Я — начальник, ты — дурак - Щелоков Александр Александрович - Страница 58

• Предыдущая
• 58/72
• Следующая

Белорусский военный округ. Полевые учения. С утра льет беспрерывный дождь. Офицеры ходят, набросив на плечи плащ-накидки, которые лишь недавно по решению министра обороны Г.К. Жукова ввели в комплект военной формы. Плащ-накидки прорезиненные с упрощенным наружным покрытием выдавались офицерам до подполковника включительно бесплатно по нормам снабжения. Для полковников плащ-накидки выпускались улучшенного качества и их требовалось покупать за наличный расчет.

Итак, лил дождь. Жуков, присутствовавший на учениях, встретил полковника, промокшего насквозь. Плащ-накидки на нем не было.

Маршал сразу обратил на это внимание и возмутился.

— Полковник! Почему без накидки?!

— Виноват, товарищ министр, не успел купить.

Спросить бы великому полководцу, что помешало старшему офицеру приобрести новый плащ — отсутствие оных в магазине Военторга, нехватка денег, личная скупость или иные причины. Но задавать подобные вопросы — не маршальское дело. Маршалы принимают решения. И Жуков его тут же принял. Повернувшись к свитским генералам, сухо приказал:

— Обеспечьте подполковник плащ-накидкой бесплатно.

В своей заботе о людях Жуков часто оставался Жуковым.

Рассказывая эти истории, я заранее могу предугадать, какой отклик они могут вызвать у тех, кто воспитал в себе веру в непогрешимую святость икон и канонизированных праведников, особенно, если они имеют высокие воинские звания.

— Наш старшина убедительно доказал, что время и пространство едины.

— Как так?

— Вчера он нам приказал рыть канаву от забора до обеда.

Старшина Тягнирядно шел по плацу батальона. Утром участок, закрепленный за ротой, был дочиста выметен силами суточного наряда. Но сейчас старшина увидел на самом заметном месте «бычок» — окурок «Беломора»

— Дежурный!

Тут же как лист перед травой перед строгим начальником, выбежав из казармы, появился сержант с красной повязкой на рукаве. Лихо бросил «копыто под козырь», обозначив отдание воинской чести.

— Слушаю вас!

— Видишь бычка? Немедленно поставить сюда дневального. Пусть охраняет до вечера. Кто-то поднимет — шкуру сниму.

Ритуал, который замыслил Тягнирядно, требовал вечернего времени, чтобы из части ушли офицеры, и он оставался в роте что ни есть самым-самым большим командиром.

И вот пришло время. Распушив рыжие усы, как кот, присевший у мышиной норки, старшина подал команду строиться. Один взвод вооружился лопатами. Четверо солдат растянули простыню за углы. В центр ее положили злополучный бычок. Остальные взводы встали колонной за теми, кто держал простыню.

— Запевай «Варяга», — подал команду старшина. — Шагом марш!

— Наверх вы, товарищи, все по местам, — завел запевала, — последний парад наступает…

Строй чинно под периодическое подбадривание командами «Ать! Два!» проследовал в дальний угол территории гарнизона к мусорным контейнерам. Там, в месте указанном старшиной, солдаты, вооруженные лопатами, отрыли яму размерами метр на два и глубиной в один метр. Остальные в это время стояли в строю.

Когда могила была готова, в нее торжественно положили бычок.

Тягнирядно произнес скорбную речь.

— Сегодня мы хороним боевого солдатского друга, который нашел смерть на плацу, на участке закрепленным за нашей ротой. Кто бы его ни бросил там, где не должно быть окурков, за порядок на территории, вверенной нам Родиной, отвечаем мы с вами…

Кто— то из молодых солдат-первогодков, сочтя что участвует в коллективной шутке, захихикал. Острый глаз старшины точно отметил, кто это был, но Тягнирядно не подал и виду, что засек разгильдяя.

— Кто смеялся в строю?

