Сексуальная жизнь Катрин М. (сборник романов) (ЛП) - Элли Роберт - Страница 90

Она прислушалась и услышала… да, это было приглушенное рыдание. У нее защемило сердце.

— О, профессор… — Она не могла это слушать. Это было невыносимо. Он там один, и он плачет, потому что он так к ней стремился, а она оттолкнула его… — О, Меф, Меф… — Она решительно встала со стула и направилась к двери. Она пойдет к нему и отдастся ему — полностью, целиком. Кэнди вспомнила, как сегодня утром она вышла из душа и посмотрела на себя, голую, в зеркало. Да, она очень красивая девочка. И она подарит ему всю себя, всю свою красоту — целиком, без остатка. Уже взявшись за дверную ручку, она пожалела, что не надела сегодня свой самый лучший комплект белья, хотя ладно: тот, который на ней, тоже очень хороший — свежий и симпатичный. За дверью снова раздался надрывный стон.

— Я иду к тебе, Меф, — прошептала она и тихонько открыла дверь.

Но молодой человек не ушел, и изумленному взору Кэнди предстало странное зрелище. Профессор и мальчик носились по комнате — оба голые, раскрасневшиеся, их одежда разбросана по полу как попало — и колотили друг друга мокрыми полотенцами, постанывая и рыдая.

Они не заметили Кэнди, а если даже заметили, то им сейчас было не до нее — они были полностью поглощены друг другом и своим странным занятием. Кэнди быстро закрыла дверь, пулей вылетела из кабинета профессора и побежала, вся в слезах, по пустынному коридору. Какая же она эгоистка, какая ужасная эгоистка… она оттолкнула профессора Мефисто, и он так огорчился, что… Кэнди даже не знала, что.

— О, как я могла?! Как я могла?! — повторяла она сквозь слезы. — Как я могла?!

Кэнди все-таки удалось успокоиться, так что домой она вернулась уже не в таких расстроенных чувствах; и еще ей не терпелось рассказать папе про «пятерку с плюсом» за сочинение.

Мистер Кристиан сидел в гостиной и читал газету.

— Привет, — сказал он и взглянул на часы. — Как прошел день?

При всей своей жуткой занудности, папа все-таки разнообразил свои приветствия и встречал Кэнди из школы то вопросом «Научилась сегодня чему-то полезному?», то вопросом «Как прошел день?», чередуя их по дням: день так, день так — причем никогда не сбивался и не повторял один и тот же вопрос два дня подряд.

— Хорошо, — Кэнди подошла к папе и чмокнула его в лоб. Принимая сие изъявление дочерней любви, папа лишь хмыкнул. — И еще у меня «пять с плюсом» за сочинение по философии. На курсе профессора Мефисто! А он если и ставит «пятерку с плюсом», то только одну на весь класс! Правда, здорово?

Вопросы мистера Кристиана были, конечно, чисто риторическими, но он все-таки интересовался успехами дочери, и если она о чем-то ему рассказывала, то он обязательно слушал — хотя бы вполуха.

— Да что ты? — от газеты он не оторвался, но при этом слегка нахмурился, как бы давая понять, что он просто бегло просматривает статьи, а так, конечно же, слушает дочь. — А тема какая была?

— «Любовь в современном мире».

Мистер Кристиан встряхнул газету и прочистил горло.

— Очень практично звучит, — сказал он и попытался изобразить смешок, чтобы обозначить свое отношение к философии как к предмету весьма несерьезному, но для подобного проявления чувств он был слишком сварливым и раздражительным человеком, так что он снова встряхнул газету, еще раз откашлялся и нахмурился, только теперь уже по-настоящему.

Кэнди сделала вид, что она ничего не заметила; она твердо решила насладиться своим успехом, как говорится, по полной программе, так что она не даст папе испортить ей настроение.

— И еще, — сказала она, усаживаясь рядом с папой, — профессор Мефисто пригласил меня к себе в кабинет! Чтобы «выпить по рюмочке» и побеседовать.

Имя профессора Мефисто и раньше упоминалось в рассказах дочери, и мистер Кристиан ненавидел его всей душой — со всей необузданной и безыскусной отцовской ревностью. Он взял свою трубку и принялся яростно выбивать из нее табак в ближайшую пепельницу.

— И чего он хотел? — спросил он с неприкрытым презрением.

