Дипломат особого назначения - Щеглов Сергей Игоревич - Страница 48

• Предыдущая
• 48/93
• Следующая

— Привязанность к телу не преодолевается в несколько минут, — возразил Сорк, все так же качая головой. Размеренная речь пастырей гипнотизировала, их хотелось слушать и слушать, раскачиваясь взад-вперед в удобном и мягком кресле. Олег взглянул на Герта и понял, что не у него одного возникло такое желание. — Вспомни, Грон, свой первый харсунг…

А! Так вот что это такое! Олег мысленно потер руки.

— …Разве не стонал ты и не готов был заплакать, когда узнал, что никогда не вернешься в тело своего детства? Разве не проклинал завершение Обряда, как все мы? Но только в борьбе с собой может человек обрести подлинную свободу; только тем, что не считаешь принадлежащим себе, можно распорядиться во благо Сияния…

— Да, — согласился Грон, несколько раз кивнув, — тяжко делать первые шаги по истинному пути. Но сделать их можно только добровольно, только осознав их необходимость. Скажи, Герт, для чего живет человек?

Неплохо, оценил Олег. Любая религия должна противопоставлять несовершенному миру — истинный, неправедному пути — праведный; но культ Звезды обещал нечто большее. Едва приняв веру, неофит получал от Сияния все преимущества канонизированного святого. Неудивительно, что история Храма не знала неудач в обращении.

— Это глупый вопрос, — ответил тем временем Герт. — Я знаю, что я люблю, и знаю, что ненавижу; я добиваюсь своего, не зная, чего захочу завтра. Это вы, рабы Сияния, живете для чего-то; я — свободный человек…

— …и жизнь твоя полна случайностей, — подхватил Сорк. — И нередко случается так, что ничтожная рана вызывает смертельную горячку, и ты уже не можешь любить и ненавидеть. А бывает и так, что жизнь кажется конченой, и тень человека скитается под небесами, тщетно пытаясь найти смерть в битвах и путешествиях. И пока нет над нами Сияния, вся наша жизнь — жалкая насмешка над желанием человека вершить свою судьбу.

— Разве принявшие Осветление не умирают? — усмехнулся Герт. — Разве отчаянию нет пути в их души?

— Просветленные умирают, но лишь добровольно, как все, что свершается под Сиянием. — Сорк придвинулся ближе к Герту. — Ведь тот, кто не свершил всего ему предназначенного, не должен покидать этот мир. А отчаяться в исполнении своего долга может лишь слабый духом, одинокий, одержимый гордыней человек. Хоть и тяжко выходит грязь из человеческих душ, но мудрость и терпение пастырей возвращает надежду заблудшим.

— Ты хочешь сказать, что вы меняете тела, пока не сочтете нужным умереть? И я тоже получу возможность жить вечно, делая то, что мне хочется? — Герт недоверчиво покачал головой.

— Делая то, что тебе истинно хочется — то, что тебе предназначено, — поправил его Грон. — Ибо вскоре ты сам убедишься, как плохо ты знаешь себя. Прими Осветление, и истина изгонит сомнения из твоей души.

Олег бросил короткий взгляд за борт и отметил, что бескрайний изумрудный лес остался позади. Глайдер плыл над возделанными полями, раскинувшимися на многочисленных холмах селениями, над змеящимися во всех направлениях ниточками дорог.

— Грон, — негромко произнес Олег. — Кажется, настало время вновь указать направление.

Грон подошел к нему и несколькими фразами объяснил, что дальше их путь лежит вдоль дорог. Сливаясь и переходя во все более широкие, к вечеру они должны были привести глайдер к самой главной, священной Серебристой Дороге, соединяющей восток и запад страны и ведущей прямиком к Храму.

Олег обратил внимание, что Грон не попросил сбросить скорость. Очевидно, просветление продвигалось успешно, по веками отработанному графику. Это должно было обрадовать Олега — судьба его товарищей решена, и не самым худшим образом, никто больше не будет отвлекать его от поисков посланника… Но почему-то Олег чувствовал глухое раздражение, и даже больше того — желание вскочить с кресла, вырвать Герта из звездного транса, вышвырнуть пастырей прочь или еще лучше — взять их в заложники… От досады на себя Олег поморщился; чего это я в самом деле, сказал он себе? Все в порядке, Герта никто не принуждал, да и Хамп сам взглянул на звезду; окажись они в подобной ситуации без меня, все кончилось бы точно так же; я не имею права вмешиваться в их судьбы — это было бы произволом всесильного пришельца… Да, все правильно, заключил Олег и печально вздохнул; и тут же в голову пришла другая мысль, окончательно испортившая настроение.

Что, если посланник добровольно принял Осветление?!

Довольно заманчивая перспектива — меняться телами, рассудил Олег. Я и сам не прочь получить такую способность! Шутка ли — работа с негуманоидными цивилизациями, на Шарго, Ортисе или даже Джерри… Черт возьми!

Внезапно Олег с силой сжал кулаки. Да что это я?! Притащить на Землю такое?! И без того минуло всего семь лет с последней вспышки ксенофобии; Содружество чудовищно не приспособлено к обмену телами; первому же члену Совета, прочитавшему мою докладную, прежде всего придет в голову, что я вот-вот вселюсь в его тело и назначу самого себя Инспектором… Нет уж, как-нибудь пока обойдемся.

Он поморщился, чувствуя, что к списку первоочередных задач добавилась еще одна, быть может, самая сложная. Что делать с этим обменом телами? Ведь о таком открытии, как ни крути, следует сообщать немедленно…

Э, нет, решительно оборвал себя Олег, ощутив внезапное желание оказаться в своей группе анализа и обмена опытом, среди экспертов и компьютеров. Он откинулся в кресле, расслабляясь, изгоняя из сознания разброд противоречивых желаний. Никаких решений до встречи с посланником; в итоговый отчет войдет все.

А пока самое время немного вздремнуть.

Клавиатура мягко скользнула на колени. Олег ввел образ пути в память компьютера и включил автопилот. Завтра потребуется быть в очень хорошей форме; целый Храм все-таки…

Глаза Олега закрылись, и он задремал.

Пробуждение было спокойным и уверенным. Олег знал, что выспался на все сто; каждая клеточка тела была налита энергией; хотелось творить чудеса и закладывать фигуры высшего пилотажа. Глайдер плыл на прежней высоте над широкой лентой, серебрящейся в свете звезд, и прямо по курсу, в облаке алых блесток, над ней висела священная звезда Альцор.

Рефлекс сработал, и взгляд Олега непроизвольно сместился вправо. Темные громады проплывали внизу — то ли древние развалины, то ли причудливо выветренные скалы. Во всем ландшафте таилась древняя мощь святого места, и Олега охватил странный восторг. Лента, которую он принял поначалу за реку, оказалась невероятно широкой дорогой, и таинственные развалины по обеим ее сторонам стояли грозным напоминанием о силе Сияния.

Шум осевшего на пол тела заставил Олега оглянуться.

— Свершилось! — сказал Грон, глядя на Герта. Тот сидел, привалясь спиной к стене, со взглядом, прикованным к Звезде, и Олег ощутил легкое беспокойство.

Все правильно, успокоил он себя. Герт принял новую веру; я сам слышал, как он поддакивал пастырям. Займемся посланником!

— Поздравляю, — сказал он Грону. — Далеко ли еще до Храма?

— Мы будем там на рассвете. Принял ли ты решение, пришелец?

Голос Грона был тих и бесстрастен. Профессионализм, или ему действительно все равно?

— Еще нет. Прежде я должен поговорить со своим другом, в теле которого ты находишься.

— Это легко сделать, если предназначение его еще не открыто. Но если он уже получил назначенное тело… — Грон покачал головой. — Тебе придется разыскивать его среди миллионов живущих под Сиянием.

— Разве вы, пастыри, не знаете, где находятся ваши подопечные?

— Исполняющие Предназначенное — свободные души, и мы видим их только по их желанию. Даже все ярусы Храма не в силах опекать сто миллионов слуг Звезды!

— Сто миллионов?! Проклятье, — буркнул Олег по-тритски. — Тогда нам стоит поторопиться.

— Нет, — возразил Грон.

— Почему?

— Закрытым душам нет входа в Храм. Святое место не для сомнений таких как ты. Ты поместишь свою машину за чертой святости и будешь ждать, когда слуги Сияния объявят тебе его волю.

— Прошу прощения, — заметил Олег, — а если я не подчинюсь?

• Предыдущая
• 48/93
• Следующая