также привлекли в свои школы гонимых, но хорошо образованных польских протестантов, равно как и славянских беженцев из иезуитских академий.

Братские школы и типографии Белоруссии стали первыми у восточных православных славян проводниками наставления в вере. Первые две типографии братств — в Вильнюсе и Львове — сделали для просвещения особенно много. В Вильнюсе напечатали два первых церковнославянских грамматических руководства (в 15 % и 1619 гг.), во Львове, между 1585 и 1722 гг. — более тридцати трех тысяч экземпляров букварей[358]. В школе в Остроге наравне с греческим языком изучали латинский, и та же школа оплатила в 1576–1580 гг. издание первой полной славянской Библии[359]. В начале XVII в. братские школы продолжали умножаться и распространились на восток и юг, по мере того как православные общины этих областей вступали в борьбу с расширением католического влияния. Особенно важную роль сыграло киевское братство, учредившее (в 1632 г. все еще оставаясь под контролем Польши) первое у восточных славян высшее православное учебное заведение — Киевскую академию.

Два выдающихся православных деятеля воплощают меру протестантского воздействия на осажденную общину русских православных в конце XVI и начале XVII вв. Стефан Зизаний из Белоруссии, автор первой славянской грамматики 1596 г., следуя лютеранскому обычаю, включал наставления из катехизиса и антикатолические комментарии в свои поучения. Его труд «Казанье св. Кирилла об антихристе» («Кириллова книга») — направленный против униатов сборник мрачных пророческих текстов — вобрал в себя многие аргументы, используемые протестантскими проповедниками в полемике с Римской Церковью. Как только Киевская академия сделалась в конце XVII в. образцом для церковных школ и академий, которые начали появляться в Московском государстве, доводы Зизания в пользу того, что царство антихриста уже на пороге, стало основой для ксенофобских и апокалиптических сочинений Московской Церкви XVIII в.[360].

Еще более зависимым от протестантизма был Кирилл Лукарис, греческий патриарх Константинополя начала XVII в., служивший в 1590-х гг. священником и наставником в братских школах Вильнюса и Львова. Глубоко зараженный их антикатолицизмом, он был одним из двух представителей православной иерархии, кто голосовал против окончательного заключения Брестской унии 1596 г. В дальнейшем Лукарис сделался близким другом многих англикан — равно как польских и венгерских кальвинистов, и по своим доктринальным приверженностям сам стал настоящим кальвинистом. Возглавив в 1620 г. Константинопольскую Патриархию, он «связал себя с силами протестантизма»[361], и габсбургский посол в Порте назвал его «архиврагом католической церкви»[362]. Через тесные контакты с патриархом Филаретом Лукарис во второй половине Тридцатилетней войны содействовал вовлечению России в антигабсбургскую коалицию.

Последним звеном, связывавшим православных и протестантов, которое было выковано союзом славян и противников католицизма, был великий чешский писатель и педагог XVII в. Ян Амос Коменский. После уничтожения в 1620 г. чешской протестантской общины Коменский, обеспокоенный низким образовательным уровнем восточных славян, тем не менее связывал с Московским государством единственную надежду на поражение католицизма в Европе[363]. В дальнейшем, уже будучи эмигрантом в польских протестантских общинах, Коменский заинтересовался православными братствами, а их учебные программы и педагогические теории, возможно, воздействовали на него, когда он разрабатывал свои знаменитые теории образования и народного просвещения[364].

Прямое воздействие Швеции, могущественной протестантской соперницы и северной соседки Московского государства, было навряд ли менее значительным, чем усиление протестантского влияния в рамках антиуниатского движения в Западной и Южной России.

Шведское присутствие начало ощущаться в 1590-х гг., после захвата и разграбления шведами самого северного русского монастыря в Петса-мо на Северном Ледовитом океане[365] и выдвижения шведских колонистов и евангелистов в район Ладожского озера. Настоящее влияние началось, однако, с попыток Швеции ограничить польское продвижение в Россию в период «Смутного времени». Шведский король Карл IX, дядя Сигизмунда, протестант, во имя «всего христианства» предпринял кампанию в поддержку сопротивления нового царя, Шуйского, католической Польше[366]. В 1607 г. Карл направил русским трактат об овладении новейшим европейским военным искусством — первый трактат такого рода в России[367], а в последующие годы прислал три беспрецедентных пропагандистских воззвания «ко всем чинам Московского государства» с призывом не даваться в рабство «польским и литовским собакам»[368]. В последующие месяцы шведы предприняли широкомасштабную интервенцию от Новгорода до Ярославля, включавшую антикатолическую пропаганду в Соловецком монастыре и других центрах русского Севера и захват почитаемого Валаамского монастыря на Ладожских островах.

