Белоэмигранты между звездой и свастикой. Судьбы белогвардейцев - Гончаренко Олег Геннадьевич - Страница 16

• Предыдущая
• 16/61
• Следующая

Однако некоторые историки склонны считать, что главная и основная причина, по которой албанский монарх не счел даже нужным появиться перед спасшими его корону русскими войсками, лежала в его глубоком убеждении, что «неверные» едва ли заслуживают нечто большее, чем переданная им через третьих лиц устная благодарность. Немногие участники Русского отряда, чья вера и убеждения позволяли это, постарались принять албанское подданство и остаться в стране. Здесь их ждал такой же упорный и тяжелый физический труд, как и в других Балканских странах, а самых удачливых — служба в отдаленных, разбросанных по горам албанским гарнизонах в самых разных, но отнюдь не генеральских чинах, а те, кто вернулся назад, продолжили борьбу за существование в прежних условиях. Конечно, «маленькая победоносная война» против частей, исторически не способных одерживать победы, оказалась совсем несложным усилием со стороны русских войск. Разрозненные части Русской армии, получи они такую возможность объединиться в полки и дивизии, смогли бы легко сокрушить любую современную им европейскую армию. В связи с чем становится понятен унисон большевиков в СССР и «демократических» правительств мира в стремлении погубить эту великую силу, ставшую в 20-е годы прошлого века страшным напоминаниям недругам России и русского духа о былой мощи Российской Империи. Попытки раздробить и рассеять мощь русских войск в изгнании со временем увенчались успехом: армия продолжала свой распад, а отсутствие средств на содержание всего сложного военного организма лишь ускорило ее дробление. Люди, оставившие военный стан, подыскавшие себе гражданские специальности, женившиеся или поступившие в высшие учебные заведения в разных странах, обзаведясь собственностью, уже не могли с прежней легкостью собраться и двинуться в любом направлении, атаковать и одержать победу. Шло время, и многие бывшие военнослужащие, ведущие иной образ жизни, отличающийся от той, что была в казарме, все более отдалялись от армейских будней и становились «сугубо штатскими». А распыление армии и флота по странам и континентам продолжалось еще почти половину десятилетия после их отбытия из России. Жизнь русского флота была не менее драматичной и наполненной скитаний, чем армейские будни. Покинув Константинополь еще в 1920 году, эскадра русских кораблей вышла на простор Средиземноморья. Корабли прошли архипелагом в Наварин, где были загружены углем и пресной водой и взяли курс на африканское побережье, следуя в тунисский порт Бизерту. Из Наварина в Бизерту шел большой баркас, а пассажирами баркаса были гардемарины и кадеты. На руле баркаса сидел воспитатель, капитан первого ранга Владимир фон Берг, на кормовом сиденье расположился вице-адмирал Александр Михайлович Герасимов, назначенный новым директором Морского корпуса, а рядом с ним находился митрофорный протоиерей о. Георгий Спасский, назначенный настоятелем церкви Морского корпуса. С воспитанниками корпуса на судне плыли и все офицеры- воспитатели. Белогвардейская эскадра шла по тем же водам, где более ста лет тому назад подвиги эскадры адмирала Сенявина, действовавшей против флота Наполеона Бонапарта, сделали его имя известным всей России. Часть эскадры двигалась по Коринфскому каналу, а более крупные суда, имевшие большую осадку, огибали Грецию. У берегов Кефалонии, чуть южнее острова Корфу, произошел сбор эскадры для дальнейшего похода на Бизерту. Вскоре эскадра под командованием вице-адмирала Кедрова дошла до тунисских берегов. Корабли вошли в глубокую бухту Каруба, из которой были видны белые стены Бизерты, за ними виднелись горы и очертания пальм. Здесь произошла постановка кораблей на якоря, были закреплены швартовы и на берег сошли их экипажи. Занявшись расселением русских моряков во временных лагерях, вице-адмирал Михаил Александрович Кедров в краткие сроки решил задачи проживания чинов флота и их семей. Вскоре, прискучив колониальной жизни, Кедров принял для себя решение перебраться в Париж вместе со своим начальником штаба Машуковым, чтобы там, находясь в непосредственной близости к французскому правительству, помогать проявлять заботу о моряках, оставшихся в Африке. Кедров сдал командование остающемуся в Тунисе вице-адмиралу Беренсу, простился с командами кораблей и офицерами и на французском крейсере «Эдгар Кинэ» отбыл в Марсель. Из Марселя путь Кедрова и Машукова лежал на север, в Париж. Обосновавшись во французской столице, по