Навсегда с ним - Такер Шелли - Страница 17
- Предыдущая
- 17/81
- Следующая
Глава 5
Боже, ради обыкновенного душа она пошла бы на все! Селина лежала на соломенном матраце в своей спальне, слишком утомленная, чтобы заснуть, слишком измученная, чтобы пошевелить хоть пальцем. Она так устала, что не могла даже думать. Она лишь представляла себе, как замечательно было бы оказаться сейчас под душем! Горячие струи били бы по коже, наполняли паром ванную, массировали ее тело, пока не согрелись бы мышцы и не ушла из них тянущая боль. Непроизвольно из груди вырвался глубокий вздох.
Душ. И еще ее любимый шампунь с лекарственными травами. И кондиционер, который сделает волосы шелковыми. И душистая пена для ванны, которая смоет всю грязь, въевшуюся в кожу за долгие часы работы после свадебного ужина. А потом несколько минут в джакузи. Всего несколько минут. Она готова все отдать за это блаженство. И наконец, мягкое махровое полотенце, специально подогретое на горячей трубе в ее ванной комнате.
А желаннее всего собственная постель. Скользнуть бы в нее между прохладными атласными простынями, накрыться стеганым пуховым одеялом, положить голову на мягкую подушку…
Селина тихо застонала. Боже, как хочется домой!
Ныло все тело. И она не знала, чем вызвана боль в спине — то ли долгим стоянием на ногах, то ли…
Она боялась вспоминать о злосчастном осколке пули.
«Хотя это было бы избавлением от всех несчастий», — с горьким юмором подумала она. Даже самые интенсивные занятия в группе аэробики не выматывали ее до такой степени.
Весь вечер она выполняла указания Иоланды, ни разу не пожаловавшись. Скребла деревянные тарелки, кувшины и ножи, пока кожа рук не воспалилась от грубого мыла. Она помогала передвигать к стенам столы и лавки, выносила из зала грязную солому, а потом подметала пол и, вооружившись бадьей и щеткой, мыла его, пока каменные плиты не заблестели.
Еще она ходила в сарай за новыми связками соломы, развязывала их и расстилала солому по полу, перемежая с пучками душистых трав. Она добилась того, что в помещении запахло свежим лугом, как бывало, когда Селина в своем двадцатом веке спрыскивала комнаты аэрозолем.
На протяжении долгого вечера слуги ели, пили да показывали ей, как выполнять работу. С наступлением темноты ее послали обойти комнаты и зажечь лампады и свечи, установленные на каменных выступах стен. Селине выдали по кусочку кремня и железа, но она понятия не имела, как ими пользоваться.
Первая же ее попытка закончилась тем, что кремень полетел в одну сторону, а железо — в другую, что вызвало гомерический хохот у обычно угрюмой Иоланды. В конце концов женщина смягчилась и дала Селине небольшой факел. Теперь ее глаза были красны и все еще слезились от разъевшего их дыма.
К полуночи, когда она думала уже отправиться спать, ей велели идти на кухню и помогать печь хлебы и жарить куски мяса для завтрашней трапезы.
Наконец-то удалось продемонстрировать настоящее мастерство! Не зря же она училась у первоклассных поваров, а потом полтора года управляла одним из самых изысканных ресторанчиков Чикаго. Посетители обожали хрустящую корочку ее выпечки. Во всех газетах писали о ней, но она бросила ресторанчик и подалась в манекенщицы.
Селина вертелась на кровати, пытаясь улечься поудобнее, и издавала жалобные стоны. Она терла икры и смеялась, чтобы не разрыдаться. Это действительно было бы смешно, если бы не было так ужасно. Золушка наоборот, принцесса, превратившаяся в служанку.
Только теперь она поняла, как привыкла к праздной жизни в окружении людей, которые избавляли ее от малейших жизненных неудобств.
Сегодняшнее испытание имело и положительную сторону: Гастон отправился спать в свою спальню, где во время пребывания в замке ночевал король. Селине отвели маленькую комнатку наверху. Она надеялась, что благодаря большому расстоянию между их комнатами и в связи с ее поздними возвращениями после выполнения обязанностей служанки грубиян муж не часто будет докучать ей.
