Лестница лет - Тайлер Энн - Страница 17

• Предыдущая
• 17/88
• Следующая

– Да ничего, Делия, почему ты спрашиваешь?

– Тебя ничего во мне не привлекает?

– О! Ну, может быть... ну, когда мы встретились, ты вела себя так живо и мило, и по-детски, я имею в виду, как ребенок, понимаешь? Но когда мы добрались до того места, где большинство людей, к примеру, хм, узнают друг друга ближе, ты по-прежнему была чертовски милой и детской. Краснела, говорила, что тебе пора. Можно было бы подумать, что мы – подростки или вроде того.

– Понимаю, – сказала Делия. Эдриан спросил:

– Делия, а сколько лет твоему сыну?

– Он – древний, – ответила женщина, но имела в виду себя.

Повесила трубку и вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она слышала, как на кухне бежит вода, гремят тарелки и раздается голос Элеоноры:

– Сьюзи, дорогая, ты, конечно, не собираешься это разбить.

Делия прошла в прихожую и встала у стеклянной двери, глядя на крыльцо. Она не увидела мальчиков, которые уже несколько лет не оставались поболтать после ужина, Велмы и Розали тоже не было. Зато там сидели Сэм с Линдой и подкалывали друг друга.

– Некоторые из этих азалий были посажены нашим дедушкой, – говорила Линда, – и совершенно тебя не касаются.

– Тебя тоже, – отвечал Сэм, – если только ты не собираешься делить с нами наши хлопоты.

А Элиза, раскачиваясь в кресле-качалке, увещевала:

– Да перестаньте, вы оба.

Близняшки возились на дорожке под фонарем, травинки прилипали к их коже, а мотыльки кружились над ними. Они находились в том резвом, возбужденном настроении, какое находит на детей летними вечерами, и распевали:

Ну, это жизнь.

Что – жизнь?

Пятнадцать центов за копию.

Но у меня только десять.

Ну, это жизнь.

Что – жизнь?

Пятнадцать центов за копию.

Но у меня только десять.

Первую неделю на побережье шел дождь, и оказалось, что крыша протекает. Их коттедж не был модным бунгало с видом на океан или шикарной виллой, нет, это был маленький ветхий домик, выходящий на автостраду. Вполне возможно, что до их приезда здесь жил простой рабочий делавэрского продуктового магазина. Раковина на кухне покрылась ржавчиной, синий линолеум в гостиной вздулся и явно взывал к приобретению ковра, кровати были продавлены и скрипели при малейшем движении. Но Сэм сказал, что в первую очередь нужно заняться лужей в прихожей. Он тут же позвонил агенту на домашний номер, по которому можно было звонить только в крайнем случае, и настоял на том, чтобы ремонтники пришли следующим утром.

– Ну что? – спросила Линда. – Рабочие и в отпуске на тебя работают?

А Элиза предложила:

– Давайте просто вытрем лужу и забудем. Уверена, дождя больше не будет, пока мы здесь, потому что, если он пойдет, я прокляну Господа.

Делия не сказала ничего. У нее просто не было сил.

В их городском доме в Балтиморе рабочие в течение недели должны были отциклевать полы, и потому пришлось взять с собой кота. (Он бы не вынес житья в приюте для домашних животных – однажды его попытались там оставить, так он чуть не выпрыгнул из окна.) Сэм утверждал, что их точно выселят, потому что держать животных строго запрещено, но Делия уверяла его, что все обойдется. Кто догадается, что Вернон там? Кот тяжело перенес поездку в машине и, как только его выпустили, тут же забился под кухонный шкаф. Делия хотела оставить Вернона в покое, но близняшки не могли с этим смириться и после обеда засели перед шкафом с остатками еды, надеясь выманить кота.

– Ну, Вернон! Хороший Вернон! – Ответом была душераздирающая тишина, которую умеют создавать кошки, когда намеренно проявляют свою независимость.

– Ой, – проныла Мари-Клер, – что же делать? Он умрет от голода!

– Вот и хорошо, – одобрил Сэм. – Не разрешается держать только живых питомцев.

Делии казалось, что Сэм целый день был не в духе. Поэтому в первый вечер, вместо того чтобы погулять по пляжу или отправиться в город за мороженым, взрослые сидели в пахнущей керосином, плохо освещенной гостиной, читая потрепанные журналы, оставленные предыдущими жильцами, и слушая постукивание капель дождя по стеклу. Девочки по-прежнему торчали на кухне, карауля Вернона. Сьюзи и мальчики одолжили «Плимут» и отправились в Оушен-Сити. Делия по этому поводу волновалась, потому что она представляла себе Оушен-Сити как гигантскую арену побитых машин, управляемых пьяными студентами. Чтобы отвлечься, Делия пыталась сосредоточиться на «Американских дворах и патио».