— Ну, папа! Ну, ты вообще! Это большая честь, когда профессор Мефисто приглашает к себе, чтобы выпить по рюмочке. Я же тебе столько раз говорила!

— Выпить по рюмочке — чего? — спросил мистер Кристиан, изображая воистину ангельское терпение.

— Хереса, конечно! Я же сто раз тебе говорила!

— Херес — это вино? — папа насупился еще больше.

— Нет, молочный коктейль с бананом. Я на тебя поражаюсь, папа! Конечно же, херес — это вино! Между обедом и ужином он всегда выпивает рюмочку хереса с кусочком сыра — да, кое-кто предпочитает чай, но есть люди, которые убеждены, в этом недостает чего-то такого, я даже не знаю… А рюмка хорошего хереса — это изысканно и благородно, в то время как чай — это как-то совсем уже по-мещански, ты согла… ладно, в общем, так принято в свете, в самых высших кругах!

— То есть, он поит вином учениц? — этот вопрос явно никак не давал мистеру Кристиану покоя.

— Ну, папа!

Кэнди встала и подошла к окну. Она и так уже сомневалась насчет своей встречи с профессором Мефисто — что-то в ней было такое… двусмысленное, — а теперь начала сомневаться и в том, что мир в целом устроен правильно и справедливо.

Мистер Кристиан сердито пыхнул трубкой.

— Мне просто хотелось бы знать…

— Я не желаю это обсуждать, — Кэнди недовольно поджала губы.

Она так толком и не поняла, что творится сейчас в голове у папы. Вернее, она поняла, но не знала, как это выразить. Вот он сидит мрачный — мрачнее тучи. Он очень сердится на нее, это ясно, потому что он чувствует, что она ускользает из-под его родительской власти, и ему это не нравится, он будет спорить с ней до хрипоты, обижаться и злиться, но он ничего ей не сделает. Интересно, он сам понимает, что играет в заведомо проигрышную игру? Мало того: ей казалось, что ему это нравится — причем, не просто проигрывать, а безнадежно проигрывать. Но как бы там ни было, он тут же затронул другую «больную» тему.

— Тогда, может быть, мы обсудим вот что, — сказал он и поджал губы. — Миссис Харрис сказала, что ты опять разговаривала с Эммануэлем. Вчера.

Эммануэль — это мальчик-мексиканец, который приходит к ним стричь газон. Мистер Кристиан строго-настрого запретил Кэнди с ним разговаривать, когда заметил, что у нее вроде бы есть такое намерение. Мистер Кристиан сказал, что лично он, будучи человеком широких взглядов, ничего против этого не имеет, а вот соседям это может «показаться странным». И вот теперь папа как-то связал Эммануэля с профессором Мефисто.

Для Кэнди это явилось последней каплей.

— И это я обсуждать не желаю! — проговорила она, чуть не плача. — Мне так за тебя стыдно, папа. До смерти стыдно. Если бы профессор Мефисто слышал, что ты сейчас сказал, он бы никогда в жизни не пригласил меня к себе в кабинет! Никогда в жизни!

Голова у мистера Кристиана буквально раскалывалась от боли. Ему казалось, еще немного — и он потеряет сознание, но он все-таки взял себя в руки и произнес ровным, нарочито спокойным голосом:

— Мне самому это очень не нравится, но, наверное, придется давать тебе меньше карманных денег…

— Карманных денег!

Кэнди даже топнула ножкой от злости.

— Господи, папа! Я на тебя поражаюсь! Ты, вообще, можешь подумать о чем-то еще, кроме материальных благ?!

Раздраженно тряхнув головой, она развернулась, решительно вышла из комнаты и поднялась вверх по лестнице к себе в спальню.

Мистер Кристиан остался сидеть в гостиной. Он снова уткнулся в газету, пыхнул трубкой и медленно покачал головой. Теперь его губы и костяшки пальцев стали белее снега.

В ту ночь Кэнди долго не могла заснуть. Она все ворочалась на кровати и пыталась решить, что ей делать: отдаться садовнику-мексиканцу или сбежать из дома в Нью-Йорк.

Глава 3

На следующий день — это была суббота, так что уроков у Кэнди не было, — она проснулась только около десяти. Когда она спустилась вниз, мистер Кристиан уже ушел на работу. В субботу утром он всегда уезжал к себе в офис, «чтобы разгрести дела, накопившиеся за неделю».