Зона зла - Щелоков Александр Александрович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/78
• Следующая

– Что прилип?! – Трубин то и дело подгонял Демина. – Ну, пошел! Не сиди там, как кот на заборе! Не стой на месте! Собью!

Полковник подбрасывал к шаткому мостику взрывпакеты. Те разрывались в воздухе у ног Демина.

Странное дело – Демина злили и обижали выкрики Трубина. Ему казалось, он их не заслужил, он старается, он не боится высоты, огня, выстрелов. Одно это уже заслуживает уважения. Но когда ОШП преодолевал кто-то другой и Трубин стимулировал его активность криком: «Что ты там повис, как сопля на проводе?!», Демин полностью соглашался с полковником. Вид товарища, который терял равновесие и раскачивался на зыбком мостике, рождал именно тот образ, который громогласно описывал Трубин.

Особый смак Демин обнаружил в вертикальном спуске из окон верхних этажей домов к окнам нижних. Это доставляло острые, волнующие ощущения, сравнимые разве что с теми, которые дарит людям катание на «американских горках».

Подготовка к броску с высоты всякий раз начиналась на самом верхнем этаже дома, предназначенного для тренировок. Выполнявший операцию боец становился в одном шаге перед раскрытым окном. Здесь он в последний раз проверял подгонку лямок подвесной системы. Затем перекидывал фал роликового спускового устройства через левое плечо и локоть. Ремень автомата набрасывал на правое, чтобы оружие в любой момент находилось под рукой. Затем шаг вперед – на подоконник. Полуприсев, боец поворачивался спиной к проему окна и зависал над пустотой.

В такие моменты в груди с приятным щекочущим холодком замирало сердце. Как заклинание, губы повторяли задачу: «Очередь в три патрона – по окнам четвертого этажа, граната – в форточку третьего, на втором – удар подошвой в перекрестье рамы. Так, чтобы выбить ее из косяков внутрь помещения».

– Пошел!

Команда, хотя ее все время ждешь, кажется неожиданной.

Толчок ногами. Левая рука в рукавице – чтобы не повредить руку – скользит по фалу.

Ослабил хватку – идешь вниз быстрее. Сжал ладонь, сдавил фал – замедляешь ход вплоть до остановки.

Летишь вниз, а мысль об одном – не ошибиться, не подставить себя под выстрел, который может прозвучать из любого окна, не промахнуться самому, когда придется пускать оружие в ход.

За время подготовки в учебном центре отсеялся только один человек, да и тот по болезни. Остальные выстояли и были включены в боевой строй.

Крещение опасностью Демин прошел на второй неделе службы. Воскресным вечером группу Трубина подняли по тревоге. Сообщение было коротким: вооруженный бандит в жилом доме в квартире на третьем этаже захватил заложников. На переговоры не идет. Из помещения, где он засел, донесся выстрел.

Судя по всему, стреляли из охотничьего ружья.

Большего оперативный дежурный сообщить Трубину не смог: обстановка еще была неясной.

Трубин задал только один вопрос:

– Где?

Ответ был таким же коротким и точным:

– Петровка. Дом семнадцать.

Трубин, человек выдержанный, редко позволявший эмоциям возобладать над разумом, выругался. И было от чего.

Кинотеатр «Россия» в Москве знают очень многие, даже не москвичи. За тыльной стороной этого здания лежит зеленое пространство – Страстной бульвар. С двух концов он ограничен двумя улицами – Большой Дмитровкой и Петровкой. Последняя знаменита тем, что на ней расположен штаб московской милиции – Петровка, 38.

Большая Дмитровка, которой московские власти по доброте душевной и из уважения к русской культуре некоторое время позволяли носить название Пушкинской, испокон веков считается улицей державной, вельможной.

Здесь когда-то располагали свои родовые усадьбы бояре Салтыковы, Стрешневы, Шереметевы, князья Вяземские и Черкасские. В новое время улицу заселили новые власти. Здесь почти друг против друга расположились Генеральная прокуратура России и Совет Федерации – два оплота закона в стране, которая законов не знает и не признает.

Короче, Большая Дмитровка – это улица «бугров» на бугре.