Лица всех стали суровыми. Если сам смехач не признается, его не выдаст никто. А коли нет одного виновного, за него отвечают все.

— Значит, не смеялся никто? Что ж, перед отбоем второй взвод побежит на два километра. Посмеемся все вместе.

Устав запрещает за нарушение порядка одним солдатом учинять коллективное наказание его сослуживцам. Но устав не относит бег к разряду наказаний. Бег для солдата — благо. Это закалка и тренировка, полезная для службы. Тем более, что вместе со всеми побежит и сам Тягнирядно. Он заядлый стайер и для него две версты — веселая разминочка.

Два товарищеских локтя с двух сторон тут же впиваются в бока смехача, который решил поржать на печальной церемонии похорон. И до того сразу доходит — надо признаться, иначе в казарме после бега сослуживцы выскажут ему свое «фе» значительно круче.

— Виноват, я смеялся! — тут же сообщил о своей провинности весельчак.

Старшина не зверь, он только строгий начальник. Он не казнит, он — воспитывает.

— Нехорошо, рядовой Никитин. Объявляю два наряда вне очереди. Будете подметать плац. И, не дай бог, если я найду там еще хотя бы один окурок…

Могилу закапывал уже другой взвод. Те, кто ее копали теперь только следили за окончанием церемонии.

После похорон у всех траурное настроение. Шутить никому не хочется. На душе у каждого гнусный осадок от пережитого унижения.

Трудно выкопать яму? Нет, для солдата с мозолями на ладонях это не наказание.

Трудно засыпать выкопанное? Нет, закопать легче, чем отрыть.

В чем же тогда суть урока, который преподносится новичкам с надеждой, что они его крепко запомнят?

Так вот, суть, воспитательный стержень похорон «бычка» в том, чтобы унизить людей, участников церемонии похорон. Унизить откровенной глупостью занятия, необходимостью выполнять дурацкий ритуал, придуманный умами низкими, но властными и невозможностью отказаться от выполнения приказа.

Впрочем, унижение запоминается на больший срок, чем строгое наказание. Уже никто из участников похорон после такого не бросит на плацу окурок. Кому захочется схлопотать от сослуживцев за нерадение?

Командир полка осматривал казарму эскадрона, которым командовал капитан Намжилов. Неожиданно полковник остановился посередине казармы и громко изрек:

— Вселенский бардак! — потом указал на полу место и приказал командиру эскадрона: — Будешь стоять на месте, пока тебя не убьет. Устранишь недостаток — можешь сойти и доложишь мне.

Раздраженно повернулся и ушел.

Началось гадание: что имел в виду полковник. Осмотрели вокруг все что можно — ничего не обнаружили. Потом Намжилов поднял голову и увидел тонкую нить паутины, свисавшую с потолка. Она, по мнению командира полка, и должна была убить капитана, если бы ее не смели метлой.

Выказать свое замечание в простоте полковник не пожелал. Надо было прилюдно унизить подчиненного офицера.

Главкома ракетных войск стратегического назначения Маршала Н.И. Крылова пригласили в лабораторию научно-исследовательского института, чтобы продемонстрировать только что созданную, по своей сути уникальную техническую новинку. Коллектив энтузиастов корпел над ней днями и ночами.

Инженеры — доктора и кандидаты наук ожидали высокой оценки маршала своему детищу.

Тот вошел в лабораторию и повел носом.

— Накурено тут у вас! И окурки лежат. Что в такой обстановке можно создать толковое?

Министр обороны А.Гречко, проходя по палубе крейсера, куда приехал для ознакомления с флотом, увидел окурок. Его скорее всего бросил кто-то из сухопутных офицеров маршальской свиты, поскольку ожидать такого кощунства на корабле от кадрового моряка противоестественно.

Ткнув ногой «бычок» Гречко обратился к командиру крейсера и с брезгливой миной сказал:

— Развели бардак! Все здесь усыпано окурками. А ведь вы, товарищ капитан первого ранга, почти полковник…

• Предыдущая
• 58/72
• Следующая