причине появившегося у него большого количества свободного времени, не занятого попечительством о судьбах русского флота в Бизерте, Кедров поступил на учебу в Парижский институт путей сообщения, где прослушал курс и был выпущен с французским дипломом инженера. По свидетельству современников, Кедров был прилежным студентом, и университетский курс им был окончен с отличием. Успел ли вице-адмирал поработать инженером в благословенном Париже— неизвестно, однако к 1929 году он снова решил воскресить свое имя на русском эмигрантском Олимпе, возглавив Военно-Морской Союз. Оставленные им матросы и офицеры, гардемарины и адмиралы в дальней колониальной Бизерте, продолжали свою полную превратностей и приключений жизнь, не ожидая, когда в очередной раз на них обратит свое благосклонное внимание радетель об их нуждах перед престолом французского правительства — доблестный политикан Кедров. Как и в далеком 1920 году, Кедров был рад, что выполнил, наконец, свои обязательства и не слишком торопился связывать себя новыми перед брошенным флотом. Жизнь русской колонии в африканской Бизерте продолжалась. Море выглядело темно-синим сапфиром в оправе золотых песчаных берегов, изумруды волн продолжали свой бег, а город жил своей жизнью — весь в дымке раскаленных дней и серебре лунного сияния в иные ночи. С куполами магометанских мечетей и редкой готикой католического храма, оставаясь зеленым оазисом среди песчаных холмов и гор, отделенный от них стенами пальм, маслиновыми рощами, колючих кактусами и колоннами алоэ. В местечко Сфаят прибыли гардемаринские роты, личный состав преподавателей и их семейства, а также семьи офицеров. На возвышенности Кебир и в долине Сфаята собралось всего 320 гардемарин и кадет, 60 офицеров и преподавателей. 40 матросов из разных команд и полсотни членов семей моряков. Вскоре в русской колонии возник «Дамский комитет», состоявший из жен офицеров и пошивочная мастерская, занимавшаяся пошивом одежды для всех чинов Морского корпуса. Постепенно были открыты корпусная библиотека и типография, а почти одновременно с ними и «Казенная лавочка» для всего населения. Затем, на территории лагеря построили и площадку для тенниса. «На площадке тенниса, окруженной молодыми соснами, звонким колокольчиком звенит задорный смех. Весело прыгает на загорелых ножках, подбрасывая ракеткой белый мяч хорошенькая девочка… золотые кудряшки пляшут по загорелым, дрожащим от смеха щекам. Ее партнеры — кадеты не отстают от нее ни в резвости, ни в веселости»⁷⁰. Морской корпус расположился в стенах французской колониальной крепости Джебель Кебир, окруженной глубоким рвом и высоким валом. Вал широкой каменной стеной опоясывал всю крепость по периметру и замыкался высокими каменными воротами с толстой железной решеткой. У самой крепости располагалась строевая площадка, откуда открывался дивный вид на всю Бизерту с ее горами, пальмовыми аллеями, озером и уютную средиземноморскую бухту. На эту площадку выносился знаменный флаг, здесь же служились молебны, проходил церемониальным маршем батальон Морского корпуса, зачитывали приказы и звучали речи начальствующих лиц. Здесь уже, в храмовый праздник корпуса 6 ноября — день Святителя Павла Исповедника, истинный морской праздник, проходили торжественные парады. На входе в крепость дежурный гардемарин, вооруженный морским палашом, салютовал прибывающим. В одном из казематов магометанского Кебира стараниями о. Георгия Спасского была обустроена корпусная Русская православная церковь. «С низкого сводчатого потолка спускаются гирлянды пушистого вереска и туи, в них вплетены живые цветы. Гирлянды темной рамой окружают белый иконостас с Царскими вратами. На иконостасе образа Христа Спасителя и Св. Павла Исповедника. Справа и слева две белых хоругви и знаменный флаг. Белые покрывала на аналоях сшиты из бязи и золотых позументов, паникадило из жести. Через узкую бойницу падает луч солнца на Тайную Вечерю над Царскими вратами»⁷¹. В этой церкви, обустроенной отцом Георгием, скромной и бедной, но вместе с этим уютной и ласковой, он и совершал все службы и церковные требы для Морского корпуса и семей моряков. Курс лекций Морского корпуса состоял из разнообразных важных предметов — дифференциальное исчисление, математика, морское дело, история, русский язык. Воспитанникам устраивались гимнастические праздники, организованные и подготовленные поручиком Владимиром Ивановичем Высочиным. Во рву крепости был организован любительский театр, где шли пьесы, сочиняемые чинами Морского корпуса. Проводились балы.

• Предыдущая
• 16/61
• Следующая