Асгард — город богов - Щербаков Владимир Иванович - Страница 57

• Предыдущая
• 57/83
• Следующая

Поэтому ты тоже улыбнёшься ему вслед: с равным неуспехом ты можешь сообщить ему об этом, или об Асгарде, или о летающих аллигаторах, или о настоящих морских наядах по сто крон за штуку в секс-заведении на соседней с твоим отелем улице.

Только викинг поверит тебе. Или сохранит вид, что верит. К тому же о наядах он наслышан. Но в долгих морских походах он был далёк от мысли, что тёмная или светлая сверкающая чешуя на выпуклых бёдрах наяд потребует хлопот, забот и технологических навыков, а цена на них упадёт.

Ты идёшь в номер к друзьям…

— На что ты надеялся, Володя, — спрашивает чарующим голосом Иветта, — сразу получить признание и два миллиона крон за открытие Асгарда?

— Ну что ты, Иветта, говоришь. Достаточно было бы и одного миллиона.

— Ну почему только одного? — возразил мой друг профессор. — Пригодился бы и второй.

— Скажу чистосердечно, я не смог бы отказаться от второго, если бы они настаивали.

— Зря они этого не сделали своевременно, — добавил профессор.

— Почему? — спросила Иветта негромко, отвернувшись на минуту к тонкой разрисованной красным и синим банке из-под импортного чая, которая служила ей и нам с профессором в качестве небольшого электрического самовара, и сразу после её вопроса я успел вслух заметить, что первый в мире самовар был изобретён ещё хеттами во втором тысячелетии до нашей эры, то есть во время легендарной Трои, но хетты пользовались в отличие от нас керамическими самоварами, хотя конструкция их и принцип действия почти не изменились до второго открытия этого нагревательного прибора где-то в районе Тулы и совсем недавно. Магия повтора налицо.

— Потому, — ответил мой друг и однокашник, — что два миллиона крон за открытие Асгарда — это сущие пустяки, и я уверен, что королева Швеции может опередить датчан. Сейчас это было бы своевременно, у меня как раз кончились последние кроны, отложенные на пиво и карманные расходы.

— Это намёк, — сказала Иветта. — Но не совсем по адресу. Тем профессорам, которые хорошо известны здесь, в Дании, пиво поставляют к столу бесплатно.

— Ты имеешь в виду этого китаиста, который живёт в доме основателя пивоваренного завода в Карлсберге, согласно завещанию его благородного основателя?

— Не только. В своё время в этом доме в течение, кажется, тридцати лет жил некий Нильс Бор, также получая пиво и минеральную воду к своему столу бесплатно, и к тому же он не платил за жильё ни кроны, как и китаист. Дом подарен таким, как они.

— Это справедливо, — сказал я. — Нас ведь пока здесь никто почти не знает в отличие от нашего отечества, где наши имена вместе с именами всех асов порядком уже примелькались.

— Почему ты назвал эту банку электрическим самоваром? — спросила Иветта. — Разве похожа?

— Иветта, — рассудительно сказал профессор. — Внутри банки металлическая трубка кипятильника, внутри трубки спираль, это заливается водой. Разве не похоже?

— Похоже, я не сообразила. Володя, какого цвета свитер тебе связать?

— Красного. Пусть будет немного чёрного и белого.

— Это цвета Асгарда?

— Да.

— Кажется, я присмотрела шерсть в Москве. Здесь она дорогая.

— Она недорогая для тех, кто получает кроны в Копенгагене, но достаточно дорогая для тех, кто получает их в Москве, ибо за мой месячный заработок я получил дневную зарплату датского мальчика при справедливой якобы операции обмена, — отметил мой однокашник, повторяя наши с ним выводы.

— Но все-таки она дорогая…

— Нет, все-таки она не дорогая.

— Дорогая, — сказал я Иветте, поддавшись поверхностному и даже глуповатому соблазну созвучия, — шерсть как шерсть, я куплю её сам, вы ведь знаете, что у человека, открывшего Асгард и амброзию, найдётся достаточно рублей или даже крон, чтобы выбрать, что надо.

— Володя, ты всех женщин называешь этим словом, дорогая. Не надо.

— Извини, Иветта. Я исправлюсь. Я действительно в последние годы так обращаюсь ко всем красивым женщинам, но ничего не могу с собой поделать.

— Ко всем? — спросил профессор, подозрительно взглянув на меня в упор.

— Да. Ко всем, кроме одной. Я имею в виду женщину-богиню, пленительнейшую из всех богинь.

— Кто же это?

— Богиня, настоящая. Та, кому я верю. Она знала об Асгарде ещё до его основания. Она жила в Асгарде под другим именем. У неё много имён. Но мне больше всего нравятся два её имени. Первое — Афродита. И второе — Анахита. Это Малая Азия и Персия. Эпоха, предшествовавшая созданию комплекса в Нисе.

— И какая она?

— Мне стыдно молиться ей, так она красива. Я влюблён в неё, как в женщину. Стыдно просить у неё. В «Авесте» она описана, как очень рослая, статная, прекрасная дева. Но это слова. Слова одинаковы, а она не такая, как все богини. В ней все живое, гибкое, светлое, выпуклое, секрет её красоты смог разгадать только я. Но лучше потом. Потом. Чай остынет. А его не затем везли сюда из Лондона в обмен на датский бекон.

— Я тебя поняла, Володя, тебе неловко говорить о ней, но почему?

— Это тайна. Она сама тайна, хотя красота её для меня не секрет, я понимаю, почему это так сильно действует. Ардвисура Анахита — одно из полных её имён. Ардви — великая, беспорочная. Это перевод, хотя я в нем сомневаюсь. Возможно, это натяжка. «Ардви» означает воду, но не простую. Ключ Урд в «Эдде» близок к её имени. Представьте себе, и русское сказочное имя Марья Моревна — тоже. И Мария. А это Богородица. У армян она Анаит или Анахит. Много имён. И каждая эпоха добавляет их. А она вечна. И вечно юна. Это величайшая и самая человечная из богинь. Она запросто является людям. Да, влюблён в неё. Не знаю ещё, счастье это или горе. Ну?..

— Я тебе завидую.

— Почему?

— Потому что я женщина и не смогу понять или разгадать в ней то, что увидел ты.

— А я бы, наверное, сумел понять…

— Игорь смог бы.

— Он-то смог бы!

— Есть предложение последовать обычаю находчивых хеттов.

— Последуем достойному подражания примеру… спустя три с лишним тысячи лет, — сказал Игорь, разливая чай.

Мы разом замолчали. Каждый из нас думал о своём, но мысли сходились в одной точке, как у датчан — в сегодняшнем дне. Куда пойдём вечером? Попадём ли в Королевский театр?

• Предыдущая
• 57/83
• Следующая