Самый дождливый октябрь - Комарова Ирина Михайловна - Страница 8
- Предыдущая
- 8/54
- Следующая
– И какими документами ты разжилась в этом поселке?
– Да все сделала, что нужно было, – бесхитростно призналась Валя. – Медицинскую книжку, рекомендации от бывших хозяев. Справку милицейскую, об отсутствии судимостей, тоже. Люди глупые, они бумагам верят.
– Это верно, народ у нас наивный. Покажи, кстати, документики.
– У меня только паспорт с собой, остальное все дома.
Валя торопливо сбегала в прихожую, вернулась с большой хозяйственной сумкой. Нервно порылась в ней и достала паспорт. Гоша изучил первую страницу, медленно пролистал паспорт до самого конца, и снова вернулся к фотографии. Слегка царапнул ногтем край, внимательно изучил печать.
– Похоже, настоящий, – сделал вывод он. – А фотография переклеена. Правда, переклеена аккуратно, подозрений не вызывает.
– Вы его отберете? – Валя не сводила глаз со своего паспорта.
– Я теперь частное лицо, конфисковывать документы права не имею, – безмятежно ответил напарник. – Но имей в виду: использование поддельных документов, это тоже статья, два года запросто получить можешь. Я не пугаю, а предупреждаю, так, по-дружески.
Он протянул Вале паспорт, подождал, пока она снова спрячет его в какой-то потайной кармашек сумки и только тогда вернулся к основной теме.
– Значит, ты вернулась в город с чистыми документами начала искать работу. Хороших, как я понимаю, хозяев: чтобы за имуществом не слишком внимательно следили, а дом – полная чаша.
– Георгий Александрович, Христом-Богом клянусь!
– Оставь, Валя, – поморщился Гоша. – Я твою программу знаю, от начала до конца, и она мне совершенно неинтересна.
– Георгий Александрович! – Валя снова залилась слезами. – Да что ж вы меня слушать совсем не хотите? У меня ведь и в мыслях ничего такого не было! Я три года здесь отработала, и дальше собиралась! Дайте же объяснить!
– Пусть объяснит? – повернулся Гошка ко мне.
Я пожала плечами. Честно сказать, эта Валя мне не понравилась. Не понравилось, как суетливо она старается заглянуть Гошке в глаза, как мгновенно заливается слезами и, так же мгновенно, прекращает плакать. Но это не повод, чтобы лишать ее слова.
– Объясняй, – разрешил Гоша. – Только без слез.
– Я, когда вернулась, – Валя торопливо вытерла ладонями мокрые щеки, – я сразу решила, что со старым покончено, навсегда. Я ведь в колонии полтора года… я больше не хочу! Да что ж я, без воровства не проживу? Тем более, документы хорошие. Я в агентство по найму прислуги пошла, так они мне в три дня работу нашли, вот сюда, к Черниковым. И я три года, без единого замечания! Георгий Александрович, я не хочу больше в колонию, неужели вы не понимаете?
– Это я, как раз, понимаю. И даже верю. Но кто-то ведь сейф открыл.
– Не я! Ну, правда, Христом-Богом клянусь, не я! Да и не умею я с сейфами, вы же знаете!
– Допустим. Но если не ты, кто мог Черниковых обворовать?
– Не знаю, – она всхлипнула и бросила быстрый взгляд на Гошку. – Я здесь, за три года, и чужих-то никого не видела.
– Валя, ты же понимаешь, что пока мы не найдем вора, ты останешься подозреваемой номер один.
– Так найдите! – вскрикнула она и прижала руки к сердцу.
Я даже поморщилась, до того фальшивыми показались мне и этот жест, и этот вскрик. Гошка моментально насторожился:
– Что?
– Все нормально, – успокоила я его. – Ухо побаливает.
– А-а, – он кивнул. – Бывает.
Валя не обратила внимания на наш короткий разговор. И хорошо, ей совсем ни к чему знать: я сообщила напарнику, что не верю ни единому ее слову. А то заведет опять свою волынку: «Христом-Богом клянусь»! Пусть продолжает отвечать на Гошкины вопросы.
Впрочем, ничего конкретного или интересного Гошке выяснить не удалось. Ни о ком из перечисленных Черниковым, ничего конкретного она сказать не могла.
– Бывали здесь изредка люди – чаще по одному, но на праздник и компания могла собраться. Только я что, я дверь открою, да к хозяину провожу. Ну, чай приготовлю, подам. А кто там главный технолог, кто секретарша, какая мне разница?