Петровка – улица под буграми в полном смысле слова. В давние времена она пролегала в пойме реки Неглинки, чистой и прозрачной как слеза. Потом горожане реку засрали, загадили. Чтобы не раздражать людей лицезрением открытого вонючего стока, городские власти загнали Неглинку в трубу.

От надвратной колокольни Высокопетровского монастыря Петровка резко катится под гору, направляясь к Театральной площади.

Внешне элегантная чистая улица и сегодня обманывает прохожих фасадной частью. Внутри дворов по нечетной стороне ютятся самые настоящие трущобы центра столицы, малознакомые даже старожилам. Здесь некогда строились доходные дома, комнаты в которых сдавались в аренду. При советской власти на Петровке нового ничего не строили, лишь изредка делали «косметические» ремонты.

Мрачные лабиринты дворов, связанные между собой узкими проходами, упираются в облезлую кирпичную стену. За стеной, на бугре Большой Дмитровки, возвышается надменный дворец Федерального Собрания.

Трудно сказать, бросают ли когда-то сенаторы взгляды сверху вниз на дворы Петровки.

Видят ли они занюханную школу №1278 со стенами цвета застарелой хаки, облезлое двухэтажное здание ПТУ №144, клоповники, в которых обитает столь необходимый демократической власти электорат? Но Трубин все это видел, поскольку знал Дмитровку и Петровку.

Он сразу представил, в каких трущобах придется работать группе…

Гришку Шило для российского общества и украшения рыночной цивилизации сберег наш великий вседовлеющий гуманизм. Глыбообразный мужик с большой головой, на которой лоб занимал место чуть большее, нежели банка сардин, с диким блуждающим взглядом, стараниями суда и прокуратуры получил высшее уголовное образование.

В школу Гришка Шилов пошел в десять лет. К двенадцати годам он успешно научился писать фамилию «Шилов», а в тринадцать уже освоил грамоту и совершил первое убийство. Он долбанул кирпичом по хрупкой интеллигентной голове девочку, которая играла в песочнице.

Спасло Гришку от самосуда быстрое появление милиции на месте происшествия. Правда, мать убитой девочки все же сумела треснуть убийцу тем же кирпичом по макушке, но хилый кирпич развалился надвое, а Гришка даже не охнул.

Гуманный российский закон отнесся к малолетнему ублюдку с большим участием. Гришку направили в детскую трудовую колонию, откуда он по отбытии срока вышел бандитом высокой квалификации.

Второе убийство Гришка, уже гордо носивший кликуху Шило, совершил обдуманно в надежде сорвать неплохой куш. Он с пол-бутылкой «Столичной» пришел в гости к дворнику соседнего дома Талгату Рамазову. Старик тайно приторговывал наркотой, и у него можно было взять не только ширево, но и бабки. Углядеть заначку дворника Шило сумел заранее.

Гришка убил старика в одно касание ножа.

Выпотрошил тайник. Погрузил в карманы расфасованный в пакетики амфетамин, сгреб деньги, посыпал комнату нюхательным табаком – он боялся собак-ищеек – и двинулся к выходу.

У дверей его и взяли. Как оказалось, сгубила Гришку банальная невезуха. За дворником уже давно приглядывали сотрудники отдела борьбы с наркобизнесом. Операцию назначили на время, когда к оптовику должна была поступить большая партия товара. Именно этого момента ждал и Шило. Интересы бандита и милиции сошлись в один день в одной точке.

Гришку приняли за оптовика и прихватили на горячем.

Год тянулось следствие. Потом суд. Он пришелся на время, когда работники правосудия вдруг поняли: черт с ними, с теми, кого на тот свет отправляет убийца. Нет человека – нет проблемы. Куда важнее сохранить жизнь живому, пусть он даже будет преступником.

Свою лепту в засирание мозгов общества идеями милосердия к убийцам внесла демократическая интеллигенция. Профессиональные борцы за отмену смертной казни пристыдили тех, кто считает, будто убийство надо карать расстрелом. Шагая в ногу с веком, суды перестали приговаривать к исключительной мере наказания даже убийц-рецидивистов и террористов.

Таким образом, Шило за дворника получил пятнадцать лет отсидки. Через два года во время пожара в колонии он бежал. Сменил документы и вернулся в Москву.

• Предыдущая
• 15/78
• Следующая