Капитал в XXI веке - Пикетти Томас - Страница 60

Для начала рассмотрим сельскохозяйственные земли в традиционных аграрных обществах. Очень сложно с точностью определить, какая часть этой стоимости приходится на многочисленные вложения и улучшения, привнесенные на протяжении столетий, в виде распашки целины, дренажа, огораживаний и различных работ по благоустройству, а какую долю составляет чистая стоимость земель в том виде, в котором они существовали до начала их эксплуатации человеком. Тем не менее принято считать, что инвестиции и улучшения обеспечивают большую часть стоимости.

В XVIII веке стоимость сельскохозяйственных земель достигала четырех лет национального дохода во Франции и в Великобритании[176]. Согласно расчетам, осуществленным в ту эпоху, инвестиции и улучшения обеспечивали по меньшей мере три четверти этой стоимости, но скорее всего больше. Стоимость земли в чистом виде составляла максимум один год национального дохода, а вероятнее всего — меньше полугода. Этот вывод опирается на тот факт, что одна лишь годовая стоимость работ по распашке земли, дренажа и т. д. была очень высокой — порядка 3–4 % национального дохода.

При относительно низком росте, не достигавшем и 1 % в год, накопленная стоимость таких инвестиций обеспечивала практически всю стоимость сельскохозяйственных земель (а то и превосходила ее)[177].

Интересно отметить, что Томас Пейн в своей знаменитой работе «Аграрная справедливость», предложенной на рассмотрение французским парламентариям в 1795 году, также пришел к выводу о том, что не накапливаемая часть (unimproved land) составляет около десятой части национального имущества, т. е. немногим более полугода национального дохода.

Тем не менее стоит подчеркнуть тот факт, что подобные расчеты всегда очень приблизительны. При низких ежегодных темпах роста небольшие колебания в уровне инвестиций в долгосрочной перспективе приводят к огромной разнице в стоимости, учитываемой в соотношении между капиталом и доходом β = ^s/g. Важно иметь в виду, что в традиционных обществах подавляющая часть национального капитала приходилась на накопление и инвестиции; на самом деле с тех пор ничего не изменилось, возможно за исключением того факта, что обесценивание земельного капитала было очень ограниченным по сравнению с современным недвижимым и профессиональным капиталом, который требуется чаще чинить и менять, что, вероятно, и создает впечатление, будто этот капитал более «динамичен». Однако, учитывая очень ограниченные и неточные данные по инвестициям в традиционных аграрных обществах, в этом вопросе трудно продвинуться заметно дальше.

Представляется невозможным провести точное сравнение с чистой стоимостью земель на рубеже XX–XXI веков. Главная трудность сегодня связана с городскими землями: сельскохозяйственные земли стоят менее 10 % национального дохода во Франции и в Великобритании. Проблема заключается в том, что определить чистую стоимость городских земель, за вычетом не только зданий и строений, но и инфраструктуры и работ по благоустройству, которые делают их привлекательными, сегодня так же трудно, как это было в XVIII веке в том, что касалось сельскохозяйственных земель. По нашим расчетам, почти вся стоимость имущества — особенно недвижимого — в 2010 году была обеспечена ежегодным оборотом инвестиций, осуществленных в последние десятилетия. Иными словами, повышение соотношения между капиталом и доходом не объясняется в первую очередь ростом чистой стоимости городских земель, которая в первом приближении представляется сравнимой с чистой стоимостью сельскохозяйственных земель в XVIII веке — от полугода до года национального дохода. Тем не менее степень неточности остается высокой.

Впрочем, здесь следует добавить два замечания. Во-первых, тот факт, что общая капитализация имущества — особенно недвижимого — в богатых странах вполне удовлетворительно объясняется накоплением сбережений и инвестиций, не ставит под сомнение наличие сильного повышения стоимости в тех или иных местах, которое связано с мощными последствиями роста агломераций, особенно в крупных столицах. Утверждение о том, что рост цены домов на Елисейских полях или в Париже в целом объясняется исключительно накоплением инвестиций, не имело бы смысла. Наши расчеты лишь показывают, что очень сильное повышение цен на землю в отдельных местах в значительной степени компенсировалось их падением в других местах, утративших свою привлекательность, например в городах среднего размера или в многочисленных деградировавших городских районах.

Во-вторых, тот факт, что увеличения чистой стоимости земли недостаточно для объяснения исторического повышения соотношения между капиталом и доходом в богатых странах, вовсе не означает, что в будущем все будет развиваться по-прежнему. С теоретической точки зрения нет никаких факторов, которые гарантировали бы долгосрочную стабильность стоимости земли и тем более природных ресурсов в целом. Мы вернемся к этому вопросу, когда обратимся к исследованию эволюции имущества и зарубежных активов, принадлежащих нефтедобывающим странам[178].

Теперь мы хорошо представляем себе динамику соотношения между капиталом и доходом, описанного законом β = ^s/g. В долгосрочной перспективе оно зависит от нормы сбережений s и от темпов роста g, а эти два макросоциальных параметра в свою очередь зависят от миллионов индивидуальных решений, принимаемых под влиянием различных социальных, экономических, культурных, демографических соображений, и могут сильно меняться с течением времени и от страны к стране. Кроме того, они сильно зависят друг от друга. Все это позволяет лучше понять сильные колебания соотношения между капиталом и доходом во времени и в пространстве, даже если не учитывать тот факт, что относительная цена капитала, равно как и цена природных ресурсов, тоже может сильно варьироваться как в кратко-, так и в долгосрочной перспективе.

Теперь нам следует перейти от анализа соотношения между капиталом и доходом к изучению распределения национального дохода между трудом и капиталом. Формула α = r х β, которую в первой главе мы назвали первым основным законом капитализма, позволяет плавно перейти от одного к другому. Например, если стоимость всего объема капитала составляет шесть лет национального богатства (β = 6), а средняя доходность капитала достигает 5 % в год (r= 5 %), то доля доходов с капитала а в национальном доходе будет равна 30 % (а доля трудовых доходов, соответственно, 70 %). Главный вопрос заключается в следующем: как определяется доходность капитала? Прежде чем переходить к исследованию теоретических механизмов и экономических и социальных сил, влияющих на нее, начнем с краткого обзора эволюции доходности в очень долгосрочной ретроспективе.

Странами, для которых мы располагаем наиболее полными историческими данными начиная с XVIII века, по-прежнему являются Великобритания и Франция.

Доля капитала а следовала по той же U-образной траектории, что и соотношение между капиталом и доходом р, однако в еще более выраженной форме. Иными словами, доходность капитала r смягчила изменения количества капитала β: доходность r была выше в те периоды, когда количество β было меньшим, и наоборот, что выглядит естественным.

Если точнее, то мы можем констатировать, что и в Великобритании, и во Франции доля капитала в национальном доходе составляла 35–40 % в Конце XVIII века и в XIX веке, в середине двадцатого столетия она упала примерно до 20–25 %, а концу XX — началу XXI века поднялась до 25–30 % (см. графики 6.1–6.2). Соответственно средняя доходность капитала равнялась 5–6 % в XVIII–XIX веках, выросла до 7–8 % в середине двадцатого столетия и затем упала до 4–5 % на рубеже XX–XXI веков (см. графики 6.3–6.4).