На остальные Гошкины вопросы она отвечала так же старательно и бесполезно. В какой-то момент, напарник мигнул мне, дескать, бери разговор на себя, а я посижу, послушаю.
Я попробовала зайти с другой стороны:
– А какие у вас отношения с Надеждой Николаевной?
Женщина перевела взгляд на меня, несколько мгновений внимательно рассматривала, потом заговорила, спокойно и деловито:
– Нормальные. Деньги она платит аккуратно, работу требует, но тоже нормально, без затей.
– Что значит, без затей?
– Ежедневно в магазин сходить, обед приготовить, прибраться. Раз в неделю стирка с глажкой, раз в месяц окна помыть. Генеральная уборка раз в квартал. А если гости, то приготовить, на стол подать и порядок потом навести. Но гости, это уже за отдельную плату, тут мы каждый раз заново договариваемся.
Я кивнула. Действительно, ничего особенного, без затей. И тут же спросила:
– А с затеями, это как?
– Да по-разному, – теперь Валя, почему-то, посмотрела на меня с неприязнью. – Было у меня такое – договорились с хозяйкой, что я у нее пять дней в неделю по шесть часов работаю. Так она мне эти шесть часов ни на секунду остановиться не давала, все время придумывала, чем занять. По пятам за мной ходила и смотрела.
– Что, прямо вот так, шесть часов, каждый день? – не поверила я. – Ей что, больше делать нечего было?
– Нечего. У нее муж откуда-то из этих, из горцев, – она махнула рукой в сторону окна, очевидно считая, что горы с горцами находятся в том направлении. – Строгий. И порядка по своему обычаю требовал: со двора ни ногой, подружек не звать, сиди дома и занимайся хозяйством. Вот она и занималась, как умела. Но я недолго там работала, не выдержала. Хозяйка ведь и в туалет мне ходить не разрешала.
– В каком смысле? – не поняла я. – Что, совсем? А как же?
– А как хочешь. Брезговала она, видите ли, что я, ее мраморный унитаз с позолотой запачкаю. – Валя помолчала, потом зло добавила: – А другая хозяйка форму на работе носить требовала.
– Разве это плохо? – не поняла я. – В специальной одежде, наверное, удобнее, да и своя экономится.
– Спасибо за такую экономию, – язвительно поклонилась она. – Да если бы вы ее видели эту форму, так не говорили бы. Хозяйка сама фасон выдумала и своей портнихе заказала. Вот уж, наверное, та плевалась, пока шила! Шортики вот такой длины, – Валя чиркнула пальцем по ноге на ладонь выше колена, – с нагрудником на лямочках. И белая рубашка, а к ней – галстук, синий в белый горошек. Я таким пугалом выглядела, что мимо зеркала только зажмурившись ходила. Двери на звонок открыть стеснялась.
– А зачем же вы согласились? Сказали бы, что не хотите.
Валя поджала губы.
– Видно, что у вас все в порядке, без проблем живете. Когда работа нужна, на все согласишься. Так что, Надежда Николаевна, как хозяйка, совсем не плохая. Есть намного хуже.
Мы еще немного побеседовали на тему хозяек, давая Гоше время собраться с мыслями, но напарник так ничего и не придумал. Только предложил пройтись по квартире, ознакомиться, так сказать, с местностью.
С Валей, в качестве экскурсовода, мы обошли квартиру, убедились, что сейф по-прежнему находится в спальне и крепко заперт. Осмотрели кабинет, гостевую спальню, столовую, гостиную (вот скажите мне, зачем на двоих нужна такая огромная жилплощадь? Мы с родителями и Маринкой в двух комнатах… прочем, прошу прощения, это к делу не относится. Просто больной вопрос, сами понимаете) и просторную кухню. Наконец Гоша сдался. Он записал Валин телефон, дал ей наши номера, на тот случай, если она вспомнит что-нибудь важное и пообещал придти еще раз, уже с фотографиями интересующих нас людей. Домработница снова разразилась слезами, невнятно и путано умоляя нас найти похитителей содержимого сейфа и не говорить хозяевам о ее, Вали, преступном прошлом. Одновременно она заверяла Гошу, что готова всеми силами помочь следствию и каждую минуту клялась Христом-Богом. Я уже думала, что Валя, продолжая причитать, увяжется за нами до машины, но как только мы вышли на площадку, она замолчала и заперла за нами дверь – я хорошо слышала, как щелкнул замок и звякнула цепочка.
- Предыдущая
- 8/54
- Следующая