Шведы и в самом деле стали непризнанными героями освобождения Москвы от польской оккупации. Вслед за вторжением в Польшу в 1609 г. они снабдили Московское государство деньгами и направили в него Кристернуса Сома, голландского генерала, состоявшего на шведской службе, который помог подготовить армию Скопина-Шуйского к решающим баталиям 1609–1610 гг., покончившим с Сигизмундом вовне и восстанием казачества внутри[369]. Народное ополчение Минина и Пожарского, которое в 1612–1613 гг. выдворило польское шляхетское войско из Москвы во второй, теперь уже последний раз, являлось в некотором отношении зачаточным вариантом той совершенно новой армии гражданского типа, с помощью которой шведы быстро расправились с аристократическими армиями Габсбургов в Тридцатилетней войне. В 1612 г., в разгар польского вторжения, собравшийся в Ярославле земский собор вступил в переговоры со Швецией, желая видеть на пустующем российском престоле шведского кронпринца[370]. В то же самое время Англия предложила России статус протектората[371]. Голландцы, которые соперничали с Англией и скоро вытеснили ее как главного зарубежного торгового партнера России, в 1621 г. помогли наладить выпуск в России первого информационного издания, рукописных курантов, и во многом обеспечивали быстро растущую российскую армию как снаряжением, так и личным составом[372]. Дважды — в 1621–1622 и в 1643–1645 гг. — датчане были близки к заключению королевских браков с новым неокрепшим домом Романовых[373].

вернуться

355

105. О сложной проблеме происхождения братств (которых порой возводят к более общему влиянию поздних средневековых гильдий) см.: Е.Медынский. Братские школы Украины и Белоруссии в XVI–XVII вв. и их роль в воссоединении Украины с Россией. — М., 1954, 26–29. Автор книги допускает обычную ошибку, используя современные понятия при описании средневековых институтов, навешивая на братские школы ярлык «национального» и «антипольского» движения, тогда как они были движением религиозным с оттенком заботы о местных правах и традициях, как показано в блестящих трудах: К.Харлампович. Западно-русские православные школы в XVI и начале XVII вв. — Казань, 1898; и его же: Западно-русские церковные братства и их просветительная деятельность в конце XVI и в начале XVII вв. — СПб., 1899. Другие ценные материалы о братствах см. в статьях, на которые ссылается Веселовский: Влияние, 17–18; и: Библиография по истории, ч. II, 161–163. Описание, в котором присутствует попытка полностью отделить их историю от великорусской, см.: Hrushcvsky. History, 188–276. Обшую картину борьбы католиков с православными в России см. в: А.Архангельский. Очерки из истории западно-русской литературы. — М., 1888, в 2 т.

вернуться

356

106. См.: М.Коялович. О сношениях западно-русских православных к литовско-польским протестантам во время унии //XЧт, I860, сен., особ. 225–238. См. также капитальное исследование: П.Жукович. Сеймовая борьба православного западно-русского дворянства с церковной унией. — СПб. (до 1609 г. — 3 т., 1901; ох 1609—го до 1632 г. — 6 т., 1903–1912). В целом он рисует Сигизмунда менее дсмоничным, чем большинство русских историков, указывая, что 1611 г. был поворотной точкой в его правлении и что его программа одновременного преследования протестантов и православных являлась в значительной мере попыткой компенсировать польские католические потери и гонения на Западе (см. вторую серию, I, 54—115 и особ. 78–89). Более недавний анализ попыток совместного сопротивления и молчаливой взаимной поддержки протестантов и православных см. в: Б.Лельявский. Попытка унии евангеликов с православными в Польше // Воскресное чтение, Варшава (год II, № 32); D.Oljancyn. Zur Fragc der General-konfoderation zwischen Protestanten und Orthodoxen in Wilna 1599 // Kyrios, 1936, № 1, 29–46, а также важный документ, посвященный этой встрече, с примечаниями того же автора & Kyrios, 1936, № 2, 198–205. См. также: S.Kot. La Reformc dans le Grand-Duche de Litliuanie. Factcur d'occidentalisation culturelle // AIOS, XII, 1952, 201–261, — с картами протестантских церквей и списками обращенных и студентов в западных университетах.

вернуться

357

107. Медынский, 22–24.

вернуться

358

108. B.Unbegaun. Russian Grammars before Lomonosow//OSP, VIII, 1958, 98; Медынский, 52.

вернуться

359

109. На основе ранней работы Геннадия в Новгороде: А.Архангельский. Очерки, I, 345.

вернуться

360

110. Об источниках и распространении антипапского и антикатолического использования символа Антихриста см.: H.Preuss. Die Vorstellungcn vom Antichrist im spateren Mittelalter, bci Luther und in der konfcssionellen Polemik. — Leipzig, 1906. Текст «Кирилловой книги» Зизания см. в: Pamiatki poicmichnogo pis'menstva kintsia XVI i poch XVII v. — Lwow, 1906, I, 31–20; рассмотрение см. в: A.Balanovsky. Stefan Zizany. — Pochaev, 1887; Цветаев. Протестантство, 611–646; Литературная борьба, 104–109.