Более того, ее нынешняя обитель находилась совсем недалеко от комнаты, где спал Гастон в ту ночь, когда она оказалась в замке. Если она права и вернуться домой она сможет тем же путем, который привел ее сюда, то до «окна надежды», как она стала мысленно называть его, было всего несколько шагов.
Она плотнее завернулась в тяжелое шерстяное одеяло и вздохнула. Впрочем, комнатка не так уж плоха. В очаге попыхивает огонь, а домотканые простыни уютно обволакивают обнаженное тело.
Когда повариха привела ее сюда, Селина спросила насчет ночной рубашки, но недоуменный взгляд женщины сказал ей, что она вновь чуть не сделала ошибку. Похоже, в средние века у людей была дубленая кожа. Слишком усталая, чтобы обсуждать эту проблему, и не желая ложиться в грязном платье, она разделась донага и сбросила красные шелковые башмачки.
Ей вспомнилась детская сказка «Волшебник из страны Оз». Может быть, ей надо три раза повернуться на каблуках и сказать: «Нет места лучше дома»? Воспоминание рассмешило ее, и она хохотала, пока не заболели бока.
Но она все-таки попробовала.
В душе смеясь над собой, поворачивалась то в одну, то в другую сторону, снова и снова повторяя заветные слова, пока глаза ее не начали слипаться и сон не свалил ее.
Селине показалось, что она спала всего несколько минут, когда ее разбудили, тряся за плечо. Приоткрыв один глаз, она увидела, что дрова в очаге догорели, и поняла, что прошло немало времени.
— Нет! — простонала она, поворачиваясь и кладя на голову подушку. — Пожалуйста… еще… поспать.
Она снова почувствовала прикосновение чьей-то руки. Кто-то щекотал ее голое плечо. Крупная мужская рука.
— Время просыпаться, моя ненаглядная супруга! — громко произнес знакомый голос. — Ваши многочисленные обязанности ждут вас.
Селина с удивленным возгласом села в постели, слишком поздно вспомнив, что ложилась спать без всего. Она задохнулась и одним движением натянула простыню до подбородка. Правда, у Гастона, стоявшего около кровати, было достаточно времени, чтобы рассмотреть все в подробностях.
— Что… что… — бормотала она. — Что вы делаете в моей комнате?
Он улыбнулся. Медленно, лениво.
— Вы уже не первый раз задаете мне один и тот же вопрос, Кристиана. И мой ответ не блещет разнообразием: это моя комната. Весь замок принадлежит мне.
Их взоры встретились. Его спокойный, твердый голос, интонация, с которой было сказано «весь», заставили ее напрячься. В свете гаснущих углей очага его резкие черты приобрели мягкий, золотистый оттенок, но что таилось в глубине его глаз, понять было невозможно. Селина дрожала, убеждая себя, что причина в страшном холоде, царящем в комнате.
— Я не это имела в виду… Я…
Не говоря ни слова, он присел на край кровати. Она с трудом удержала порыв броситься прочь — он казался огромным, в черном в обтяжку колете сливающийся с окружающей тьмой. Одежда подчеркивала ширину его груди и массивность бицепсов. Сверху была накинута безрукавка с вышитой на груди эмблемой — приготовившийся к прыжку лев. Застегнутый массивной пряжкой на шее плащ с подкладкой из серебристого меха спускался с могучих плеч.
Селина не спускала глаз с этого пятна на его открытой шее: гладкая смуглая кожа и металлические кольца пряжки… По ее телу побежали мурашки, как будто внезапный ливень простучал каплями от шеи до пят.
— Я… не ждала вас, — запинаясь пробормотала она. — Я думала… вы назначили Иоланду и вашего оруженосца следить за моей работой.
— Я посчитал, что и мне не грех проявлять интерес к вашим делам.
Селине очень не понравилось, как он сказал эту фразу. Еще ей не понравилось ощущение абсолютной беззащитности под этой белой простыней. И уж совсем странным показалось чувство, с которым она разглядывала кисти его рук, покоившихся на кровати. Он положил их по обе стороны тела, руки в черных кожаных перчатках, под цвет плаща.
— Я… я только что… Я совсем мало спала.
Она тут же выругала себя за эти слова. Она ведь не собиралась ему перечить, решила молча выполнять любую работу, которую он для нее придумает, и ни в коем случае не выказывать слабости. Ведь он этого только и ждет.
- Предыдущая
- 17/81
- Следующая