– Если завтра солнца не будет, – заговорила Линда, – мы могли бы совершить днем небольшое путешествие в Сэлисбери. Я бы хотела, чтобы близняшки получили некоторое представление о своих корнях.

– О, Линда, только не на это чертово кладбище, – вскипела Элиза.

– Ну ладно. Тогда одолжите мне машину, и я отвезу их сама. В прошлом году так и было, насколько я помню.

– Да, и в прошлом году обе вернулись до слез уставшими и капризными. Разве девочкам есть дело до кого-то из толпы Кэроллов и Уэберов?

– Они прекрасно провели время! И кроме того, я хочу найти могилу двоюродного дедушки Роско, если смогу.

– Ну, тогда желаю вам удачи – вот все, что я могу сказать. Я уверена, что сейчас там парковка, и к тому же мама никогда не общалась с дядей Роско.

– Элиза, почему тебе всегда надо критиковать любое мое начинание? – спросила Линда. – Почему тебе нужно высмеять и принизить каждое предложение?

– Дамы, хватит, – рассеянно сказал Сэм, листая журнал.

Линда повернулась к нему:

– Не смей говорить мне «Дамы, хватит», Сэм Гринстед.

– Извини, – пробормотал Сэм.

– Тоже мне, мистер Глас Истины нашелся!

– Это была моя ошибка.

Линда поднялась и пошла посмотреть на близняшек. Элиза закрыла «Мир яхтинга» и уставилась на обложку.

Линда и Элиза находились в «режиме второго дня», как это называла Делия, – острой стадии отношений на грани раздора, когда проходила первая радость от приезда Линды. Однажды Делия спросила Элизу, почему они с Линдой не близки, и та ответила:

– О, люди, которые разделили друг с другом несчастливое детство, редко бывают близки, как я поняла.

Делия была удивлена. Разве их детство было несчастливым? Ее было идиллическим; Но не стала об этом говорить.

Линда вернулась с близняшками, которые все еще переживали из-за Вернона, Сэм отложил газету и предложил сыграть в карты. «Ты взяла карты?» – спросил он Делию.

Не взяла. Она поняла это в тот момент, когда муж спросил, но притворилась, что ищет что-то в сумке. Нашлись паззлы, монополия, скрэббл, но не карты. «М-м...» – сказала она.

– Ну хорошо, – сказал Сэм, – тогда сыграем в скрэббл. – Тон был взвешенно терпеливым, лучше бы он кричал.

На дне сумки Делия наткнулась на книгу, взятую в библиотеке. Книга назвалась «Узница замка Кларион». Делия начала читать ее на прошлой неделе и нашла скучной, но все лучше, чем играть.

– Делия, ты играешь? – спросил Сэм.

– Пожалуй, пойду почитаю в постели.

– Уже? Еще нет девяти.

– Я устала, – солгала она.

Делия пожелала всем спокойной ночи и вышла, прикрыв название книги рукой, хотя никто и не пытался его узнать.

Наверху по стене вдоль камина стекала струйка воды. Делия не обратила не нее внимания и пошла в их с Сэмом спальню. Комната была маленькой, с одним незанавешенным окном, и в ней пахло мастикой. Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, Делия переоделась в ночную рубашку в темноте, а потом помылась в ванной, которая находилась на другой стороне коридора. Вернувшись в спальню, она включила лампу и направила ее слабый желтый луч к своей подушке. Затем скользнула под одеяло, укутала ноги и раскрыла книгу.

Героиней книги была женщина по имени Элеонора, что, к сожалению, вызвало у Делии в памяти образ свекрови. Элеонорины длинные, цвета воронова крыла кудри и «пикантное» лицо то и дело заменялись Элеонориной стрижкой в стиле «ничего легкомысленного» и линией подбородка Железной Мамочки; и когда Кендалл, главный герой, привлек ее к себе, из-за его широкого плеча Делия увидела осуждающий взгляд Элеоноры. Кендалл был будущим деверем Элеоноры, младшим братом ее аристократичного, холеного кавалера. Разумеется, в первую же встречу Кендалл положил на Элеонору глаз и похитил ее, а случилось это за пятнадцать минут до свадьбы. «Я никогда не полюблю тебя! Никогда!» – кричала Элеонора и молотила по его груди крошечными кулачками, но Кендалл схватил девушку за запястья и ждал, властный и уверенный в себе, пока та не сдалась.

• Предыдущая
• 17/88
• Следующая