Автор второй славянской грамматики, Мелетий Смотрицкий, двигался в обратном направлении, приняв унию после написания в 1610 г. своего знаменитого трактата «Фринос, или Плач Восточной церкви». Он сделался епископом Полоцким и врагом Кирилла Лукариса. См.: Е.Шмурло. Мелетий Смотрицкий в его сношениях с Римом // Труды V съезда русских академических организаций за границей. — София, 1932, 501–528.

вернуться

361

111. С учетом сдержанного одобрения его карьеры Германосом Стренопулосом, православным экзархом Западной и Центральной Европы: Germanos Strenopoulos. Kyrillos Loukaris 1572–1638. — London, 1951, 21. О связях Лукариса с Англией см.: Journal of Religion, XVI, 1936, 10–29; о его связах с Россией см.: О.Вайнштейн. Россия и Тридцатилетняя война. — Л., 1947, ПО и далее; его переписку, а также другие основополагающие материалы см. в: E.Legrand. Bibliographic hcllcnique du XVII siecle, 1896, IV, 161–521.

вернуться

362

112. Письмо Рудольфа Шмида; перепечатанное в: E.Von Hurmazaki. Fragmcnte zur Geschichte der Rumancn. — Bucharest, 1884, III, 106.

вернуться

363

113. Флоровский. Чехи, 408–410.

вернуться

364

114. Медынский. Школы, 76–86.

вернуться

365

115. Событие, описанное в знаменитом финском романе Сантери Ивало «Юхо Весайнен» (Santcri Ivalo. Juho Vesainen, 1894), который оказал значительное влияние на финское самосознание.

вернуться

366

116. Шведские документы в: Г.Форстен. Политика Швеции в смутном времени // ЖМНП, 1889, фев„333.

вернуться

367

117. «Kriegsbuch» Фроншпергера. П.Бобровский: Переход России к регулярной армии. — СПб., 1885, 131–137; Оч (6), М., 1955, 572–573. Когда несколькими годами позже в Германии появились более продуманные и проработанные трактаты Вальхаузсна (Wallhauscn), их почти немедленно перевели на русский язык.

вернуться

368

118. Воззвания от 15 июня и 24 сентября 1608 г. и 3 июня 1609—го см. в: Форстен. Политика, 339–341.

вернуться

369

119. См. важное, посмертно опубликованное исследование: Г.Бибиков. Опыт военной реформы 1609–1610 гг. // ИЗ, XIX, 1946, 3—16. Скопин-Шуйский стал героем наиболее достоверных сказаний и сказок на тему военного героизма того времени (см.: Гудзий. История, 344–346; Русская повесть XVII века / Под ред. И.Еремина — Л., 1954, 28–38 — текст сказания о его смерти, и 344–349 — комментарий) и, возможно, не имел себе равных в народной любви, пока в XIX столетии не возродилась громкая слава Минина, Пожарского и кампании 1612–1613 гг.

вернуться

370

120. См.: Г.Замятин. К вопросу об избрании Карла Филиппа на московский престол. — Тарту, 1913, с историографическим обзором 1–7. См. также: В.Бочкарсв. Шведо-русские отношения в смутное время и осада Пскова 1615 г. — Псков, 1916; и ценные дополнительные подробности: со шведской стороны — в: H.AImquist. Sverige och Ryssland, 1595–1611. — Uppsala, 1907; Die Zarenwahl des Jahres 1613 // ZOG, 1913, III, 161–202; с российской стороны — в: П.Любомиров. Очерк истории нижегородского ополчения 1611–1613 гг. — М., 1939.

вернуться

371

121. I.Lubimenko. A Project for the Acquisition of Russia by James I // EHR, XXIX, 1914, 246–256.

вернуться

372

122. Флоровский. Чехи, 355–356 — о курантах (от «courante», а также в России — «колокольный звон»). А.Шлосберг. Начало периодической печати в России // ЖМНП, 1911, сен., 75–76, — автор предполагает, что куранты имелись в обиходе и раньше. Воспроизведение текстов и обсуждение см. в: Шлосберг, 78— N8, и: Чт, 1880, II, 37–46. Об англо-голландском соперничестве см.: I. Lubimenko. The Struggle of the Dutch with the English for the Russian Market in the Seventeenth Century//TRHS, VII, 1924, особ. 3 8-50, и другие ее статьи: RH, 1922, Sep.-Oct., 1-22; RES, IV, 1924; см. также статьи Лаппо-Данилевского (ЖМНП, 1885, сен.) и С.Архангельского (ИС. 1936, № 5). В начале XVII в. английские инвестиции никогда не достигали даже трети голландских; вовлеченность англичан в дела Московского государства резко уменьшилась во время английской Гражданской войны. К 1631 г. даже Ватикан получал известия из Москвы от голландца — католика Николаса Янсена. См.: E.Shnuirlo. Kurie a Pravoslavny vychod v letech 1609–1654. — Praha, 1928, 316–317, ч. 2, 78–83.

вернуться

373

123. Об этих и других попытках организации прозападных браков см.: Д.Цветаев. Из истории брачных дел в царской семье московского периода // РВ, 1884, №№ 7, 8.

43
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело